Агония обреченных - Анатолий Кулемин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— К самому командиру визит вежливости нанести не посоветуете?
— На больничной койке командир, фурункулез лечит. А вот в офицерскую столовую можем заехать. Вы как, за время полета не проголодались?
— Нет, спасибо, я перекусил. К тому же сами ведь говорите: приятели ждут.
— Подождут… Мне их рожи сразу не понравились. Особенно одного. Держу пари, этот малый в войну служил в гестапо.
— Вы воевали?
— С сорок четвертого…
Люди, их было двое, ждавшие Бредли на КПП, действительно приятного впечатления не производили. Тот, который, по мнению майора Стивенсона «в войну служил в гестапо», и в самом деле имел довольно устрашающую внешность: под два метра ростом, угрюмый вид, маленькие глазки, приплюснутый нос, тяжелый квадратный подбородок.
Телосложение второго «приятеля» было полной противоположностью: невысокого роста, худощавый, и внешность он имел более миролюбивую и менее отталкивающую. Тоненькие усики и маленькая бородка делали похожими его на ученого.
— Здравствуйте, господин Тауберг. Меня зовут доктор Шнайдер, — с легким поклоном поздоровался и представился худощавый. — Хотя, можете обращаться ко мне проще: доктор. Со всеми вопросами я прошу вас также обращаться ко мне. Этот господин вступать с вами в разговоры не уполномочен.
«Это каким же надо быть непревзойденным специалистом в своем деле, чтобы генерал Гелен пригласил в свое ведомство человека с такими внешними данными, — оценил „бугая“ Бредли. — А Стивенсон, пожалуй, прав, судя по возрасту, оба они воевали».
— Кем «не уполномочен»?
— Нашим руководством, господин Тауберг.
В Мюнхен Бредли и его сопровождающие прилетели на самолете авиакомпании Люфтганза в полдень, а еще через тридцать пять минут они приехали уже в Пуллах; здесь находилась штаб-квартира Федеральной разведывательной службы Германии — Бундеснахристендинст или БНД.
Сюда, в пригород Мюнхена, в бывшее поместье Рудольфа Гесса, «Организация Гелена» перебралась в декабре 1947-го, образовав вокруг территории штаб-квартиры деревню с замкнутой, обособленной экономической структурой: своей школой, своим госпиталем, своими магазинами. Лагерь в Оберурзеле, где она располагалась ранее, к тому времени стал слишком мал для нее; штат организации разрастался пропорционально росту задач, которые — не без участия Центрального разведывательного управления США — ставились перед ней. Развертывание агентурной сети в ГДР, Чехословакии, Польше, Венгрии, Австрии и были теми первостепенными задачами, стоящими перед разведкой Гелена; особый интерес для нее (и для ЦРУ, разумеется, тоже) представляла информация о советских воинских частях, дислоцированных в этих странах. Борьба, а точнее — война, разведок западного и восточного блоков набирала обороты лавинообразно.
…«Мерседес» темно-синего цвета, встретивший «объект и сопровождающих его лиц» в мюнхенском аэропорту, медленно подъехал и остановился у небольшого красивого двухэтажного особняка, построенного в стиле, напоминающем неоготический. Высокие заостренные двухскатные крыши обоих его крыльев и центральной части особняка, пара многоугольных башенок делали его похожим на миниатюрный средневековый замок. Стена одного из крыльев до середины была увита плющом, а территория вокруг покрыта плотным, стриженым, изумрудно-зеленым газоном.
Апартаменты, куда доктор и его коллега препроводили Бредли, находились на втором этаже в глубине правого крыла и представляли собой номер довольно приличного отеля: широкая деревянная кровать, пара кресел с высокими спинками, инкрустированный журнальный столик, бар с множеством бутылок с разноцветными этикетками. У стены стоял дубовый обеденный стол с четырьмя стульями. Тяжелые шторы на окнах, пара картин в богатых багетных рамах на стенах вносили в интерьер определенный уют. Пол в номере, впрочем, как и во всем здании, был застелен ковровым покрытием, что делало шаги практически неслышными. Налет старины особенно привносился камином и литыми подсвечниками на нем, однако холодильник и вполне современная сантехника этот налет нивелировали.
— Ну вот мы и на месте. Проходите, господин Тауберг. — Доктор распахнул дверь и, продолжая подобострастно улыбаться, сделал приглашающий жест рукой. — Обед вам сейчас подадут. Ужин можете заказать уже на свой вкус.
