Впервые над полюсом - Н. Стромилов

Каков же он, первый наш поселок на полюсе? Огромное ледяное поле, окруженное мощной грядой торосов. Два четырехмоторных самолета. Пять палаток. Метеобудка. Радиостанция в домике из снежных кирпичей с крышей из кусков тормозного парашюта, две радиомачты, антенна. Снежная кухня. Снежные склады. Между объектами лагеря в снегу уже протоптаны тропинки. Население поселка после прибытия нашего самолета составляет двадцать человек.

Вручаю Иванову запасной умформер для его радиостанции. Он очень ждал его и несется с ним к самолету. Через пару часов его радиостанция вполне работоспособна и выходит в эфир.

* * *

Делим с Ивановым сутки пополам: двенадцать часов (почти без перерывов) тарахтит моторчик агрегата автономного питания радиостанции самолета Водопьянова, двенадцать часов - Молокова. На льду у каждого самолета выросло по радиомачте. Вместе с радиостанцией Кренкеля все это напоминает своеобразный радиоцентр. Он очень необходим сейчас, этот радиоцентр: количество передаваемых и принимаемых нами телеграмм растет с каждым часом. Наши неизменные корреспонденты - Рудольф и Диксон - постоянно в эфире.

Устанавливаем связь с самолетом Алексеева. Всеобщая радость! Товарищи находятся в семи километрах от полюса. Самолет в порядке. Готовятся перелететь к нам. Всех очень беспокоит отсутствие связи с самолетом Мазурука.

Товарищи подробно рассказывают нам, как проходил полет флагманского самолета на полюс. Оказывается, будь механики менее квалифицированны и бдительны, мог выйти из строя один из моторов: появилась течь в системе охлаждения. Сажать самолет для ремонта, не выполнив задачу? Но разве так просто вновь дождаться погоды? Ведь, на худой конец, можно лететь и на трех моторах! И такое решение Водопьянов и Шмидт приняли. А в это время механики во главе с Флегонтом Ивановичем Бассейном прорубили обшивку крыла, подобрались к фланцу радиатора и увидели трещину, из которой сочилась охлаждающая жидкость. Меняясь, начали прикладывать к трещине тряпки и, когда они пропитывались жидкостью, отжимали ее в ведро и перекачивали обратно - в мотор. Простая вроде бы работа, но выполнять ее пришлось голыми руками, высовывая их наружу, где свирепствовал морозный воздушный поток. Итог: три пары обмороженных и обожженных горячей жидкостью надежных рабочих рук вместе с руками летчиков помогли самолету долететь до полюса на всех четырех моторах.

Папанинцы с помощью механиков самолетов собирают и устанавливают ветряк. Вскоре он начнет давать бесплатную энергию для бытовых и технических нужд, чему от души радуется Кренкель: ему надоело возиться с хлопотливой и шумной зарядкой аккумуляторов от бензино-электрического агрегата.

* * *

Радиостанция на полюсе. В снежном домике два отсека: «аппаратная» и «машинный зал». В первом, на снежном столе, наш, ленинградский, «Дрейф». И я вспоминаю его творцов. Главный инженер проекта Володя Доброжанский, разработчики Андрюша Ковалев, Федя Гаухман, Николай Иванович Аухтун. Конструкторы Маша Забелина, Тося Шеремет и Алеша Ражев. Технологи Женя Иванов и Павел Товпенец. Механики Толя Киселев, Алеша Кирсанов и Саша Захаров. Монтажник Виктор Дзерваловский…

По вашим идеям, схемам и чертежам сделан «Дрейф», вашими золотыми руками надежно собраны и смонтированы основные и резервные аппараты. Вами они и испытаны. Никто из вас, названных, и ваших товарищей (всех назвать просто невозможно) ничего не забыл сделать, ничего не сделал на авось, не упустил ничего из того, что на первый взгляд казалось мелочью, не заслуживающей внимания. И вот ваш «Дрейф» на полюсе! Ровно гудит умформер. Бегают стрелки измерительных приборов. Негромко стучит телеграфный ключ. На ключе работает Кренкель. В меховом комбинезоне и кухлянке с откинутым капюшоном. В огромных фетровых валенках с галошами.

Интереснейшей судьбы человек…

Далекое детство: заплатанные штаны, футбол, Джек Лондон, гимназия и мечты о путешествиях. Первая мировая война. Семья нуждается, отец - учитель. Эрнст на каникулах упаковывает посылки. Расклеивает на стенах московских домов объявления, плакаты, афиши.

Частная мастерская, темная и грязная: ремонт примусов, кастрюль и детских колясок. Курсы радиотелеграфистов.

На седьмом году Советской власти - первая зимовка на Новой Земле. Армия - радиотелеграфный батальон.

Вторая зимовка на Новой Земле. Арктический рейс на гидрографическом судне. Зимовка в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа и связь оттуда на коротких волнах с американской экспедицией, находящейся в Антарктике.

Полет на дирижабле над арктическими морями и островами.

Участие в походе ледокольного парохода «Сибиряков», первого советского судна, прошедшего по Северному морскому пути в одну навигацию. И первая правительственная награда - орден Трудового Красного Знамени.

«Челюскин». В трагический момент гибели парохода из-под руки мужественного старшего радиста Кренкеля не вырвались сигналы бедствия - наверное, не много таких случаев знает история. Крепко верил Кренкель, верили начальник экспедиции Шмидт и капитан Воронин - люди, которые могли приказать радисту передать сигнал бедствия, - что в Советской стране помощь ста четырем человекам, оказавшимся вдалеке от берега на дрейфующих льдах, придет и без сигналов бедствия! Верили. И не ошиблись.

За участие в этой экспедиции Кренкель награждается орденом Красной Звезды.

И снова зимовка, на этот раз на Северной Земле.

Пройдет время, и станет Кренкель Героем Советского Союза, Депутатом советского парламента. Доктором географических наук. Но это придет позже. А сейчас он сидит за снежным столом, на котором стоит «Дрейф». Неуловимые для непосвященного признаки говорят о том, что он уже привык к радиостанции, сроднился с ней. Например, быстрый, почти автоматический, перенос руки с переключателя «Прием - Передача» на рукоятку настройки приемника…

Да, наш «Дрейф» в надежных руках!

* * *

В лагере оживление: поднялся и летит к нам самолет Алексеева. Вот он показался. Делает круг над аэродромом. Мастерская посадка. Снова объятия, поцелуи, рукопожатия. Впрочем, эмоций уже меньше: посадки советских самолетов в районе полюса становятся обычным делом!

У самолета коренастая фигура Папанина: ему нужен дом для дрейфующей станции, который в разобранном виде привез Алексеев. Дом - каркас из дюралевых труб, обтянутый хорошо поглощающим солнечные лучи темным брезентовым чехлом (для сурового зимнего времени есть еще чехол - из гагачьего пуха), - в чрезвычайно короткое время вырастает в центре поселка, на давно отведенном для него месте. На доме надпись большущими буквами: «СССР. Дрейфующая экспедиция Главсевморпути». Вход в него через снежный тамбур, построенный еще задолго до прилета Алексеева.