Маленький горбун - София Сегюр

– Мой добрый, чудный, хороший Паоло! – Христина поцеловала итальянца. – Нет, нет, я не могу забыть всего, что вы сделали для меня. Если бы вы знали, как я вас люблю, как я благодарна вам. Мне кажется, мое сердце готово разорваться от счастья. Мой дорогой друг, вы избавили Франсуа от болезни, которая портила ему жизнь.

– А между тем я ее благословляю, моя добрая Христиночка, – ответил Франсуа, – потому что, благодаря моему телесному недостатку я узнал, какая у тебя чудесная душа, до какого самопожертвования может дойти любящее и преданное сердечко!

– Самопожертвование? – улыбнулась Христина. – Уверяю, его не было, я просто любила тебя, нежно и вполне по заслугам. За это меня не следует хвалить. Я любила тебя и твоего отца, потому что вы постоянно выказывали мне такую доброту и нежность… Но почему, милый отец мой, вы не написали мне, что делал наш Паоло для Франсуа?

– Потому, – ответил де Нансе, – что лечение могло и не помочь, и это опечалило бы тебя. Паоло изобрел удивительную механическую систему, которая действует медленно, опыт мог не удаться, хотя он и надеялся на успех. Я оставил тебя в монастырском пансионе, зная, что мне следовало около двух лет провести в теплом климате для успеха лечения Франсуа.

– Почему же вы не взяли меня с собой? Я была бы так счастлива с вами.

– На это у меня были свои причины. Главное, я не хотел каждый день подвергать тебя тревоге ожидания. Вечный страх, сменяющийся надеждой, мог расстроить твой еще хрупкий организм.

– Конечно, доброта и забота обо мне! – кивнула Христина и сменила тему разговора: – Скажите, вы получили мое письмо, в которое я вложила мамино?

– В день нашего отъезда, дитя мое. Ты отлично поняла нас. Мы с Франсуа совсем не жалеем, что ты потеряла состояние. Напротив, мы очень довольны, что нам отдадут только тебя, милую, любимую, любящую. Я радуюсь тому, что мне выпадет честь заказать для тебя подвенечное платье.

– Это послужит символом моего счастья, отец. Я так рада, что буду обязана вам всем, что все, даже мелочи, я получу от вас.

Первые часы прошли, как минуты. В назначенный для отъезда час Христина сказала де Нансе, обняв его одной рукой, как в дни своего детства:

– Милый отец, я не могу остаться?

– Дитя мое, мне не хочется, чтобы ты вернулась слишком поздно, – возразил он.

– А зачем возвращаться? Я хочу жить в вашем доме, как прежде.

– Нет, это пока неудобно, – ответил де Нансе. – Погоди, через три недели ты переедешь к нам.

– Ждать три недели! – расстроилась девушка. – Как это долго, ведь правда, Франсуа?

Франсуа ничего не ответил, только посмотрел на отца. В эту минуту вошел лакей и сказал, что коляска подана.

На следующий день де Нансе с сыном приехали в имение графа и графини. Верный Паоло тоже был с ними. Он хотел видеть все.

Христина и Франсуа сговорились накануне, что она не скажет родственникам о перемене, произошедшей с Франсуа. Изумленные восклицания семьи Семиан привели Христину в полный восторг, вызвали улыбки на лице де Нансе и Франсуа и сердечно обрадовали Паоло, который выразил свою радость прыжками, пируэтами и громким криком. Габриель не могла выговорить ни слова, она не спускала глаз с Франсуа, который был теперь ростом со своего отца.

– Франсуа, – со смехом сказала она ему, – не двигайся, пожалуйста. Позволь мне осмотреть тебя со всех сторон, как это мы сделали с Христиной в первый раз, когда ты пришел к нам… Право, смотрю и глазам своим не верю! Ты прямой, как Бернар, со спиной, гладкой, как у Христины! Какой ты стал красивый! Я ни за что не узнала бы тебя. Паоло, вы действительно сделали чудо!

Все были веселы и счастливы. Паоло, де Нансе и Христина прямо сияли. Пока молодые люди разговаривали и смеялись и Паоло рассказывал им о лечении и выздоровлении Франсуа, де Нансе беседовал с графом и графиней де Семиан о свадебном контракте и о приданом Христины.

– Я присвоил себе право дать ей приданое, мои дорогие друзья, – объявил он. – Я был ее приемным отцом, а теперь, делаясь отцом настоящим, разделю мое состояние с моими двумя детьми. Я получал шестьдесят тысяч франков в год, теперь я буду получать тридцать, а остальные тридцать будут получать они. Поселимся мы все вместе и, как я вижу, не уедем из Нансе. О состоянии Христины не заботьтесь. По свадебному контракту она получит столько же, сколько Франсуа. Я не хочу даже, чтобы кто-нибудь подарил ей необходимые вещи.