— А что, здесь кроме нас есть еще кто-то? — Бредли вошел, по-хозяйски прошелся по номеру, сумку небрежно бросил в одно из кресел, плащ повесил в плательный шкаф, заглянул в холодильник; агрегат был заполнен продуктами, фруктами, овощами и зеленю. — А то у меня сложилось впечатление, что данная обитель необитаема; мы не повстречали еще ни одной живой души.
— Разумеется, мы здесь не одни. Обслуживающий персонал весь на месте, — не оценил шутку Бредли доктор. — Если вам что-то понадобится, можете вызвать горничную. Вот здесь и здесь находятся кнопки вызова, — показал он под столешницу журнального столика и на спинку кровати. — Надеюсь, пребыванием у нас вы останетесь довольны. А теперь, разрешите откланяться, наша миссия на этом закончена.
Уже у двери доктор обернулся и проговорил извиняющимся тоном:
— Да, господин Тауберг, у меня к вам одна только просьба: не покидайте, пожалуйста, пределов этого дома, да и этого номера тоже, хорошо? Видите ли, специфика деятельности нашего учреждения несколько секретна… Впрочем, как и вашего… Поэтому вы должны меня понять…
— А что, если я надумаю… ну, скажем, прогуляться перед сном, мне не позволят беспрепятственно это сделать?
— Нет, конечно, но нам бы не хотелось…
— Я вас понял, доктор Шнейдер, — перебил его Бредли. — Я обещаю выполнить эту вашу просьбу. Без сопровождающего и если меня не побудят к этому чрезвычайные обстоятельства, я из этого номера не выйду.
Через минуту после ухода «приятелей» в дверь деликатно постучали.
— Входите, открыто, — громко отозвался Бредли.
В номер вошла женщина лет тридцати пяти в строгом темном платье, в маленьком белоснежном переднике и высокой и тоже белоснежной накрахмаленной пилотке на голове. Перед собой она катила тележку с обеденным сервизом.
— Ваш обед, господин Тауберг, — сделав легкий книксен, не проговорила, пропела она и стала переставлять приборы с тележки на обеденный стол. — Могу я поинтересоваться, что вам приготовить на ужин?
— Приготовьте мне ужин на свое усмотрение, — ответил Бредли, внимательно рассматривая ее. — Если ваш вкус мне понравится, я предложу вам руку и сердце.
Женщина не ответила ничего, лишь чуть улыбнулась. Закончив с сервировкой стола, спросила:
— Какие-нибудь просьбы, господин Тауберг?
— А просьбы какого характера вы принимаете?
— Просьбы могут быть любого характера, но не все они выполнимы.
«Молодец, хорошо ответила, — мысленно похвалил ее Бредли. — Не удивлюсь, если окажется, что она умеет владеть оружием».
— В таком случае, если позволите, пару вопросов.
Женщина стояла и молча, с интересом смотрела на него.
— Первое: это подлинники? — кивнул Бредли на картины.
— В живописи я разбираюсь так же, как и вы, господин Тауберг, но не думаю, чтобы из музеев с завоеванных германской армией территорий вывозились копии.
«И опять хорошо… Нить разговора у нее, хоть она и сказала-то всего пару слов».
— И второе: как ваше имя?
— Я не уточняла у своего руководства, каким именем мне следует вам представляться. Извините меня, господин Тауберг.
— А кто ваше руководство?
— Это уже третий вопрос, а вы просили разрешения только на два. Приятного аппетита, господин Тауберг. — Она улыбнулась, вновь сделала книксен и удалилась.
За обедом Бредли слушал клавесинную музыку Баха; выбор пластинок был большой, он выбрал свою любимую запись.
Глава 5
Доктор Шнайдер пришел вечером, сразу после ужина; в руках он держал тонкую кожаную папку. Изменения, как в манере поведения доктора, так и в его облике, Бредли заметил сразу и без труда. Никакой растительности на лице доктора не было: ни бородки, ни усиков. О том, что они были накладными, Бредли понял по легкой небритости на лице доктора. «Значит, брился утром; если бы усы и бородку сбрил после нашего приезда, чисто выбритым было бы все лицо, — догадался Бредли. — И держишь ты себя совсем по-иному: взгляд спокойный, проницательный; от заискивающей улыбки не осталось и следа. Так держат себя только уверенные в себе люди, наделенные властью. Отсюда — вывод: ты такой же доктор Шнайдер, как я — Тауберг. Да, собственно, и Бредли — тоже».
— Как отдохнули? — спросил доктор, проходя в номер и по-хозяйски устраиваясь в одном из кресел.
— Вы знаете, неплохо. Говорят: на новом месте — плохой сон. Я после обеда уснул сразу и спал как младенец. Ваши камеры наверняка это сняли.