Колдовские страсти - Мария Жукова-Гладкова

Сбежавшиеся врачи и медсестры, быстро поняв, в чем дело, бросились вслед за парнем, неизвестно как проникшим в здание. Хотя, как он туда прошел, мне в общем было понятно – доводилось бывать в городских больницах, где ходят все кому не лень. У выхода из больницы завязалась потасовка. Один на вид не очень крепкий молодой человек раскидал четверых мужчин (не применяя нож) и скрылся.

Ведется следствие. Составлен фоторобот. Китаянку перевели в отдельную палату и установили милицейскую охрану.

– Чего сама телевизор не смотришь? – спросила меня Людка. – Откуда бы ты это узнала, если бы не я?

Потом подружка перешла на шепот и поинтересовалась, не сообщил ли мне Бояров чего про порошок, найденный ею у старшей дочери.

– Не раньше чем через три дня, – ответила я. – Как только, так сразу же.

Распрощавшись с Людкой, вернулась в кухню и поведала сидящим там Зойке, Анне Ивановне и Пете полученную от Людки информацию.

– Думаешь, китаезы свою хотели прикончить? – глянула на меня Зойка.

– Ну если это они ребят в такое состояние вводят…

– Звони-ка своим знакомым, – велела бабушка. – И отчитайся о проделанной работе. Как раз пригласишь к нам этого Николая Николаевича. Я хотела бы на него взглянуть.

Я пожала плечами, подумала и отправилась звонить.

Николай выслушал меня очень внимательно, вообще говорили мы с ним не меньше часу, я совсем протрезвела. Как и обычно после принятия спиртного внутрь, проснулся волчий аппетит, и я уже думала, как бы побыстрее от Николая отделаться и приняться за трапезу.

Наконец мы распрощались, Николай обещал завтра (то есть сегодня) позвонить, сообщить новости, а в конце хохотнул и признался, что деловая встреча, назначенная на прошлый вечер, прошла именно так, как предсказала Зойка. Но тот, кто предупрежден, тот вооружен – и ловушки удалось избежать.

– Хочу познакомиться с твоими родственниками и соседями, – сказал Николай (мы опять стали на «ты»).

Я воздержалась от комментариев, что это желание взаимное, чтобы мужика не отпугнуть. Мои-то тут уже настроили наполеоновских планов, я сама себе дурь какую-то в голову вбила, но если мыслить трезво – зачем я Николаю? Он богат, может купить себе любую фотомодель, лет на двадцать моложе меня, а я… Сорокадвухлетняя женщина советской закваски, таскающая на себе мешки с сахаром в целях экономии… Да еще и фигура у меня…

Как раз глянула в зеркало, стоящее в прихожей, и тут же отвернулась. Нет, с завтрашнего дня начну худеть, на этот раз не буду ждать до понедельника. Мужик – это великолепный стимул. Вот только сейчас перекушу, потому что терпеть просто невозможно, а завтра с утра ничего есть не буду.

Я твердым шагом отправилась на кухню, давая себе слово съесть только один бутерброд.

Но бабушка, пока я трепалась по телефону, успела сварить картошку – и меня ждала полная тарелка, от которой вверх шел пар. И пахло так аппетитно… Зойка с Петей уже наворачивали свои порции.

– Садись, Танечка, – сказала Анна Ивановна. – Сколько можно по телефону говорить? Я знаю, как ты проголодалась.

Я вздохнула и принялась за картошку, от души полив ее маслом. Потешила себя мыслью, что Николая мог привлечь и мой даже слишком здоровый вид, в отличие от болезненных и стройных до жалости фотомоделей. А может, у него купеческие корни? Или он питает страсть к полотнам Кустодиева? Да и вообще мой жизненный опыт (и опыт общения с нашими, русскими мужиками) подсказывал, что наши абсолютно равнодушны к западной истерии по поводу лишних килограммов. И вообще, я ведь красивая баба! Если, конечно, не очень обращать внимание на мою фигуру.

Николай позвонил на следующий день около девяти вечера – я как раз вернулась с работы и приняла душ.

– Сейчас за тобой придет машина, – сказал он. – Полчаса на сборы достаточно? И сына твоего мы хотели бы видеть. На пару с соседкой.

– А бабушку? – уточнила я. Почему это он не включил ее в список гостей?

– Кто-то же должен остаться держать оборону, – хохотнул Николай. – Странно будет, если никого из вас не останется дома, не так ли?

Я с ним согласилась, бабушка тоже, заметив, что в ее возрасте на ночь глядя ехать неизвестно куда уже чревато последствиями для здоровья. Пока мы одевались, она дала нам с Петькой тысячу ЦУ, потом дала их и Зойке, зашедшей за нами, чтобы спускаться вниз всем вместе.

Как я заметила, Зойка приложила немалые усилия, чтобы выглядеть привлекательно. Вообще она всегда держала себя в форме (не то что я с вечными благими намерениями начать худеть с понедельника). На этот раз соседка облачилась в деловой костюм цвета морской волны, на голове изобразила прическу, глазки подкрасила.