– Ну, нет, сосед, позвольте нам купить ей все нужное, – заметила графиня.

– Простите, графиня, – перебил ее де Нансе, – мне кажется, я имею право смотреть на Христину как на дочь. Подарите ей, что вам угодно на свадьбу, но не лишайте меня удовольствия заказать ей платья, белье, мебель. Вы согласны, правда? Будьте добры до конца, отдайте мне мою дорогую Христиночку.

Когда это было решено, де Нансе попросил позволения ускорить день свадьбы:

– Чтобы мы могли снова начать нашу простую спокойную жизнь, которая не будет полной и счастливой без Христины.

Граф и графиня де Семиан согласились на все желания де Нансе и решили, что до дня свадьбы Франсуа и Христина будут постоянно видеться то в Нансе, то в имении графини. После этого де Нансе увез с собой Христину, обещав вечером доставить ее к тетке.

Так повторялось каждый день. После завтрака Франсуа приезжал в Семиан, днем де Нансе увозил к себе своих детей, чтобы они могли повидаться с Паоло, после обеда в Нансе они отправлялись обратно и заканчивали вечер с Бернаром и его сестрой.

Через две недели де Нансе наконец сказал, что пора подписать свадебный контракт и что венчание в церкви состоится через день после первой церемонии.

Подписание контракта должно было состояться в доме графини, которая ради этого торжественного случая пригласила к себе множество соседей. Паоло сочинил стихи в честь Христины, составил превосходные букеты и собрал хор из дочерей фермеров. В день свадьбы де Нансе пригласил к себе обедать только графа и графиню де Семиан и их детей.

Накануне подписания контракта Христина получила от своего приемного отца прелестное приданое, довольно простое и вполне по ее вкусу.

Паоло было поручено передать его.

– Посмотреть, Христинетта, какое хорошенькое платьице! Вы быть красавица в кружевах, кашемировых шалях и во всем таком, – говорил он, показывая девушке вещи.

Вечером в день подписания контракта праздник был в полном разгаре, когда принесли ящик, с просьбой немедленно открыть его. Это и было исполнено. В нем лежал превосходный портрет Христины, который Бернар масляными красками написал для Франсуа. Христина и Франсуа, тронутые вниманием, горячо поблагодарили молодого человека.

– Так вот он, твой секрет! – воскликнула Христина.

Гости с удивлением смотрели на изменившегося Франсуа. Адольф, также получивший приглашение, был и изумлен, и раздосадован. Он надеялся отплатить Христине за отказ выйти за него замуж, осыпав насмешками ее горбуна, между тем ему приходилось только внутренне сердиться, не выказывая своего неудовольствия. День церковной свадьбы прошел спокойно и счастливо. По окончании церковной службы де Нансе и Франсуа увезли Христину к себе.

– С вами, мой отец, и с тобой, мой Франсуа, – сказала она, когда коляска катилась в Нансе, – с вами я останусь на всю жизнь. – И, припав к плечу отца, она тихонько заплакала.

Де Нансе и Франсуа поняли ее слезы: она плакала от счастья и нежности к ним.

В Нансе их уже ждал добрый Паоло, уехавший из церкви немного раньше. С ним были и все их слуги. Он поцеловал молодую, горячо обнял Франсуа, а после этого попал в объятия де Нансе.

Христина пожелала пройти к себе, чтобы снять фату и нарядное кружевное платье. Де Нансе отвел невестку в ее новое помещение, устроенное и меблированное изящно и удобно. Рядом с ее комнатой помещалась спальня Изабеллы. Христина и Франсуа с Изабеллой несколько часов расставляли милые безделушки, в том числе и мраморные статуэтки, которые Франсуа привез для невесты. Наконец-то Христина переехала в Нансе, чтобы никогда больше не покидать его.

Глава XVIII. Паоло счастлив. – Заключение

Со дня своей свадьбы Франсуа и Христина наслаждались полным спокойным счастьем, оно еще увеличивалось при виде счастья де Нансе, который, казалось, еще сильнее любил теперь своих детей. Он не переставал благодарить Бога, который так наградил его за отеческие заботы. С большой благодарностью относился он к своему задушевному другу Паоло.

– Вам, мой друг, – часто говорил де Нансе итальянцу, – я обязан громадным наслаждением. Благодаря вам я могу смотреть на моего сына без печали, нисколько не боясь за его будущее. Никто не может больше смеяться над ним, он не боится показываться в обществе. Христину тоже не тяготит постоянный ужас, что ее милого Франсуа постараются унизить, осмеять. Я и раньше любил вас, дорогой Паоло, а теперь мое отеческое сердце полно непрестанной благодарности к вам.