Вершины держат небо - Владимир Михановский

А днем они отсиживаются под землей, отдыхают, набираются сил. Туда же, по всей вероятности, утаскивают и своих раненых.

Вот на самом деле и получается, что чеченская мятежная столица – город, единственный в мире, который в зависимости от времени суток имеет два названия. Днем это – Грозный, а ночью – Джохар-гала.

Впрочем, это же самое относится и ко всей республике: днем это – Чечня, ночью – Ичкерия…

Как полпред президента в Грозном, он ездит по улицам несколько раз на дню. Как ни крути, город и до сих пор сохранил прифронтовой вид. Что ни перекресток, что ни стометровка – военный блокпост, укрепленный железобетонными плитами. Из узких бойниц грозно торчат стволы пулеметов и автоматов. Рядом, как правило, стоят готовые к неожиданной схватке танки, БТРы и БМП.

Однажды генерал Матейченков, чтобы проверить бдительность блокпостов, решил проехать по городу на БТРе без опознавательных знаков. Водитель за эти минуты чуть не поседел.

Однако генерал убедился, что блокпосты наготове. На первом же из них дорогу машине перекрыли.

Молоденький солдат в каске с автоматом наизготовку подошел к машине и деловито потребовал документы. Генерала Матейченкова он не узнал, поскольку до этого в глаза не видел, а последний «в видах конспирации» переоделся в штатское.

– Откуда следуете? Куда? Цель поездки? Оружие, наркотики имеются? Что в багажнике?

Водитель, заранее выучивший ответы на стандартные вопросы, отвечал без запинки.

– Выйти из машины! Открыть багажник. Документы! – продолжал отдавать распоряжения дежурный, а из бетонного блиндажа уже бежал бледный начальник блокпоста, разглядевший в смотровое окошко генерала Матейченкова.

Старший лейтенант отпихнул в сторону дежурного и, вытянувшись в струнку, произнес:

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Вы его простите, что остановил вас. Он у нас недавно, еще не знает руководство…

– Солдат поступил совершенно правильно, товарищ старший лейтенант, – перебил Матейченков. – Согласно уставу, он обязан проверять документы у всех, независимо от чинов и званий. Вот если бы он не остановил нас, я влепил бы ему на всю катушку. А так… – Он повернулся к солдату: – От имени командования выношу благодарность за добросовестное несение службы.

– Служу России! – несколько растерянный, выпалил солдатик и поправил автомат.

– Подготовь на него письменное представление, – продолжал генерал, обращаясь к начальнику блокпоста. – Благодарность будет вынесена официально.

…Солдат-первогодок, всего второй раз в жизни заступивший на дежурство, а до этого наслушавшийся от ребят постарше и опытных контрактников всяческих былей и небылиц о Чечне, разных страстей про грозный город Грозный, не признался бы никому в мире, даже командиру караульной роты, даже маме, что когда машина немного замешкалась с торможением в ответ на поданную им команду, совсем готов был ее прошить очередью из своего Калашникова…

Шофер вытер вспотевший лоб. Они сели в машину и поехали дальше. Шофер знал, что ездить по городу в простой машине опасно: в любой момент могут обстрелять из развалин или из подвала боевики, на дороге можно напороться на мину или фугас.

Знал это, конечно, и генерал Матейченков. Знал и презирал опасность. Точно так же он ездил в простом газике и без личной охраны по опасным дорогам Карачаево-Черкесии.

И ничего, цел остался!

Правда, в последнее время чеченцы круто изменили свою тактику в Грозном и его окрестностях. Генерал говорил об этом со своим начальником диверсионно-разведывательного отдела как раз перед опасной «командировкой» последнего в подземный город.

– Кто-то умный в чеченский штаб пришел, – сказал Петрашевский.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Матейченков.

– Боевики резко изменили поведение. У меня накопилось много данных, вот статистика, – он протянул генералу несколько листиков бумаги, густо исписанных аккуратным почерком полковника.

Матейченков внимательно просмотрел их.

– Твои выводы? – поднял он глаза на Петрашевского, сидевшего за столом напротив.

– Общий вывод таков: чеченцы перестали пренебрегать «мелкой дичью», охотятся на все, что движется.

– Вряд ли это делается по собственной инициативе.

– И я так полагаю, Иван Иванович. Видимо, их штаб разработал новую тактику.

