Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России - Стивен Коен

Даже если бы каким-то чудесным образом завтра удалось возобновить экономический рост, России понадобились бы десятки лет, чтобы наверстать потерянное в 90-е гг., а вернуть миллионам людей отнятые у них «переходом» годы жизни уже не сможет никто. Характерно, что тщательное статистическое исследование профессора Стивена Шенфилда из Брауновского университета показывает, что впереди Россию ждёт, возможно, ещё более крупная и более безвыходная экономическая и социальная катастрофа.

Так почему же американские комментаторы называют всё это «реформой»? В России, естественно, о реформах уже не говорят, если не считать проклятий в адрес Ельцина и его политики, особенно той, что осуществлялась с подачи клинтоновской администрации. Российские экономисты и политики всех мастей сегодня судорожно пытаются сформулировать альтернативную экономическую политику, которая могла бы спасти их нацию. При этом явно более привлекательным для них является «новый курс» Рузвельта, нежели неолиберальные монетаристские ортодоксии американского госдепартамента и казначейства, МВФ, Всемирного банка и множества западных советников, сделавших так много для сегодняшнего российского положения.

Но всё это не помешает президенту Клинтону, когда он приедет в Москву в сентябре 1998 г., публично заявить президенту Ельцину (как он делал это не раз и как сделал это вице-президент Гор во время визита в Москву): «Держитесь курса!». Для большинства россиян это будет означать, что Америка приветствует то, что случилось с их страной и ей нет никакого дела до их поломанных жизней.

«Nation», 7–14 сентября 1998 г.

P.S.

В 2000 г., как было сказано в первой части этой книги, большинство американских чиновников, журналистов, инвесторов и учёных продолжало считать, что проводимая Ельциным с американской помощью экономическая политика является единственной реальной программой реформ для посткоммунистической России. Отсюда их сетования на то, что Россия «не придерживается курса», и надежды, что всё это будет исправлено при Путине. В самой же России фактически не осталось людей, верящих в эту политику. Между тем, демодернизация страны, утрата того, что было достигнуто в XX веке, продолжается, как продолжаются и трагические гуманитарные последствия «реформ».

«КТО ПРОИГРАЛ РОССИЮ?»

1998–2000 гг.

С тех пор, как правительство США начало свой крестовый поход за превращение России в копию американской системы, оставалось лишь ждать, когда эта миссионерская затея приведёт к катастрофе и всеобщему воплю: «Кто проиграл Россию?». То, что это мероприятие оборачивается катастрофой, было ясно с самого начала, но американцы поняли это и стали показывать друг на друга пальцами в поисках виновных только после московского финансового обвала в августе-сентябре 1998 г.

Но и тогда вопрос возник не как попытка понять, почему всё так произошло и в чём ошибка американской политики, а по другим, эгоистическим мотивам, имеющим, к тому же, опасные последствия. Это уже было пятьдесят лет назад, когда американские политики и пресса настойчиво желали знать: «Кто проиграл Китай?». Для тех, кто забыл: тогда всё закончилось разгулом маккартизма и застоем в политической жизни.

Поэтому вопрос о России должен найти разумный ответ как можно раньше, до того, как он станет смертоносным, с политической точки зрения. Крах ельцинизма — особенно опустошительной экономической политики, основанной на «шоковой терапии» и монетаристских методах, — был также и крахом российской политики администрации Клинтона, как бы упорно она (администрация) не отказывалась это признать.

Но это не значит, что администрация или Соединённые Штаты «проиграли» Россию. Если понимать под этим растраченные возможности для российской демократии, экономического процветания и социального благосостояния, то это скорее президент Ельцин и его «радикальные реформаторы» проиграли Россию. Никто и ничто не заставляло их навязывать своему народу глупые и догматические предписания американского руководства, несмотря на предостережения лучших российских экономистов. Неудивительно, что большинство российских граждан сегодня бросает гневные взгляды в сторону Кремля, задавая свой «проклятый» вопрос: «Кто виноват?» — и вопрос этот звучит всё громче и требовательнее.

Но Америке тоже есть что терять в России, и это «что-то» не менее важное — её моральная репутация. Почти десять лет американское правительство, во имя сомнительной экономической догмы и так называемых ельцинских «реформ», закрывало глаза на страдания подавляющего большинства русского народа, качество и сама продолжительность жизни которого неумолимо падали год от года. Возможно, Ельцин и проиграл Россию, но мы можем проиграть там свою душу.

