Наваждение (СИ) - "Drugogomira"

Ксения не знала, куда деть глаза: она чувствовала себя ужасно неловко за устроенное на пустом, как оказалось, месте представление. Напридумывала себе опять черт знает что! Он, небось, истеричкой её уже считает… Но любопытство в конце концов пересилило: переведя взгляд на врача, девушка замерла в ожидании дальнейших его действий. Юра по глазам видел: сейчас успокоится и готова пробовать, последнего напутствия не хватает.

— Не стесняйтесь, Ксения. Ну, представьте, что это я. Всего делов.., — иронию в его глазах можно было ложкой черпать, она была осязаема физически. Ксюша, всего пару-тройку минут назад готовая Юрия Сергеевича в порошок на месте стереть, теперь стояла и чувствовала, как под этим взглядом от её желания не остаётся и следа, и намёка на след. Стоять и смотреть… Закатанные рукава рубашки, боксерские перчатки, ленты-липучки плотно обхватывают запястья, миролюбивый, приглашающий присоединиться вид. — Ну, на худой конец, какой-нибудь другой Ваш обидчик. Подушки же мутузить Вам понравилось, а это почти то же самое.

— А давайте.., — ожила девушка, вспомнив невероятное ощущение освобождения, постепенно настигавшее ее в момент расправы над постельными принадлежностями. Встав в полуметре от груши, она от души по касательной вмазала по снаряду: тот буквально заходил ходуном, описывая кривую дугу в пространстве. Юра со скепсисом в глазах глядел на представшую его взгляду картину.

— Мда… Пустая трата энергии, Ксения. Смотрите и повторяйте за мной. Во-первых, стойка…

Врач, сделав три шага от груши, начертил носком ноги воображаемый крест и начал объяснять технику. Там было что-то про то, что в классической стойке ноги стоят на ширине плеч, корпус выпрямлен и расположен по диагонали относительно креста, вес тела на задней ноге, ноги пружинят, торс развернут на 45 градусов. Вроде… Локоть той руки, что оказывается позади, плотно прижат к боку в районе печени, плечо опущено и расслабленно, кулак у подбородка, вторая рука на уровне виска – наносит прямой удар слегка по косой. Смена рук. Шаг. Какой-то подшаг… Баланс. Челночные прыжки… Что-то такое, да… Кажется…

Девушка завороженно следила за его отточенными, выверенными до последнего сантиметра движениями и повторять забывала. В этот самый момент она четко понимала, что готова вечно смотреть на три вещи: огонь, воду и узор вен, проступающих на красивом мужском предплечье. В памяти весьма некстати опять начали вспыхивать никому не нужные воспоминания…

— …Ксения! — врач, склонив голову, выжидательно смотрел на девушку.

— А? Что, Юрий Сергеевич?

— Попробуете?

— А. Да.., — протянула она, приближаясь к груше и вспоминая, что он там говорил про правильную стойку. Юра некоторое время терпеливо ждал, когда Ксюша сама вспомнит, но пришел-таки к выводу, что придется показать еще раз. Встал рядом, еле касаясь плеч, развернул ее корпус в правильное положение; демонстрируя технику, сделал выпад по груше, развернув торс, нанес удар второй рукой, распрямился и отошел, приглашая пробовать.

Она попробовала. И снова попробовала. И опять попробовала. И постепенно вошла во вкус. Спустя каких-то десять минут девушка вполне сносно боксировала, врач же, прислонившись к подоконнику, сложив руки на груди, скользил по ученице оценивающим взглядом и изредка давал ёмкие комментарии. Не удержался и особо удачный удар отметил ироничным:

— Отлично. Делаете успехи прямо на глазах. Пожалуй, не хотел бы я встретиться с Вами ночью в темном… переулке.

Она замерла и, пытаясь выровнять тяжелое дыхание, медленно перевела на него взгляд: там, под ресницами, еще не потухло разгоревшееся пламя.

«А тогда ты явно совсем иначе думал…»

Юрий Сергеевич выдержал его стойко: о его возможных вариантах ответов на этот взгляд говорили лишь еле заметно приподнятые уголки губ. Помолчав пару секунд, он все же снизошел до комментария:

— Я серьезно. Месяц ежедневных тренировок – и Вас спокойно можно будет отпускать в Бирюлёво. Одну. В полночь. Очень хорошо! Вы еще не завтракали, так что думаю, на сегодня мы…

— Юра!

