Спецназ не сдается - Михаил Нестеров

бывший командир отделения морской пехоты Николай Зацарный, военно-учетная специальность — стрелковые и разведывательные мероприятия, штатная воинская должность — командир отделения, штатное воинское звание — старшина первой статьи (после службы Николай выучился на газосварщика);

бывший оператор контрольно-измерительного поста главной энергетической установки подводной лодки Эдуард Королев, военно-учетная специальность — специальности корабельных энергетических установок и систем, штатная воинская должность — оператор контрольно-измерительного поста главной энергетической установки подводной лодки, штатное воинское звание — старший матрос (после увольнения со службы Эдик ходил простым рыбаком, нередко браконьерничал);

машинист-турбинист подводной лодки Леонид Нефедович, военно-учетная специальность — специальности корабельных энергетических установок, штатная воинская должность — машинист-турбинист, штатное воинское звание — старшина второй статьи.

На боцмане же Александре Саксееве сейчас лежали обязанности баталера.

* * *

Сергей Перминов приподнял со лба синюю бейсбольную кепку и краем глаза посмотрел на вошедшего.

— Месяц кончается, шкипер, пора бы людям аванс выдать, — высказал свою просьбу корабельный баталер. И добавил: — Еще спрашивают, когда пойдем в рейд. Снасти пересохли, как чешуя на солнце.

Вообще, это боцман подбирал команду, в то время ему не доставало, наверное, костылей, шляпы и попугая на плече. Вот Эдика Королева он «притащил» на борт.

— Надежный парень? — спросил хозяин. — Что-нибудь о нем слышал?

— Так это смотря кто говорит, — ответил боцман. — Плохой про него слова хорошего не скажет.

В таком же духе кэп спросил про бывшего специалиста по стрелковым и разведывательным мероприятиям Николая Зацарного и получил от боцмана соответствующий ответ: «На мою жену похож: весь в татуировках и подраться не дурак». Однако с каждым беседовал лично, отсеял человек пять — в основном лодырей, что было написано на их лицах, и пьяниц.

— Так что насчет денег, капитан? — повторил Саксеев.

— Зайди завтра, — лениво посоветовал хозяин. — Сегодня у меня поганое настроение.

— Ладно, — усмехнулся в густые усы баталер, — зайду завтра.

— Да, заходи завтра. Поговорим про мое сегодняшнее поганое настроение.

Полуденное солнце било в изрядно поцарапанные окна и плело на них сложную паучью сеть. Вдали просматривалась узкая полоска литорали, над которой устроили игрища шумные чайки. Пришвартованный к одному из дебаркадеров, возле которого сосредоточилось несколько «флотов» — прикольных и отстойных, — траулер легонько покачивался.

Прикольные и отстойные — и грустно, и смешно. Даже когда разъяснишь. В прикольном содержатся суда без экипажа и официально выведенные из эксплуатации. В отстойный входят все неисправные или задержанные по какой-либо причине. А траулер Сергея Перминова, названный им по непонятной причине «КАПИТАН ЯКОВ МОРАВЕЦ», был, выходит, вдвойне прикольным, что протокольным языком объяснялось так: «Использование его не окупает связанных с эксплуатацией расходов».

А теперь он, по новым судовым документам (сертификату) получивший новое имя, заблестел вставленными стеклами в окнах рубки и иллюминаторами, свежевыкрашенными бортами, новеньким такелажем, кормовым слипом и громким корабельным колоколом и мог вызвать зависть у портового начальства. Начальство не слепое, не вчера и не сегодня оно направило свои иллюминаторы в сторону гордой осанки рыболовной шхуны.

Заберут, опасался боцман, найдут сто причин и заберут дорогую посудину. Не посмотрят, на чьи деньги он, выкупленный в порту, стал «прикольно-отстойной» гордостью. На крайний случай подключат налоговую полицию, чтобы узнать, на какие-такие средства бывший военный восстановил его, чтобы открыть свой бизнес.

А хозяин — настоящий моряк, в этом несложно убедиться, взглянув в его голубые, как морские просторы, глаза, на посеребренные, как морские барашки, ершистые волосы, на огрубевшие от воды сильные руки, на его широкую грудь, которая с упоением и жадностью моряка вдыхает неповторимые запахи Каспийского моря.

Опасность потерять шхуну занозой сидела в сердце и обострялась всякий раз, когда команда слышала рынду. Это как набат слушать.

Скорее бы оставить позади погрузки, приборки, проверки и выйти в море! Подставить лицо под упругий ветер, с небольшой завистью посмотреть на капитана, крутящего рулевое колесо, поплевать на руки и впервые за эти долгие недели еще раз искусить судьбу — под скрип талей пожелать себе и товарищам хорошего улова.