– А пахнешь чем? – принюхалась я, по привычке брызнувшая на себя бабушкину «Красную Москву».

– Магический аромат, – ухмыльнулась Зойка.

– Только мне не надо петь этих песен, – попросила я. – Давай своим клиенткам впаривай. Турчинской и прочим.

– Да в самом деле так называется, – опять засмеялась Зойка. – Ленька, когда в последний раз в Москву ездил, привез.

– Вместе с благовониями вашими, что ли, закупил?

Зойка покачала головой: сынок купил маме подарок в секс-шопе, куда его также занесло во время последнего вояжа в столицу. Проходил случайно мимо, зашел, отоварился. Правда, самым ценным приобретением Зойка считала стриптиз-плавки за сто шестьдесят семь рублей. Незадолго до секс-шопа Ленька посетил спортивный магазин, где думал прикупить себе к лету обычные плавки. Самые дешевые там оказались за семьсот, он решил, что поищет что-нибудь подешевле в Питере (у нас же цены вообще ниже московских), а при виде такой «смешной» цены в секс-шопе сразу взял две пары.

– Слушай, а в них на пляж можно выйти? – поинтересовалась я, прикидывая, не обежать ли эти заведения в нашем родном городе для приобретения соответствующего товара для моего сына.

– Запросто, – сообщила Зойка. – Если в черных. Белые мой не взял, сказал, что просвечивают, а черные сойдут. Они узенькие, конечно, и спереди молния, но тоненькая, пластмассовая, даже не сильно в глаза бросается. Из-за нее они и «стриптиз». Но для нашего карьера очень даже неплохо будет. Ну а для иностранных курортов я и не говорю. Все бабы Ленькины будут.

После Зойкиной речи я твердо уверилась в мысли поискать товар там, где не бывала еще ни разу. Как раз на экскурсию схожу. Ну не выгонят же меня?

– Ты карты взяла? – уточнила я у соседки.

– А как же?! – Она тут же открыла сумочку и продемонстрировала мне бархатный мешочек.

Я кивнула, снова критически оглядывая Зойку. А ведь эта стерва явно за мужиком едет. И уведет у меня из-под носа, если не буду действовать. Потом я почему-то подумала, что действовать мне лень… И вообще пусть мужик действует. Хотя сейчас такие мужики, что их надо быстро брать самой, пока другая не отхватила. А Зойка с ее талантами вполне может захомутать любого.

– Айчил – твой, Николай – мой, – шепнула я Зойке так, чтобы не слышал Петя.

– На месте разберемся, – ответила соседка. – Мне на всех посмотреть надо. Может, там еще кто-то окажется.

– Колю не трожь, – теперь уже прошипела я.

– Да не беспокойся ты, – отмахнулась Зойка. – Раскладывала я на твоего Колю. Он мне со всеми потрохами не нужен. Я помоложе хочу.

– Чего вы там ругаетесь? – спросил Петя, облачившийся в джинсовый костюм. – И вообще нам вниз пора спускаться.

Я поцеловала бабушку, словно уходила на фронт, и тронулась вслед за Зойкой и Петей, бросив на себя последний взгляд в зеркало. Ох как меня это платье обтягивает! Еще один ужин у Айчила – и придется покупать новое. Со следующего понедельника, пожалуй, все-таки начну худеть.

Глава 17

Дорога отняла около пятидесяти минут, и мы с Зойкой и Петькой оказались перед воротами довольно внушительного вида, которые тут же распахнулись перед нашей машиной – словно по мановению волшебной палочки. Наверное, где-то сидели наблюдатели, заметившие нас издалека. Или тут какая-то хитрая электроника установлена, настроенная только на свои машины? Я решила не ломать голову: все равно не догадаюсь, да и какая мне разница по большому счету, и просто смотрела по сторонам.

Мы въехали в какой-то парк, в глубине которого виднелся особняк внушительных размеров. Между деревьев (похоже, растущих на этой земле с начала века, если не с конца прошлого, а то и с екатерининских времен) сновали крепкие молодцы в пятнистых комбинезонах с рациями в руках. Бока у них своеобразно топорщились.

«Хорошо живет наша мафия», – подумала я, разглядывая окружающую природу и домину, к которому по заасфальтированной дорожке неслась машина.

Николай Николаевич лично встретил нас на крыльце – дом принадлежал ему. Со мной хозяин расцеловался по-русски, Петьке пожал руку, сказав, что он на меня похож (габаритами, что ли, – хотелось уточнить мне, но я сдержалась), Зойку Коля осмотрел с интересом, как музейный экспонат, и облобызал ей ручку. Подобный жест в исполнении босса выглядел несколько странно, и вообще, пожалуй, такое ему было не свойственно, о чем я могла судить по лицам его молодцев, собравшихся на крыльце.