Кремлевский Сурок - Сергей Комков

— Да мне то что? — вздохнул Григорий Иванович, уже заметно повеселев. — Какое мне дело до его образования и до его гениталий? Главное, чтобы здесь оставили.

— Вот давай за это и выпьем! Все будет в порядке! Это я тебе говорю!

Он быстро налил третий стаканчик водки, чокнулся с пустым стаканом Грига и одним махом выпил. Затем сгреб все со стола обратно в холодильник и решительно показал на дверь.

— А теперь пойдем, пообедаем. У меня что-то от твоего сала шибко аппетит разыгрался.

Выйдя в коридор, они нос к носу столкнулись с секретаршей начальника Светочкой, которая на большой каталке везла куда-то целый ворох бумаг. Кидакин тут же галантно пристроился к тележке и попытался подхватить Светочку за локоток.

— Куда это наша радость катит такую уйму бумажищ? Неужели шефу?

— Ну да, шефу! — игриво возмутилась Светочка. — Нужны они ему, как осенний лист в бане! Это все из регионов пишут. Замучили совсем. Все чего-то просят и просят.

— И куда же ты их просьбы?

— А никуда! На свалку! Ну, то есть в архив, — поправилась Светочка. — Пусть полежат до лучших времен.

— А ты думаешь, что такие времена настанут?

— Кто его знает… — вздохнула Светочка, выдернула локоть из руки Кидакина и покатила тележку дальше.

— Видал? — Кивнул в ее сторону Валентин. — Уже почитай целый месяц, сразу как началась эта самая административная реформа, по всему правительству катают вот такие тележки. А чего еще делать? Народ весь поразогнали, министерства все порушили. Решать вопросы и отвечать на все эти послания теперь некому. Так что — не боись, Гриша! Без нас им никак не обойтись!

И оба, уже значительно повеселев, пошагали к лифту. 

22

Грузнов приехал в Кремль сразу после пленарного заседания. Он был чрезвычайно возбужден и сразу, минуя кабинет Мишкина, пробежал в приемную Сыркова.

Было видно, что тот его ожидает. Потому что дверь из приемной в кабинет была открыта, и секретарь сразу, как только Грузнов появился на пороге, указала ему в сторону этой открытой двери:

— Он вас ждет…

Сырков при его появлении вскочил из-за стола и, нервно потирая руки, бросился навстречу.

— Ну что там у вас? Рассказывайте!

Грузнов тяжело перевел дух и присел на диван.

— В общем-то, все, как запланировали. Приняли этот чертов закон о «монетизации» сразу в четырех чтениях.

— А как на это реагировали коммунисты?

— Во-первых, из их фракции почти никого не было. А, во-вторых, ну что? Поорали, как всегда. Кое-кто даже пытался ко мне на помост влезть. Но мы сработали четко!

— Молодец, Виктор Вячеславович! Я уже доложил шефу. Он, правда, до сих пор еще колеблется. Но ничего. Это пройдет. Главное, что мы сумели преодолеть этот важный барьер. Теперь уже отступать некуда. С социальной халявой должно быть покончено раз и навсегда!

Заметив, что у Грузнова дрожат руки, Сырков подбежал к шкафчику и достал оттуда бутылку коньяка. Наполнил бокалы. Протянул один из них Грузнову.

— На-ка вот! Выпей. А то у тебя, как у проворовавшегося или как у члена ГКЧП, до сих пор руки трясутся.

— Тут не только руки затрясутся, — вздохнул Грузнов. — Боюсь, что добром это все не кончится. Зюгаев уже пообещал вывести на улицу несколько миллионов стариков. Как бы они действительно не устроили нам бэмс!

— Да ладно тебе трусить-то! — махнул рукой Сырков, медленно смакуя коньяк. — Ты что, Зюгаева не знаешь? Там больше свиста, чем толку! Коммунисты, братец ты мой, теперь уже совсем не те стали! Мы их малость пуганем — они и успокоятся!

— А с профсоюзами чего делать будем?

— Профсоюзами пусть Закисаев займется. Он, ведь, у нас сам в прошлом профсоюзный босс? Даже анархистом успел побывать! Вот пусть он с ними со всеми и договаривается. Не все же ему в кабинете штаны протирать?! Кстати… — Он подошел к столу и нажал кнопку секретаря. — Светик, соедини-ка меня с Зарубовым! Так вот. Может, оно все и к лучшему? Мы сейчас немного пар спустим. Пусть они все маленько покричат. Зато потом, к шестому году, когда нам саммит принимать, все уже поутихнет. Но мы уже сумеем всем, особенно американцам, показать, что стабильно движемся в сторону цивилизованного мира. Тем более, что без этой самой «монетизации» нас никто даже близко к ВТО не пустит.