Хотя выйти в море на судне, которое ты выпестовал в своих натруженных руках, и есть счастье. За него даже деньги отдаешь, бросая в волны монетку на удачу. И отвечаешь на стандартный вопрос капитана о корабельных проблемах:

— Проблемы есть, но в море идти можно.

Вот так.

28

Небольшой теплоход «Капитан Николай Порогов» опоздал на полчаса. На причале стояли два офицера и поглядывали на прибывших, спешащих по сходням пассажиров. Кто-то сходил на берег с объемистым багажом, кто-то с небольшой поклажей.

— Узнают они нас? — спросил невысокого роста капитан-лейтенант Немышев.

— Сообразят узнать, — ответил его товарищ Василий Бешканов. В руках Бешканов держал табличку с надписью: "Встречаем участников делегации от международной террористической организации «Аль-Кайда».

— Это шутка такая? — спросила проходящая мимо женщина.

— Никаких шуток, все всерьез, — живо отозвался Василий, подмигивая незнакомке. На его взгляд, даме приятной во всех отношениях. — А если всерьез, не видели здесь двух разнузданных офицеров из бригады судов обеспечения?

Бешканов тут же спрятал за спину импровизированный плакат и, нарочито громко откашлявшись, представился:

— Капитан 3 ранга Василий Бешканов. Теплоход опоздал, и мы тут... — Бешканов виновато и в то же время игриво повел плечами. — Извините.

— Извинения приняты, — чуть резковатым голосом отозвалась незнакомка; ее подруга, скупо улыбнувшись, пожала плечами. Про них офицеры знали малость: обе женщины приятной наружности и примерно одинакового возраста (около тридцати или чуть меньше), одетые — одна в легкую блузку и джинсы, а другая (этакая «деловая колбаса») в брючную пару бежевого цвета, принадлежали к международной организации, название которой вылетело у офицеров из головы. Отсюда и некая вольность с «Аль-Кайдой». Короче, организация защищала права погибших моряков и их семей. Что-то в этом духе.

— Гостиницу мы вам забронировали, — взял на себя инициативу капитан-лейтенант Немышев, командир судна обеспечения «Бдительный». Если что и сближало двух друзей, с интересом поглядывающих на двух прибывших московских подруг, — это нелюбовь к фуражкам и современным кокардам: сейчас оба офицера были в пилотках с «крабами» советского образца. — Сначала заедем в гостиницу или...

— Нет, — отрезала старшая, представившаяся Ириной Александровной Постниковой. — Дело прежде всего.

Ее подруга отрекомендовалась как Елена Моравец и больше не проронила ни слова. И в машине — черной «Волге» с черными же номерами — молчала.

Городок под названием Светлый предстал в первую очередь грудой стоявших наподобие внешнего рейда «отстойных» кораблей: тут были и военные, и рыбацкие. Уже потом обращала на себя внимание пара дебаркадеров: двухпалубные, с уютными, судя по всему, каютами. Один из них имел небольшой крен, к нему-то и подъехала служебная «Волга».

Не успел капитан-лейтенант, галантно подавший дамам руку, указать на объект их непонятного интереса, как Елена побледнела. И куда только девался ее нежный загар. Она сжигала глазами судно, отшвартованное у дебаркадера. Она не верила глазам, которые читали название траулера:

КАПИТАН ЯКОВ МОРАВЕЦ

— Свинья! — вырвалось у девушки. Не оборачиваясь, рискуя сломать ноги на зашарпанных сходнях, она ворвалась на дебаркадер. Пробежав вдоль левого борта, нашла еще одни сходни, которые вели на рыбацкое судно. Опешивший вахтенный матрос, одетый в тельник и рваные джинсы, едва успел посторониться, когда незнакомка, ловко ориентируясь, поднялась по трапу и толкнула дверь в рубку.

Тот, кто вызвал у нее приступ гнева, находился внутри. Обязан был находиться. Иначе к чему эта поездка, инициатором которой была, правда, не она; наверняка Лена захотела бы встретиться с Сергеем — позже, но так распорядилась судьба. Она всю дорогу, начало которой лежало в Москве, настраивала себя на резкий и обвинительный тон разговора; а этот сукин сын, развалившись перед штурвалом и покручивая его туда-сюда ногами, тоже, казалось, готовился к нему — причем давно: ладно бы там краска на названии траулера блестела свежестью.

— Свинья! — уже в лицо капитану выкрикнула она.