…Да, Матейченков и Петрашевский не ошиблись. Раньше боевики стремились к тому, чтобы выводить из строя крупные российские колонны с вооружением, боеприпасами и солдатами. Разными способами выведывали пути их следования, строили завалы и баррикады, закладывали противотанковые фугасы и радиоуправляемые мины.

Частенько у чеченцев получалось, что овчинка не стоит выделки. Наша контрразведка, особенно в последнее время, начала работать неплохо, были успехи и у разведчиков, в основном благодаря большой организационной работе полковника Николая Петрашевского. В итоге их затраты на разгром очередной колонны вылетали в трубу, а завалы, засады и тщательно замаскированные мины оказывались ударом по воздуху.

Да и потери в живой силе и технике они начали нести чувствительные. Помимо всего прочее, эти факты имели и немалое пропагандистское значение: население Чечни, уставшее от войны и насилий, видя нередкие неудачи боевиков, начало отворачиваться от них.

Все это, по видимому, и заставило боевиков изменить тактику. Если ранее они охотились за крупными колоннами, то теперь – гораздо чаще – за одиночными машинами, более того – за одиночными солдатами.

– Причем зачастую боевики даже не знают, кто находится в машине, – заметил Петрашевский.

– Думаю, их это не интересует.

– Конечно. Видят, что машина федералов – и обстреливают, подрывают на мине и так далее. То же относится и к нашим солдатам и офицерам, – добавил Николай Константинович.

– Особенно удобно им проводить такие диверсионные действия в Грозном, – сказал генерал.

– Из-за подземных коммуникаций.

– Ну да.

– Теперь сам видишь, Николай, насколько нам важно и своевременно заняться сейчас подземельем.

– Для того и иду туда.

– Смотри только, не гусарствуй. Ты нужен нам живым, а не мертвым, – произнес генерал Матейченков часто повторяемую им фразу. Темой грозненского подземелья теперь неизменно заканчивались все их последние разговоры.

…И теперь, проносясь в штабной машине или в БТРе по чеченской столице, Матейченков частенько думал, что, быть может, именно в данный момент проходит под ним, глубоко под землей, по запутанным и опасным ходам, отважный офицер российской армии Николай Петрашевский, выполняющий ответственное задание…

Грозненское подполье, правильнее его будет назвать подземелье, в последние дни опасно оживилось.

Когда после инспекционной поездки полпреда по городу Матейченков возвратился в штаб, на столе его ждала оперативная сводка. Тревожная и печальная, как большинство последних сводок.

Сводку подписал начальник крупного соединения МВД. Из нее следовало, что в городской черте, в точке с такими-то координатами, был взорван на радиоуправляемой мине БТР. В бронетранспортере находились начальник штаба РУВД Заводского района Грозного, а также специальный корреспондент крупной сибирской газеты.

Погибли оба.

С корреспондентом Матейченков встречался накануне. Веселый парень, совсем молодой, рассказывал о последних новостях «с материка», о ситуации со СМИ, о том, как хочет повидать «настоящую войну, без прикрас», и написать о ней честный репортаж. Сыпал шутками и анекдотами, не всегда невинного свойства, показывал всем собеседникам фотокарточку с женой и малолетним сыном, которые ждут его – не дождутся.

Теперь уж не дождутся…

Корреспондент подарил генералу Матейченкову тоненькую брошюрку – свою первую книжку с не очень оригинальным названием «Сибирские будни», сделав на ней теплую надпись.

Генерал заложил книжку в толстенный «Православный словарь», заботливо обернутый в целлофан. А себе для памяти пометил в записной книжке: как только выдастся свободная минутка – позвонить жене погибшего в Новосибирск. Корреспондент на книжке оставил свой телефон, настойчиво приглашал в гости, ежели судьба забросит в Сибирь. А вот как зовут молодую вдову, генерал так и не узнал…

Он позвонил в Новосибирск в тот же вечер. Разговор с женой погибшего был долгий и тяжелый.

Ныне Грозный жил странной жизнью, если это можно назвать жизнью, а не, допустим, выживанием.

Днем на улицах можно было встретить редких прохожих, принадлежащих к мирному населению. Тот тащился к дальней уцелевшей колонке со своей банкой или ведерком за водой, этот – к близлежащему импровизированному летучему базарчику перехватить хлеб насущный да пачку папирос или сигарет ростовского, по преимуществу, производства. Кто-то туда же нес последнее из вещей в надежде найти такого же нищего покупателя.