Дело влюбленной тетушки - Эрл Гарднер

– Вы не пытались заглянуть в номер?

– Нет, как я уже говорил, я мог смотреть в дырочку в двери, но оттуда ничего не было слышно. Поскольку в номере четырнадцать шел разговор, мне важнее было слушать, а не смотреть.

– И что вы услышали?

– Прежде всего жалобу Девитта, что ему очень хочется спать, что он никогда в жизни еще не чувствовал себя таким усталым. Потом он пробормотал что-то вроде того, что спешить не надо, все уже сделано. После этого я уже не мог разобрать ни слова, только какое-то невнятное бормотание, как если бы он разговаривал уже во сне… Но одна фраза прозвучала более отчетливо, очевидно, его интересовали чемоданы. Я слышал, как он снял один из них и швырнул на пол. Затем послышался глухой удар.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, как если бы кто-нибудь свалился на пол, как мешок.

– И что было после этого?

– Я попытался объяснить себе происхождение этого звука. Сначала я подумал, что свалился его чемодан. Затем, когда я еще ломал над этим голову, я услышал чьи-то шаги за стеной и решил, что это Девитт.

– Никого не интересует, что вы решили, – перебил его Маршалл. – Вы слышали звук падения чего-то тяжелого, а затем шаги в четырнадцатом номере?

– Правильно.

– Что вы сделали дальше?

– Продолжал слушать, надеясь, что разговор возобновится.

– Этого не случилось?

– Нет.

– Что вы предприняли после этого?

– Я вылез из шкафа и пошел к двери, решив, что смогу разглядеть то, что творится там, в окно, а поскольку человек разгуливал взад и вперед по номеру, я не сомневался, что он рано или поздно попадет в поле моего зрения.

– Так и получилось?

– Нет, как раз в тот момент в четырнадцатом номере погас свет, и наступила полная тишина.

– Продолжайте!

– Я постоял, обдумывая случившееся, но тут вспомнил, как Монтроз Девитт жаловался на страшную усталость, и я решил, что он лег спать, а Лоррейн Элмор ушла в свой номер…

– Я уже говорил, что ваши личные выводы никого не интересуют и вы о них не должны говорить, – снова перебил его Маршалл. – Перечисляйте только факты.

– Ну, я опять лег в постель и полежал минут пятнадцать, но на этот раз мне не удалось уснуть. Тогда я решил проверить, есть ли свет в комнате Лоррейн. Я поднялся и начал одеваться.

– Что было дальше?

– Я услышал, как хлопнула дверь в комнате номер четырнадцать.

– Вы услышали, что она хлопнула?

– Да.

– Что было потом?

– Я подбежал к дверям и успел увидеть только задние огни машины, вывернувшей со стоянки на подъездную дорогу.

– Могли бы вы узнать автомобиль?

– Не могу быть вполне уверенным, так как не видел номерного знака.

– Но что это, как вы думаете, была за машина?

– Возражаю, поскольку такой вопрос требует личного заключения свидетеля, – вмешался Мейсон.

– Возражение принято, – согласился судья. – Свидетель ясно заявил, что не мог увидеть номер машины, а что он подумал, не имеет никакого значения.

– Хорошо, что вы сделали затем? – спросил окружной прокурор.

– Я быстро оделся, снова сел в машину и помчался на поиски. Но на этот раз все закончилось гораздо скорее. Я обогнул город и не увидел нигде и следа машины миссис Лоррейн Элмор. Поэтому я вернулся к себе в номер, лег в постель, постарался уснуть, но сон не приходил. Так что я часов в пять или в половине шестого снова оделся и поехал в город позавтракать в ресторане. Когда я вернулся, в мотеле уже был Перри Мейсон. Войдя к себе, я стал бриться. И тут услышал вопль, не разобрав, откуда он. Но у меня из головы еще не выветрились ночные события, и я решил узнать, что происходит. Я подошел к двери своей комнаты, даже не успев добриться, одетый только в нижнюю рубашку и брюки… И тут узнал про убийство.

Маршалл с поклоном повернулся к Мейсону и, улыбаясь, сказал:

– А теперь приступайте к перекрестному допросу, и могу вас заверить, что со стороны обвинения вы не услышите никаких возражений. Давайте, допрашивайте, о чем только вам заблагорассудится!

Судья Мейнли постучал по столу кончиком карандаша.

– Господин обвинитель, – сказал он, – суд не собирается без конца делать вам замечания. Я не желаю больше слышать не относящиеся к делу замечания, и мне не нравится ваш вызывающий тон. Слушая вас, можно подумать, что вы оказываете защите снисхождение, предоставляя возможность начать перекрестный допрос.

