Наваждение (СИ) - "Drugogomira"

— Извините, Юрий Сергеевич, очень важный звонок, — ретировалась на безопасное расстояние.

Юра проводил её взглядом, тяжело вздохнул, вновь вскинул голову и с какой-то обреченностью и даже трагичностью в голосе произнес:

— Еще желающие ассистировать в сложнейшем хирургическом вмешательстве?

«Издёвка – его второе имя…»

— Давайте я, — неожиданно для себя самой выступила вперед Ксюша. — Что делать?

Тут же встрепенувшийся Лев Глебович в недоумении уставился на свою приемную, но тем не менее кровинушку:

— Дочь, ну ты-то куда лезешь!?

«Ну па! Можно подумать, я хочу принять участие в миссии на Марс!»

— Все в порядке, Лев Глебович. Ксения у Вас молодец. Так, Ксения, всё, голову держать не надо, меняем тактику. Держите лучше фонарик, — Юра протянул девушке маленький медицинский фонарик, — вставайте ближе и направляйте свет в ротовую полость, в район горла, правее. Я ее уже увидел при первом осмотре, она глубоко, без света не достать.

Девушка послушно взяла в руки фонарик и тут же подумала о том, что именно им Юрий Сергеевич пользовался на осмотре в первый день их встречи в отеле. Затаив дыхание, она наблюдала, как врач достает из чемоданчика и дезинфицирует плоский пинцет, как просит гостя открыть рот шире и смазывает горло намотанной на медицинский шпатель и смоченной в нескольких каплях Лидокаина – название средства на ампуле прочитать успела – ватой, прижимает язык мужчины чайной ложкой. Просит встать ближе и направлять свет под углом на правую миндалину. Она выполняет поручения на автомате, действуя как завороженная, словно под гипнозом: склонилась над чужим разинутым ртом и ловит удачный угол направляемого луча света, чувствует себя при деле, чувствует себя нужной, очень важной особой.

Выбившаяся из-за уха упругая прядь её волос щекочет Юре скулу, но он, кажется, не обращает на это абсолютно никакого внимания, сосредоточенно высматривая кость. Все то время, что гость покорно сидит и ждет своей участи, Ксюша ощущает на себе прожигающий взгляд управляющей, и нутро внезапно наполняется ничем не оправданным ликованием. Наверное, ей просто нравится думать, что она оказалась смелее Риты, не струсила, не сбежала – сама вызвалась, показала всем, кто тут чего стоит.

«Извините, Ваше Высочество, приблизилась…»

Нос улавливает запах кожи – тот самый, самый тонкий, который можно учуять, лишь находясь непозволительно близко, нарушив все возможные личные границы. Как тогда… Она не заметила, как перестала вдыхать ставший густым воздух.

— Ксения, дышите, — в голосе Юрия Сергеевича явственно звучит несвойственная хрипотца, от которой сознание буквально парализует, от которой пространство, качнувшись перед глазами, начинает куда-то плыть и размываться. Уже спустя пару секунд эффект разрушается: одним уверенным движением врач захватывает виднеющийся над поверхностью слизистой «хвостик» косточки и вытаскивает ее наружу.

На лицах присутствующих проступило облегчение и ликование, на лице врача – ровным счетом никаких эмоций.

— Готово. Еще некоторое время чувство першения будет сохраняться, но будьте уверены, никаких инородных тел не осталось, — заверил Юра, глядя прямо в вытаращенные от ужаса глаза своего пациента. — Можете вновь наслаждаться жизнью, опасности нет.

— Спасибо, доктор, — зашептал тот, прочищая горло и залпом опустошая заботливо принесенный барменом стакан с водой, — Не представляю, что бы они сейчас делали, если бы Вас здесь не было…

Зря он это сказал… Неправильная формулировка, подействовавшая на заведенную Риту как красная тряпка на разъяренного быка. Блондинка, все это время не сводившая глаз с парочки, решила спустить всех собак на и так ошарашенную происходящим Регину Марковну.

— Регина Марковна, это же Ваших рук дело? — язвительно прошипела она, вплотную приблизившись к женщине. — «Чилийский сибас с кешью» – Ваше коронное блюдо, не пытайтесь отмазаться!

