Условия выживания - Леонид Кудрявцев

Мне стало тошно.

Так, значит, теперь он взялся за Табиту. Впрочем, что это я так всполошился? Табиту не так-то легко ввести в заблуждение. Она не из тех легкомысленных цыпочек, с которыми подобные фокусы проходят. Кроме того, благодаря имеющемуся у Табиты дару обмануть ее не так-то легко.

Нет, лучше вернуться к ракулам. Вот об этих монстрax сейчас стоит подумать. Это действительно серьезная опасность.

Я поправил на плече ремень «газонокосильщика» и облокотился на борт.

Ракулы плыли в полукилометре от корабля. Спины их гладкими блестящими горбами выступали из воды, полосатые спинные плавники торчали словно боевые рубки подводных лодок. Рыбки-лоцманы с радужными, привлекающими тс себе внимание плавниками шныряли перед их массивными, плоскими, похожими на утюги мордами, время от времени выпрыгивая из воды, и, пролетев несколько метров по воздуху, снова в нее падая.

За всей этой демонстрацией чувствовалась спокойная, уверенная в себе сила, способная разнести в щепы не только наш корабль, но если понадобится, то и целый флот подобных скорлупок.

Шутка ли в деле? Три десятка здоровенных, взрослых, можно сказать, отборных, монстров?

Я буквально почувствовал, как у меня волосы на затылке шевелятся от страха. Те трое, стоявшие позади меня на палубе, не видели ракулов в деле, а я — видел. Я знаю, как это происходит. И стало быть, лучше всех понимаю, какая опасность нам грозит.

Спокойствие, подумал я, вот только спокойствие. Вся эта демонстрация, весь этот грозный вид рассчитаны именно на то, чтобы посеять в рядах противника панику; заставить его нервничать, делать ошибки…

Да какие, к черту, ошибки, если главная уже сделана? Мы вышли в это проклятое море. Вышли и сразу нарвались. Как там поется в старой, еще допотопной песенке? «Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…»

Впрочем, впрочем…

Я оглянулся.

Теперь Ехидный Пес стоял очень близко, наклонив свою лохматую голову к плечу Табиты, и что-то вполголоса ей объяснял. Так и казалось, что вот он сейчас высунет длинный мокрый язык и лизнет ее в шею. Тискальщик стоял рядом с ними, прямой и какой-то весь задумчивый, словно мысленно находился сейчас далеко-далеко, может быть, все еще в своем доме, но главное, не здесь, не на этой палубе.

Короче, судя по всему, троица моих компаньонов так ничего в происходящем и не понимала. Стояли себе на палубе, словно древние туристы на борту круизного парохода, и пялились на неумолимо приближающуюся смерть.

Ну да, конечно, еще есть я и есть моя большая пушка. Может быть, мне даже удастся одного из ракулов подстрелить. Если очень повезет, то я завалю не одного, а, допустим, трех. Да нет, насчет трех ракулов я хватил. Не получится. Нападай они на нас по одному, тогда вполне возможно… Но с чего бы это они стали облегчать мне жизнь? Наверняка накинутся скопом, полезут на палубу со всех сторон…

Эх… какого черта мне надо было ввязываться в эту историю?

Я снова оглянулся.

Теперь Пес молчал, слушал, как ему что-то говорит Табита, но отодвинуться от нее даже не подумал. Так и стоял, прижавшись чуть ли не вплотную к ее плечу; высунув язык, с которого на курточку девушки вот-вот должна была капнуть слюна. Тискальщик более не был таким отстраненным и тоже внимательно слушал. Казалось, никто на ракулов большого внимания и не обращал.

А они плыли, равномерно и чуть ли не враз шевеля остроконечными хвостами, надувая и сокращая реактивные мешки, позволяющие им соревноваться в скорости с нашим кораблем.

И я, глядя на это мерное, какое-то машинное, запрограммированное движение, вдруг успокоился. Почему? Ну хотя бы потому, что мне в голову пришла очень простая и достаточно логичная мысль.

Бойся не бойся, прыгай не прыгай, можешь даже кричать как оглашенный, все это не имеет никакого значения. Если мне и в самом деле сейчас суждено умереть, значит, я умру; если судьбе будет желательно меня уберечь — я спасусь.

Судьба — все сейчас решала она. Причем то, что приходилось на мою долю, тот определяющий; будущее поступок, после которого что-то менять совершенно бесполезно, я уже сделал некоторое время назад. Теперь остается только пожинать его плоды.

Какой именно поступок? Ну, не знаю. Может быть, мне не стоило тогда сворачивать в проходной двор. Ну, не стал бы пытаться сократить дорогу, попал бы к Миджусе попозже, зато не оказался бы сейчас на палубе этого корабля. Может быть, мне не стоило принимать предложение Тискальщика? А может, просто не стоило соглашаться становиться компаньоном? От добра, как известно, добра не ищут.

Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Совершенно никакого. Я вернулся к своим компаньонам и встал рядом с ними. Как раз достаточно, чтобы услышать конец объяснений Табиты.

— …причем есть предположение, что вот эти самые рыбки-лоцманы являются для ракулов заменителями рук. Грубо говоря, в нужный момент, тогда, когда им это необходимо, ракулы способны полностью взять их сознание под собственный контроль и с помощью вот таких «рук» выполнять различную работу.

— Я слышал еще и о том, что им после времени свирепых ветров якобы удалось захватить какую-то расу, жившую в Северном полушарии и оставшуюся без суши, — сказал Тискальщик. — Они блокировали остатки этой расы на нескольких островках и заставили их на себя работать, превратили в рабов. Раса эта состояла из искусных механиков. Я слышал, будто все используемые ракулами технические новинки произведены этой расой рабов.

— Но тут мы явно имеем дело с дикими ракулами, — сказала Табита. — Это же видно, хотя бы по форме их плавников. Так что технических чудес можно не ждать.

— Тем лучше, — промолвил Пес. — Тем лучше. Мне, честно говоря, не хотелось бы сильно напрягать защитные системы моего корабля. Наше плавание еще только начинается, и сразу устраивать большое сражение… Кто знает, что ждет нас дальше? Думаю, на всякий случай стоит поберечь боеприпасы.

Я почувствовал, как во мне зарождается надежда.

Может, пронесет? Если защитные системы корабля и в самом деле достаточно мощные… по крайней мере, судя по всему, Табита знает о ракулах немало, во всяком случае, побольше меня… и если она не сильно беспокоится…

— Вот к чему приводит прогресс, за который ты так ратуешь, — проворчал Тискальщик.

— Что? — воскликнул Пес и немедленно отодвинулся от Табиты. — Ты опять начинаешь нападать на прогресс? Тебе мало было прошлого раза? — А что было в тот прошлый раз такого уж страшного? — улыбнулся Тискальщик.

Я подумал, что они, похоже, решили возобновить свой спор. Как будто им не хватило прошлого раза? Как будто сейчас самое время для выяснения отношений по теоретическим вопросам?

— Я тебя разбил наголову, — возвестил Пес. — Я тебе доказал…

— С чего это ты решил так? Мне кажется, это ты замолчал первым?

— Я? Да какой смысл спорить с тем, кто ничего не понимает в прогрессе?

— В прогрессе? Ах в прогрессе? Хорошо же, давай вернемся к прогрессу, и я тебе докажу как дважды два, что любой возможный прогресс кончился еще до времени свирепых ветров, еще до того, как вода стала наступать та сушу?

— Причем ты же не собираешься отрицать, что наступление воды на сушу произошло в результате деятельности, вызванной прогрессом?

— Каким именно?

— Научно-техническим.

— Нет подобного прогресса. Верить в его существование может только тот, кто ничего не понимает в предмете данного спора. Чушь все это. Единственный прогресс, который возможен, это прогресс человека, мыслящего создания.

— О каком прогрессе человека идет речь? Он в принципе невозможен, он закончился в тот момент, когда человек получил свой мозг и более не сделал ни шагу вперед. Мозг человека с тех пор не претерпел никаких изменений. В то время когда научно-технический прогресс не останавливав ни на секунду, даже сейчас, когда от человечества остались жалкие крохи.

— Вот! — возопил Тискальщик. — Вот про это я и говорю. О каком вообще прогрессе может идти речь, если людей на земле осталась жалкая горстка, если они не могут дышать без помощи фильтров, если…

— Людей или мыслящих? — ехидно спросил Пес.

— А ты, значит, причисляешь к мыслящим вот этих тварей?

Тискальщик махнул рукой в сторону ракулов.

— Ты, значит, нет?

— Ну, прежде всего…

Я покачал головой. О боже! Два авантюриста, проще говоря — обычных жулика, ведут псевдонаучные споры на палубе корабля, за которым плывет целая стая монстров с явным намерением в самое ближайшее время напасть и ими пообедать. Бред свинячий.

Я посмотрел на Табиту, и она мне весело подмигнула. Похоже, она думала в том же ключе. Мы отошли в сторону, и девушка, пожав плечами, сказала:

— Встревать пока рановато. Надо позволить им достигнуть определенной стадии, и вот тогда…