Есть кое-что и для «реалистов», далёких от моральных соображений в международных делах. Политика Клинтона в отношении России и политика Ельцина привели к тому, что международная и американская безопасность оказалась под большой угрозой. Впервые в истории страна, имеющая огромные запасы ядерного оружия, топлива, реакторов и прочих смертоносных вещей, оказалась в глубочайшем кризисе, а её экономические, социальные, административные и политические структуры — на разных стадиях распада. Если этот процесс продолжится — а вместе с ним неизбежно продолжится кризис российской ядерной безопасности — мы столкнёмся с беспрецедентно опасной ситуацией. Угроза, реально исходящая сегодня из России, давно превысила ту, что существовала в относительно стабильную и понятную эпоху «холодной войны». Однако этот факт администрация Клинтона также отказывается признавать.

На самом деле, у американской администрации была реальная возможность изменить ход вещей — в 1998–1999 гг., но она не воспользовалась ею. Почти полный крах, постигший российскую финансовую систему летом 1998 г., заставил Ельцина отправить в отставку последний из его кабинетов «молодых радикальных реформаторов» во главе с неопытным и некомпетентным Сергеем Кириенко. (Некоторые американские официальные лица и комментаторы, правда, назвали его «лучшим российским правительством», возможно, потому что оно находилось под сильным влиянием их любимцев — «младореформаторов» Гайдара и Чубайса, которые, потеряв уважение и доверие в России, были вынуждены уйти за сцену).

На место Кириенко Ельцин сначала попытался вернуть бывшего премьер-министра Виктора Черномырдина, ещё одного дискредитировавшего себя политика, которого американская администрация когда-то прочила в российские президенты, но получил отпор в Думе. Понимая, что нынешний кризис и отсутствие заслуживающих доверия альтернатив представляют угрозу его собственному положению, Ельцин решил обратиться к фигуре человека, не связанного ни с провальной экономической политикой последнего кабинета, ни с финансовыми олигархами. Им стал 68-летний Евгений Примаков, занимавший в своё время высокий пост в перестроечном правительстве Горбачёва, а затем, при Ельцине, возглавлявший внешнюю разведку и внешнеполитическое ведомство.

Страна, доставшаяся Примакову, билась в сетях жестокого экономического кризиса. Семь лет депрессии, даже без учёта августовского краха 1998 г., вдвое сократили ВВП, разрушили основы системы жизнеобеспечения, обанкротили государство и «повесили» на него 168 миллиардов долларов внешнего долга. Около 75% россиян проживало за чертой бедности или непосредственно перед ней, хронически не получало зарплату, его банковские сбережения были заморожены, имеющиеся на руках деньги обесценились, а от советской системы социальных гарантий почти ничего не осталось. Страна утопала в коррупции, преступности, болезнях, пьянстве и преждевременной смертности.

Неудивительно, что, став премьер-министром в сентябре 1998 г., Примаков направил основные усилия на то, чтобы помочь людям, смягчить негативные последствия кризиса, приостановить бегство капиталов (24 млрд. долларов в год) за рубеж, возродить национальное производство и стабилизировать положение в стране. О «монетаризме» и «радикальной реформе» речи не шло. Центрист по натуре, он сформировал коалиционный кабинет, в состав которого вошли как коммунисты, так и антикоммунисты (последние были представлены членом либеральной партии «Яблоко»). После торжествовавшей столько лет политики конфликта и принуждения Примаков предпочёл искать консенсусные пути для преодоления национального кризиса.

Кабинет министров Примакова оказался первым за весь период ельцинского правления, начиная с 1992 г., который получил поддержку большинства в парламенте. Опираясь на эту поддержку, Примаков предложил, в дополнение к своим экономическим инициативам, начать борьбу с коррупцией в высших эшелонах власти и с этой целью разобраться в делах пресловутых олигархов, создать широкую центристскую коалицию для противостояния растущему экстремизму как справа, так и слева, гарантировать проведение в срок очередных выборов президента и обеспечить непопулярному и постоянно критикуемому Ельцину неприкосновенность личности после того, как срок его полномочий подойдет к концу. В итоге, в начале 1999 г. Примаков стал самой популярной политической фигурой в стране.