Повар встретила эту атаку с гордо поднятой головой. В ее ответе сквозили нотки сарказма, которые служили ей невидимым щитом:

— Да, это блюдо приготовила лично я, — молвила она, в прямом и переносном смысле глядя на Маргариту сверху вниз. — В нашем меню оно значится как блюдо от шеф-повара, кто же ещё мог его приготовить? Я не снимаю с себя ответственности.

— Тогда извольте объяснить, как так получилось? Вы куда смотрели в процессе готовки!? Решили мне всех гостей распугать?

— Дело в том, что для этого блюда рыба разделывается особенным образом: режется на кусочки ножом, — снисходительно пояснила повар, — Видимо, небольшую кость я пропустила. Впрочем, блюдо не предполагает использование филе…

Директор ресторана Григорий, по совместительству муж этой во всех отношениях весьма гордой особы, знающий характер свой жены и потому околачивающийся поблизости, просто на всякий случай, не выдержал:

— Регина, помолчи!

— Я Вас оштрафую на ползарплаты за халатное отношение к своей работе! — воскликнула Маргарита так, чтобы каждый присутствующий в ресторане слышал: меры взыскания за подобное налагаются здесь незамедлительно.

— Это блюдо не предполагает изъятия всех костей до последней! — начала закипать Регина, — И Вы сами прекрасно это знаете!

— Регина! — взмолился Григорий. Человек неконфликтный по природе своей, он очень не любил скандалы, его же жену, кажется, хлебом не корми – дай в очередном поучаствовать. Защищая собственную честь и достоинство, она готова была стоять на своем до последнего.

Обстановка накалилась до предела, до бела.

— Папа… Но ведь Регина Марковна права. Ты сам постоянно заказываешь сибаса и знаешь, что косточки в нем попадаются, об этом сноской специальное предупреждение в нашем меню! «Осторожно, возможно наличие рыбных костей». Твоего сотрудника чихвостят почем зря, а ты стоишь и смотришь! — внезапно проснувшаяся в Ксюше жажда справедливости не дала ей промолчать, и девушка попыталась воззвать к отцу. Но тут же была отодвинута им в сторону:

— Не лезь, дочь. Права или нет – другой вопрос. Златовласка все правильно делает: гости должны видеть, что оплошности стаффа в этом месте караются…

— Папа! Но это не честно по отношению к Регине Марковне! — нет, она уже не могла говорить шепотом, она буквально взрывалась от негодования и обиды за сотрудника, хотя и понимала в глубине души, что пострадавшему необходимо принести извинения и предложить какую-то моральную компенсацию, — Вот отравит она тебя чем-нибудь в отместку, будешь знать… И поделом будет…

— Ксения! Свои порядки у себя во владениях наводить будешь. В чужой монастырь со своим уставом не лезь! — что и говорить: выступление владельца отеля на публику было шикарным. — Не разрешу я Ритке ее оштрафовать, — вдруг добавил он, слегка понизив голос, — но зрителям об этом знать не обязательно.

Юрий Сергеевич, все это время наводивший порядок в своем чемоданчике, судя по напряженной спине, как минимум, прислушивался к их перепалке. Меж тем на главном фронте перемен не предвиделось.

— Думаю, Вам надо заменить блюдо от шеф-повара, — все никак не унималась Рита, — раз уж Вы так и не научились сносно его готовить!

Регина Марковна побледнела лицом. Уже спустя секунду, сняв с себя поварской колпак, она протягивала его оборзевшей, по ее скромному и никому не нужному мнению, управляющей:

— Может, покажете мастер-класс!? Кому-нибудь другому, потому что я выходки этой выскочки терпеть не намерена, Лев Глебович! Ноги моей на этой кухне больше не будет! Я увольняюсь. Ищите другую дуру.

— Регина! — взмолился Григорий, — Не горячись! Ты же… в положении!

Ксюша округлила глаза, с немым вопросом во взгляде, — «Ты знал!?» — уставившись на папу. Тот лишь головой покачал. Вестимо, знал…

Всучив колпак в руки Маргариты, Регина гордо вскинула голову:

— И что? Найду место, где ценят профессионалов! Без работы не останусь, не переживай, муженек, прокормлю сына как-нибудь. А ты, терпила, можешь и дальше терпеть.

— Останови ее, — процедил отец сквозь зубы, обращаясь к Ксюше, — Сделай что-нибудь… Где я сейчас нового шеф-повара и директора ресторана искать буду?