— Так-то оно так. Но все-таки… — опять тяжело вздохнул Грузнов.

Но Сырков, словно не замечая его настроения, начал вдруг что-то насвистывать себе под нос и весело пританцовывать.

Когда раздался голос Светочки о том, что Зарубов на проводе, Сырков подбежал к телефону и начал кричать в трубку:

— Миша! С тебя причитается! Ты, сучий потрох, будешь теперь делиться с нами по полной программе! — Он искоса посмотрел на Грузнова и добавил. — Я говорю, лекарствами своими с нами теперь будешь делиться! Понял?! Грузнову вот по блату отпусти вагончик успокоительного из своих запасов! Как это, не имеешь запасов? Ах, все жене принадлежит!? Молодец! Предусмотрительный! Заранее все на жену переписал! Так ты у нее позаимствуй! Нельзя же нам такого уважаемого человека без медицинской поддержки оставлять! — Он засмеялся. Затем хлопнул ладонью по столу и, отвернувшись к окну, уже более тихим голосом проговорил. — В общем, завтра утром — ко мне! И прихвати все, что я тебя просил!

Он бросил трубку и вернулся к Грузнову.

— Ну, что же, Виктор Вячеславович! Как говорится, мавр свое дело сделал! Теперь можете и отпуск догулять. А мы пока тут покумекаем, как дальше все обустроить. Теперь нам надо все с Фрадкерманом отработать. Потому что с первого января следующего года закон должен вступить в силу. Я сейчас пойду обо всем доложу Мишкину. Пусть тоже порадуется!

Он быстро допил остатки коньяка и двинулся в сторону выхода. Грузнов последовал за ним, в растерянности поглядывая то на телефон, то на оставшийся нетронутым свой бокал.

После их ухода Сурок потихоньку вылез из-под дивана и подобрался к оставленному на столике бокалу. С удовольствием вдохнул в себя пряный аромат настоящего французского коньяка. Затем сделал маленький глоток.

В голову моментально ударил хмель. Но, несмотря на это, он начал мучительно припоминать, что означает слово «мавр». И его маленький мозговой компьютер тут же выдал: мавр — это литературное название чернокожего гражданина или, попросту говоря, — негра. Поскольку только что ушедшего гостя Сурок глазами не видел, он решил, что тот — негр. А хозяин — молодчина.

Еще на своей далекой ферме в Алабаме он очень часто общался с соседом-негром. Этот Билл всегда угощал его остатками ананаса и других вкусных фруктов. Но другой сосед — Джек — очень часто ругался на Билла и называл его «грязной черной свиньей». Это всегда возмущало Сурка. Потому что в Соединенных Штатах уже давно было запрещено оскорблять людей по расовому признаку. Но запрет, к сожалению, соблюдали далеко не все.

Поэтому, когда хозяин кабинета пожелал своему только что ушедшему негритянскому гостю приятного отдыха, Сурок умилился до крайности и проникся к нему еще большей любовью и уважением. 

23

По привычке, выработанной еще со студенческих лет, Виктор Петрович поднялся с первыми лучами солнца. Тихонько выглянул за дверь. Нашел на площадке туалетную комнату. Быстро привел себя в рабочее состояние и вернулся назад. Достал из портфеля папочку, полученную вчера вечером от профессора Фирсмана. Открыл ее и прочел на первой странице:

«Конфиденциально. Краткое заключение по секретному отчету лаборатории «Зет». Гарвардский университет, США, июнь 2004 года».

Воронцов разложил листы бумаги поверх заправленной постели и углубился в чтение.

«Из секретного отчета лаборатории «Зет»:

Важнейшей составной частью «Русского проекта» должно стать положение о полном уничтожение основ экономического фундамента России. За истекший период в данном направлении проделана значительная работа:

— Окончательно устранены все элементы централизованного государственного планирования;

— Произведена приватизация добывающих и перерабатывающих отраслей;

— Полностью изменена система финансирования промышленности и энергетики;

— Произведено частичное разгосударствление оборонной промышленности;

— Структурно изменена деятельность основных органов государственной власти, занимающихся вопросами экономики и финансов;

— Введен принцип финансирования по конечному результату, от достигнутого;

— В большей части отраслей устранены социальные (непрофильные) расходы;

— Изменены принципы финансирования науки, образования, культуры, здравоохранения;

— Создан Стабилизационный Фонд, средства которого предложено вложить в ценные бумаги ведущих американских компаний.