Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

Кроваво-красная книга выглядывает из ее сумки, и в моей груди разгорается огонь. Ничто не должно было отпереть книгу, даже кровь ведьмы. Я не переставал думать об этом с тех пор, как снова вырвался в мир, но до сих пор так и не смог в этом разобраться.

– Что ты собираешься призвать? – я расцепляю руки и подхожу ближе к ней. Челюсть Дэкс сжимается, и ее тело слегка напрягается. Она смотрит на меня так, словно я хищник, подкрадывающийся к своей жертве, только я не чувствую в ней никакого страха.

– Ты должен был просто ответить «да» или «нет». – Она, в свою очередь, скрещивает руки на груди.

На моих губах играет легкая улыбка. Маленькая ведьма хочет поиграть.

– Позволь мне перефразировать вопрос: кого ты намерена призвать? – С каждым словом я подхожу к ней ближе, и ее тело напрягается все больше и больше, но она не съеживается. Запах свеклы щекочет мои ноздри, когда ее голова оказывается всего в нескольких дюймах от моей, и я практически чувствую, как быстро бьется ее сердце. Расправив плечи, она с вызовом вздергивает подбородок, но ее собственные эмоции выдают ее страх.

Сломай ее, смеются тени моей силы. Заставь ее закричать. Я игнорирую голоса, загоняя их обратно в самые темные глубины своего существа, где им самое место. К сожалению, все, что осталось от моей силы, – это зловещие голоса, жаждущие хаоса.

– Это не важно, – беспечно произносит она, сокращая то небольшое расстояние, которое есть между нами, пока не остается всего дюйм. Она запрокидывает шею почти до упора, чтобы посмотреть на меня снизу вверх. Несмотря на разделяющую нас одежду, я чувствую исходящий от нее жар ее тела, более теплый, чем солнечные лучи. После всех людей, которые меня окружали сегодня, и отсутствия таковых в течение последних двухсот лет, способность чувствовать кого-то другого поистине невероятна. Даже ощущение, которое разливается в моей груди от возможности поговорить с другим человеком, не идет ни в какое сравнение с лучшими винами.

Увы, она всего лишь воровка. И все же в ней есть что-то знакомое, как будто я встречал ее раньше. Но мои чувства выходят за рамки обычного узнавания. То, что высвободило меня из книги, не должно вызывать такую бурю эмоций. Возможно, чтение ее настроения является следствием, однако реакция моей души, когда я вижу ее, пугает меня.

– Как раз наоборот, дорогуша, – мрачно шепчу я. – Потому что, если бы у тебя было хоть немного чувства самосохранения или мудрости, ты бы знала, что скрывать от меня то, что поможет нам избавиться друг от друга, будет означать только то, что мы застрянем друг с другом надолго.

Она вздрагивает, когда понимает, что я ответил ей ее же словами.

– Ты задаешь слишком много вопросов, – бормочет она, отстраняясь и забирая с собой все тепло. – У тебя свои секреты, а у меня – свои.

– А теперь, может, разожжем огонь и поговорим обо всем, что терзает наши души? – предлагаю я, позволяя хаосу моей силы просочиться в мой разум. Такая реакция не в моем характере – она просто заставляет меня чувствовать себя живым. Я был так долго лишен общения.

Она устремляет на меня свирепый взгляд, предупреждая, чтобы я прекратил это. Она и не подозревает, что я могу заглянуть в сердце ведьмы; она наслаждается остроумными ответами. Да, она несравнимо раздражена, но еще не призналась сама себе в том, что испытывает от этого трепет.

– Мы можем поговорить о наших глубочайших страхах и… – я теряю дар речи, когда она начинает развязывать свои верхние юбки, бросая их в кучу на песке. – Что ты делаешь?

– Я собираюсь искупаться, а ты ведешь себя как зануда, – ядовито сообщает она, хватаясь за ткань туники и собираясь снять ее через голову, но замирает, когда доходит до груди.

– Отвернись. – Она приподнимает брови, не веря, что я сам не додумался до этого.

Я все еще ощущаю бурлящее в ней раздражение, в то время как глубоко внутри нарастает наслаждение. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем быть тем, кто разжигает в ней этот огонь.

Я аккуратно складываю руки за спиной, выражение моего лица остается холодным и отстраненным. В ее взгляде улавливается нервозность, когда она пытается считать мои чувства.

Она фыркает, принимая мой вызов и подкидывая новый. Стягивая тунику через голову, она уверенно упирается руками в бедра, и безотрывно смотрит на меня сверху вниз в одном брасьере и прозрачной нижней юбке. Маленькая ведьма все же хочет поиграть.

Мои пальцы теребят серебряную пуговицу моего пальто: голова дракона – самое хаотичное и прекрасное существо из всех, что мне посчастливилось видеть. В них больше морали и ценностей, чем у многих мужчин, с которыми я имел несчастье общаться. Как же я скучал по этим созданиям.

Выдавив пуговицу через петлю, я перехожу к следующему шагу, расстегивая ее. Ее взгляд ни на секунду не отрывается от моего, пока я с привычной легкостью снимаю плащ.

Ее глаза распахиваются шире, но она не собирается отступать. Ее неприязнь просачивается в ее вены, поглощая пьянящее возбуждение, которое она испытывает от нашей игры. Хорошо. Ее ненависть подтолкнет ее к активным действиям, чтобы я смог освободиться от ее сокрушительных эмоций.

– Твой черед, маленькая ведьма. На мне еще много всего. – Я киваю на свои оставшиеся слои одежды и те немногие, что остались на ней.

Она качает головой, в то время как ее губы кривятся в усмешке.

– Нет уж, спасибо, оставайся в одежде. Я не заинтересована в том, чтобы увидеть еще больше. А теперь побудь хорошим мальчиком и отвернись.

Да как она смеет так со мной разговаривать? Со мной! Я самое могущественное существо, которое она когда-либо встречала. Она могла любоваться горами и заглядывать в глаза королям, но ничто не могло сравниться с одним лишь моим присутствием. Я вынуждал королей прятаться за своими тронами, ставил на колени целые армии, а она называет меня мальчиком?

Я делаю шаг навстречу, не замечая, что ее брасьер нашел пристанище среди ее сброшенной одежды, и закрываю глаза, отворачиваясь, чтобы убедиться, что не увижу больше, чем уже успел. От того немногого, что я увидел: как золотистый свет отбрасывал глубокие тени на ее кожу, обрисовывая изгибы, заставляя меня напрочь забыть о чудовищном сооружении у нее на голове – у меня перехватило дыхание, а разум помутился, пряча воспоминания в дальние уголки сознания, чтобы они