– Я действительно делаю уступку, если хотите знать! – ответил Маршалл. – Я официально заявил, что не стану возражать, какие бы вопросы ни задавали свидетелю при перекрестном допросе.

– Терпеть не могу подобные фокусы, – проворчал судья Мейнли. – Приступайте к перекрестному допросу, господа защитники.

Мейсон поднялся и внимательно взглянул на свидетеля. Минуту Летти с вызовом смотрел ему прямо в глаза, но потом, не выдержав, отвел взгляд в сторону и заерзал в кресле.

– Итак, вы помолвлены с Линдой Кэлхаун?

– Совершенно верно.

– Как давно?

– Более пяти месяцев.

– Назначена ли дата вашей свадьбы?

– Мы ждем, пока я закончу юридический колледж.

– Кто вам дает средства на обучение?

Маршалл вскочил с места.

– С разрешения высокого суда, это…

– Садитесь! – рявкнул судья Мейнли. – Вас никто не тянул за язык, когда вы громогласно заявили, что не станете возражать против любых вопросов. Вы повторили обещание не один раз, так что суд вам поверил. Какое бы возражение вы теперь ни выдвинули, оно будет отклонено. Так что не тратьте понапрасну время и садитесь!

– Но это же явно не относится к делу! – сказал Маршалл.

– Почему? – спокойно ответил Мейсон. – Это может показать предвзятость свидетеля.

– Мне нет никакого дела до того, что это может показать! – усмехнулся судья Мейнли. – Окружной прокурор недвусмысленно заявил, что вы можете задавать свидетелю любые вопросы, какие вам только заблагорассудится, и возражений с его стороны не будет. Я пытался предостеречь мистера Маршалла, но он настаивал. Продолжайте перекрестный допрос, мистер Мейсон.

– Итак, мистер Летти?.. – сказал адвокат.

– Моя невеста ссужает меня деньгами, которые дают мне возможность закончить образование, – сказал Летти. – Позднее я с ней рассчитаюсь.

– Рассчитаетесь, женившись на ней?

– Да.

– А после этого те деньги, которые вы станете зарабатывать, будут общей собственностью?

– Я не думал над этим.

– Когда в последний раз вы видели Линду Кэлхаун до того, как несколько минут назад вошли в здание суда?

– Девятого числа этого месяца.

– И с девятого числа вы больше не виделись с невестой до той минуты, как вошли в зал?

– Я… да, девятого числа я в последний раз разговаривал с ней.

Мейсон, все так же внимательно всматриваясь в свидетеля, произнес:

– Я отчетливо спрашиваю вас, когда вы в последний раз видели ее?

– Видел мельком на улице в Калексико.

– Когда?

– Вчера.

– Вы с ней разговаривали?

– Нет.

– На каком расстоянии вы от нее находились?

– Около ста ярдов.

– Сделали ли вы попытку ее догнать?

– Нет.

– А что вы сделали?

– Пошел в свой отель и позвонил туда, где она остановилась.

– Вы просили позвать ее к телефону?

– Да.

– Это было сразу после того, как вы заметили ее на улице в Калексико?

– Да.

– В таком случае, вы знали, что ее не будет в номере?

– Да.

– Ну, и что вам сказали по телефону?

– Я попросил Линду Кэлхаун, а когда мне сообщили, что ее номер не отвечает, я спросил, могу ли оставить для нее записку. Мне ответили положительно, и я продиктовал несколько слов, чтобы она обо мне не волновалась.

– Итак, вы ей позвонили именно в то время, когда точно знали, что ее нет на месте?

– Она одновременно не могла быть в двух местах.

– Значит, вы нарочно дождались, когда она ушла, и только тогда стали звонить?

– Нет… так получилось.

– Вы оставили ей записку потому, что предполагали, что она станет волноваться за вас?

– Естественно.

– Уже прошло порядочно времени, как она не имела от вас известий?

– Да.

– День или два?

– Два.

– И вы оставили ей эту записку с просьбой не волноваться, потому что любите ее и знаете, что она не может не тревожиться за вас и не думать, куда вы пропали?

– Да.

– Тогда почему вы не позвонили ей раньше?

– Потому… потому что мне было сказано, что никто не должен знать, где я нахожусь.

– Кто вам это сказал?

– Окружной прокурор, мистер Болдуин Маршалл.

– И вы подчинились его распоряжению?

– Я предпочел бы сказать так – я выполнил его просьбу.

– В такой степени, что предпочли оставить вашу невесту волноваться за вас, искать вас и не знать, где вы?

– Я только что вам объяснил, что продиктовал для нее записку, чтобы она не беспокоилась.

– Но вы этого не делали вплоть до того момента, пока не убедились, что ее нет в номере и она не сможет лично ответить на ваш звонок?