Слепой - Вера Петрук

– Господин, прошу вас, не вмешивайтесь, – взмолился Влахо, но его перебил крик мастаршильдцев.

– Пусть дерется, Влахо. А не то сам пойдешь!

Арлинг поклонился, чувствуя себя едва ли не победителем. Не обращая больше внимания на трясущегося старосту, он прошел к рингу.

– Ты не из Мастаршильда, – сурово сказал Пертон, нависнув над Регарди. – Ты не можешь биться.

– Могу, – уверенно заявил Арлинг, расстегивая рубашку. – Девушка из Мастаршильда скоро станет моей женой. А раз так, то я уже почти наполовину мастаршильдец. Влахо, подтверди!

Что ответил староста, он не расслышал, но толпа разразилась одобрительными возгласами:

– Это так! Он наш! Бой, бой!

Тем временем, болельщики из Тараскандры возбужденно зашевелились, решая, чем для них чревато появление нового бойца. Но, очевидно, внешний вид Арлинга не вызвал у них опасений, так как они тоже принялись кричать, чтобы бой поскорей начинали. Глобритоль же стоял абсолютно с безразличным видом, глядя на Регарди, как на будущую отбивную.

Бравада Арлинга кончилась, как только в одну руку ему сунули палку, а другую крепко привязали платком к спине. «Представь, что это деревянный меч», – попробовал успокоить он себя, понимая, что палочный бой не одно и то же с обычным фехтованием или уличной дракой. Палка лежала в ладони тяжело, а большой палец привычно опускался вниз, вдоль по лезвию, которого не было.

– Ты, – прохрипел Глобритоль, указывая на Регарди пальцем, величиной с его руку. – Я тебя сейчас отлуплю.

Арлинг осклабился своей самой наглой улыбкой и, выставив одну ногу вперед, направил кончик палки в грудь врага. «У тебя за плечами десять лет военной школы и занятия с лучшими фехтовальщиками Империи, – подбодрил он себя. – А этот детина, наверняка, дезертир из имперской армии, промышляющий мелким разбоем на трактах. Между вами разница, как между разбуженным весной медведем и охотником. У первого – природная сила и бездумная злоба, у второго – опыт и мастерство».

«Ты – второй», – зачем-то уточнил Регарди и приготовился к бою.

С самого начала Арлинг решил занять оборонительную позицию, чтобы скорее измотать противника. О том, что выбранная тактика ошибочна, он догадался, когда Глобритоль всего через пару секунд после начала поединка нанес ему сокрушительной удар по бедру. Не выдержав, Регарди упал на колени, но тут же поднялся, успев увернуться от рубящего удара в висок. Впрочем, едва он успел занять позицию, как получил ощутимый тычок в живот, за которым последовала серия ударов по ногам.

Очутившись на земле во второй раз, Арлинг начал злиться. Со злостью и болью пришло понимание ошибки. Глобритоль не стремился занять какую-либо стойку, а постоянно двигался, держа палку на уровне бедра и не стараясь направить ее на противника.

«Что ж, с мастерством у тараскандрийца, похоже, все в порядке», – признал Регарди и выполнил сложный финт, чтобы неожиданно атаковать противника в голову. Но вместо скорой победы он получил мощный тычок в грудь, который предназначался в челюсть. Снова оказавшись на земле, Арлинг освоил новое правило: никаких ложных выпадов, только удары по самой краткой траектории с максимальной силой и скоростью.

Подняться с земли оказалось не просто. Глобритоль заставил его изрядно покататься по рингу, прежде чем ему удалось вскочить на ноги. Заметив в толпе пестрый платок Магды, Регарди воодушевился и провел серию удачных ударов, приведя тараскандрийца в ярость. Уклонившись от контратаки, Арлинг торжествующе закружил вокруг Глобритоля, удвоив натиск и непрерывно вращая палку.

Он уже собирался атаковать врага по глазам, когда тараскандриец внезапно сжался, как тигр, и выпрыгнул вперед, нанеся удар в правое колено Арлинга, которое оказалось неприкрытым. С криком Регарди рухнул на землю. Но мысль о том, что на него смотрела Магда, оказала животворное влияние. Поддев носком здоровой ноги горсть пыли, он метнул ее в глаза Глобритолю, выиграв время, чтобы подняться.

Поединок затягивался.

Очень скоро дыхание у обоих стало хриплым и прерывистым. Арлинг заставлял противника менять защиту, парируя удары то высоко, то низко, выгибал тело, как мог, стараясь отыскать у тараскандрийца дыру в защите, но все было тщетно. Глобритоль отражал все атаки, с невероятной ловкостью разрушая замыслы Регарди.

Удача все-таки оставила Арлинга. Не выдержав очередного удара противника, его палка с громким треском сломалась. От неожиданности Регарди растерялся, не зная, положено ли ему новое оружие или придется драться обломком. Увидев, что победа близка, Глобритоль налетел на него, словно шторм на заплутавшую в чужих водах шхуну. Никто не поспешил Арлингу на помощь, из чего он сделал вывод, что новое оружие ему не дадут.