— ...закончили…

Врач перевел глаза на резко распахнувшуюся дверь, Ксения в растерянности повернула голову на звук голоса, от которого её последнее время все чаще передергивало. Трое людей несколько секунд в молчании смотрели друг на друга.

— Что случилось, Маргарита? — наконец нарушил затянувшуюся тишину кабинета Юрий Сергеевич. Ксюше показалось, что звучало это как: «Ну, что у Вас опять стряслось?». Наверное, просто выдавала желаемое за действительное…

— Там… Там гостю нашему плохо! Тому, про которого я тебе… Вам рассказывала! Кажется, рыбная кость! — постепенно приходя в себя от увиденного, запричитала управляющая. — Скорее! Он в ресторане!

«Уже «тебе»?»

Скорости, с которой врача сдуло с подоконника в сторону чемоданчика первой помощи, а затем вымело мимо Маргариты в дверной проем, можно было лишь позавидовать. Кажется, он исчез из поля зрения быстрее, чем девушка успела бы произнести: «Спасибо за урок». Кажется, в глазах управляющей, смерившей дочь Льва высокомерным взглядом с ног до головы прежде, чем она побежала следом, Ксюша прочитала: «Не вздумай к нему приближаться, поняла?». Нет, не кажется – именно таков посыл блондинки и был! Осознав это, девушка буквально захлебнулась от внезапно накрывшего ее негодования.

«Совсем страх потеряла! Еще указывать мне будешь? Что хочу, то и делаю!»

Вцепившись зубами в обхватывающие запястья липучки, дочь Льва развернула «браслеты», быстро стянула перчатки и, оставив их на столе врача, бросилась к месту происшествия.

Влетев в ресторан следом за управляющей, Ксюша обнаружила столпотворение вокруг центрального столика. Разносившийся по помещению интенсивный громкий кашель явно принадлежал пострадавшему, размеренный успокаивающий голос – врачу. Надо же, подумалось ей, вон, оказывается, каким ласковым может быть, если захочет. В свой адрес Ксении таких интонаций слышать еще не доводилось и вряд ли когда-нибудь доведется. С ней он общается иронично, снисходительно, тихо, угрожая, источая уверенность, не пытаясь скрыть лукавство во взгляде, провоцируя на реакции, как угодно, но – не так. К каждому клиенту – свой подход… И ведь выходит же!

Отец находился там же, в первом ряду. Думая, что помогает Юрию Сергеевичу, он сыпал ободряющими комментариями, смахивая при этом, пожалуй, на какого-нибудь преданного болельщика. «Давай-давай, Юрец, я в тебя верю!» и всё в таком духе. У девушки закралось подозрение, что папа лишь мешает, и, если бы у врача была возможность послать его куда подальше, он бы ей с превеликим удовольствием воспользовался. Рита, театрально заламывая руки, расположилась чуть поодаль, не сводя глаз с парочки в центре всеобщего внимания. Шеф-повар ресторана Регина Марковна топталась здесь же: в ее глазах плескалось недоумение. Всё же это было коронное блюдо от шефа, женщина готовилась защищаться… Толпа зрителей, которой явно сегодня подфартило, и которая получила не только хлеба, но и зрелищ, беззастенчиво глазела на поперхнувшегося костью гостя, чьи глаза слезились и чье лицо постепенно приобретало не шибко приятный взору синеватый оттенок.

Врач вскинул голову, взгляд забегал по лицам.

— Господа, расходимся. Ничего интересного. Маргарита, помогите!

Управляющая, на лице которой проступала фактически паника, широко распахнула глаза, сделала несколько неуверенных шагов в сторону Юрия Сергеевича и в нерешительности остановилась.

— Сможете придержать человеку голову и проконтролировать, чтобы он не закрывал рот, пока я буду изымать кость?

Вся брезгливость мира отобразилась на лице блондинки, но, преодолевая, очевидно, какое-то внутреннее сопротивление, она опасливо подошла почти вплотную и вопросительно уставилась на врача, глазами спрашивая инструкций. Ксюша, недоумевая, наблюдала за этим проявлением невероятного мужества со стороны управляющей: «Можно подумать, этот мужик тебя сейчас своим обедом окатит!». Не успела мысль прийти ей в голову, как гость в очередной раз закашлялся и прикрыл рот ладонью, пытаясь удержать рвотный позыв. Рита в своем дорогущем платье-футляре нежного персикового цвета отскочила, наверное, на метр, схватилась за завибрировавший телефон и пролепетав: