Диверсанты - Евгений Андреянович Ивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Украл бандит! Украл сумку! Держите его!
Гаврилин пробежал через опустевший парк, выскочил к морю. Берег в этот час уже опустел, но Шкет решил не привлекать к себе внимания и пошел скорым шагом в сторону маяка. Сумка показалась ему легкой, и он вдруг засомневался, есть ли в ней что-либо. У дамбы, укрывшись ее тенью, Гаврилин остановился и торопливо принялся шарить в сумке в поисках пачки денег. Сначала наткнулся на стеклянную банку с повидлом, потом на свеклу, зло швырнул все это в море. На дне сумки лежали два небольших, но увесистых мешочка. Шкет раскрыл один, и велико же было его разочарование, когда в нем он обнаружил лишь медную мелочь. Второй оказался наполнен серебром. Чтобы не пересчитывать все это, продавцы, как правило, взвешивают медь и серебро прямо в мешочках и легко подсчитывают количество рублей.
Гаврилин нетерпеливо пошарил по сумке, ощупал и вывернул подкладку и карманы, и окончательно убедился, что там ничего больше нет. Желая поскорее избавиться от сумки, он сунул в нее несколько булыжников и бросил в море, в серебряную дорожку. Вода раздалась в стороны, ухнула, разбросав серебро по кругу, и сомкнулась, поглотив вещественную улику.
Обида и разочарование захлестнули Гаврилина, рухнула надежда выбраться отсюда, покончить с неопределенностью. Одновременно в его сознание начала закрадываться тревога, Шкет схватил один из мешочков за углы и сверкнувшим медным ручьем спустил содержимое в море. С другим мешочком под мышкой он побрел по пустынной улице, удаляясь от места совершенного преступления. Поднявшись по склону горы, Гаврилин выбрал площадку поровней и улегся спать. Голод мучил его, мешая заснуть, нервное напряжение все еще давало о себе знать, хотя возбуждение несколько улеглось.
Проснулся он довольно рано, спустился к морю, выкупался, почувствовал освежающую бодрость и стал думать о завтраке. Голод вновь вернулся с еще большей силой. Несмотря на ранний час, отдыхающие уже занимали места на городском пляже. Гаврилин с трудом дождался, пока откроется гастроном, и высыпал перед кассиром горсть мелочи. Она быстро пересчитала серебро и сказала радостно:
– Вот хорошо, теперь я на весь день с мелочью.
– Может, возьмете у меня еще? – спросил Шкет, доставая из кармана еще горсть серебра.
Кассир оглядела его небритое лицо, короткую стрижку, мятый костюм, рубашку и ответила:
– Выкладывай!
Он высыпал из мешочка мелочь, получил червонцы, засунул их небрежно в карман и пошел к выходу. Кассир через окно увидела его еще раз и долгим взглядом проводила удаляющуюся фигуру, вскоре совсем забыв за делами об этом незначительном эпизоде.
Гаврилин кое-как почистился, зашел в парикмахерскую, побрился, приобрел себе в киоске темные очки, пляжную спортивную сумку, накупил бутербродов и снова пошел к морю. Там, за камнями, торопливо поел и, раздевшись, улегся под лучами утреннего солнца. Людей здесь уже собралось много, и Шкет не выделялся среди отдыхающих. «Нет, что и говорить, надо все делать чисто! – подумал он с удовлетворением. – Но где же взять денег? На том, что добыл, далеко не уедешь», – снова вернулся он к мысли о том, что ему надо отсюда уезжать. К полудню эта мысль не давала ему покоя и погнала его в город. «Волка ноги кормят! Поищу каких-нибудь ротозеев, их вон тут сколько», – решил Шкет и принялся у водоразборной колонки чистить от пыли брюки.
Первым местом, откуда решил начать Шкет, был базар.
Послонявшись бесцельно среди полок с овощами и фруктами, Гаврилин купил виноград, съел его и пошел к мясной лавке. Цели у него никакой не было, он просто ходил по базару и смотрел, что где продают, спрашивал цену, а сам приглядывался к людям. «Тут ни у кого не вырвешь, поймают, убьют», – подумал он и уже в который раз стал обходить полки с овощами и фруктами. Снова вернулся к мясной лавке, постоял несколько минут в очереди, размышляя, каким путем можно бы достать денег на базаре. В колонии он много слышал рассказов, как зеки добывают деньги на свободе. Но сейчас он не мог выбрать тот способ, который бы ему больше подошел к этой ситуации. «Надо украсть кошелек», – решил он, но сейчас же отверг этот способ. Воровать Гаврилин не умел, этой «науке» он не был обучен, и сейчас пожалел, что отказался в свое время от предложения соседа по нарам по кличке Пузо поучиться «рыбалить». И все же Шкет бросал заинтересованные взгляды на дамские сумочки, на хозяйственные авоськи, еще не зная сам, что это ему даст. Наконец он остановился на испробованном способе. «Рвану сумку у той толстухи, может, там куш», – подумал Шкет, жадно глядя на черную потертую сумку в руках женщины средних лет. Но она вдруг накинула ручку сумки на плечо и зажала ее под мышкой. «Ишь, жмет рукой, наверно есть там, и немало, – озлобился Шкет.
Он хотел было походить за женщиной, но старческий дребезжащий голос остановил его:
– Что невесел, парень?
Гаврилин оглянулся и увидел старика с седой бородой, одетого, несмотря на жару, в теплый пиджак, старенькие брюки и поношенные ботинки. За спиной у него виднелся мешок, на четверть чем-то наполненный. Ноша была, видно, не тяжелая, потому-то старик довольно легко держал ее на плече. Шкет взглянул в лукавые глаза старика, затянутые морщинами, и вымученно улыбнулся. Ему вдруг сделалось необыкновенно тепло оттого, что нашелся за целый день человек, который поинтересовался его настроением. И потянуло Шкета к этому старику, захотелось посидеть с ним, поговорить, рассказать, как ехал сюда с надеждой и остался без гроша, как зашел в тупик и совершил преступление.
– Да так, дедушка, не все хорошо складывается, – ответил он с горечью и отвел глаза в сторону.
– Такой молодой да сильный, есть ли от чего горевать? – участливо заметил старик.
И эта участливость тронула Гаврилина, в груди защемило, и он махнул безнадежно рукой.
– Долго рассказывать, дедушка. И никому это не интересно. Моя жизнь – мои горести.
Они стояли перед мясной лавкой и беседовали как двое старых знакомых. Гаврилину спешить было некуда, а старика тоже никто дома не ждал. Шел ему восемьдесят первый год, и жил он один в поселке Горный Ключ. День для него сложился неудачно: продавал орехи на базаре и почти весь свой товар нес