Регарди пришел в ярость. Его тело превратилось в один большой синяк, а плечи покрывал узор из выступивших каплей крови. Замахнувшись обломком, Арлинг со всей силы двинул Глобритоля в челюсть рукоятью бывшего оружия. В цель он не попал, зато получил неожиданный удар ногой в пах, который заставил его согнуться пополам и уткнуться лбом в пыльную землю.

– Это нечестный прием! – просипел он, стиснув зубы и мечтая не потерять сознание. Боль раскаленными волнами прошлась по телу, заглушив крики толпы и раскаты грома на горизонте. Кажется, приближалась буря.

– Конечно, нечестный, – хриплый голос Глобритоля донесся издалека, но подействовал освежающе.

«Если ты сейчас не соберешься, осколки твоего черепа разлетятся по площади», – подумал Регарди, и, заметив, что Глобритоль сделал к нему шаг, быстро перевернулся вправо, намереваясь зацепить ногу врага, чтобы повалить его на землю. Но старый, отработанный в шуточных драках с Дарреном прием почему-то не сработал. Глобритоль с легкостью увернулся, и Регарди почувствовал, что его тянут за волосы вверх.

Последнее, что он помнил, была голова Глобритоля, неумолимо приближающаяся к его лицу. Потом раздался хруст, и мир поглотила тишина. «Кажется, мне сломали нос», – подумал Арлинг, проваливаясь в спасительное забытье.

Сколько он пролежал на ринге, Регарди так и не узнал. Очнулся он того, что кто-то неистово молотил кулаками по его избитому телу, но ему, как ни странно, было приятно. Прошло еще некоторое время, прежде чем Арлинг сообразил, что плавал в луже воды, а сверху его поливал дождь.

С трудом подняв тяжелую голову, он оглянулся, но разобрать что-либо в темноте разыгравшейся непогоды было трудно. Никогда он еще не видел столь ярко выписанной картины земного хаоса. Дождь лил стеной, ветер оборвал ленты и цветы с прилавков и стен часовни, разметав их по площади печальными лоскутами несостоявшегося торжества, а единственный чудом уцелевший фонарь был похож на глаз зверя, свирепо вращающего белками во мраке. Все вокруг ухало, стонало и грохало, будто он оказался в самом центре побоища славных времен Гедеонов-завоевателей. Глобритоль, Влахо и зрители исчезли, словно их сдуло порывом ветра.

Дотронувшись рукой до лица, Регарди поморщился. Нос опух, превратившись в сплошной комок боли, глаза раскрывались с трудом, разбитая губа сочилась кровью. Но хуже всего была злость, которая медленно нарастала в нем подобно просыпающемуся вулкану. Какой-то солдат одолел его, искалечил ему лицо и посмел скрыться, думая, что победил. Это был нечестный бой, и Глобритоль – покойник! Арлинг найдет способ ему отомстить. Нет, он не станет марать об него руки. Пусть тараскандрийца отправят в армию смертников – откуда не возвращаются. Пусть сражается с кармокарами принца Дваро на южных территориях! Эти дикари всегда брали в плен живого противника, чтобы принести в жертву своему кровавому богу. Другой кончины Глобритоль не заслуживал. Или пусть отправят мерзавца на каторгу! В рудники Иштувэга, где не выдерживают и месяца, харкая кровью и умирая в страшных мучениях. А с ним и всех мастаршильдцев во главе с подлым Влахо, который бросил его здесь, испугавшись гнева Канцлера за то, что Арлинга забили до смерти. Ну, староста, берегись! Гнев Регарди будет ужасен.

Звон в голове, беспокоивший его с момента пробуждения, вдруг стал нестерпимым. Он нарастал до тех пор, пока не лопнул гигантским пузырем, окропив сознание Регарди новой мыслью. Магда!

– Магда, где ты? – беспомощно крикнул он, понимая, что его голос тонет в реве разыгравшейся бури.

– Магда, отзовись!

Льющаяся с неба вода превратила мир в сумрачное царство призраков, в котором даже собственное тело казалось чьей-то тенью. С трудом поднявшись, Арлинг заметался по площади, но все вокруг чудесным образом изменилось, превратившись в незнакомое место. Часовня и редкие прилавки, устоявшие против ветра, обрели пугающие очертания, слившись друг с другом и дождем в хаотичное месиво.

Ее здесь нет, вдруг понял он, поскользнувшись на мокрой глине. Она тоже бросила его. Падение отразилось глухой болью во всем теле, напомнив о драке. Шлепнув кулаком по грязи, Регарди глухо застонал. Каким же дураком он был! Только теперь ему вспомнилось выражение глаз Магды, которое в разгаре боя, он принял за радостное сверкание. Предчувствие беды почти ощутимо повисло в воздухе.