Камбер-еретик - Кэтрин Куртц

— Итак, вначале будет оглашен список регентов, — произнес Мердок, не в силах более скрывать самодовольную улыбку. — Волей короля Синхила до совершеннолетия короля Алроя регентами при нем назначаются: граф Таммарон Фиц-Артур, епископ Элистер Келлен, епископ Хьюберт Мак-Иннис, барон Ран Хортнесский и я, граф Мердок Картанский.

Он накрыл стопку бумаг обеими руками и оглядел собравшихся. Камбера кольнуло дурное предчувствие, он никак не мог понять, что задумал Мердок. Имена будущих регентов были давно известны. На этом заседании они принесут клятву верности и вступят в должность. В какую же игру пытается играть Мердок?

— Следуя обычаю, — продолжал тот, — вышеупомянутые регенты должны принести клятву верности. Однако, согласно подписанному недавно нашим возлюбленным королем Синхилом указу, установлена следующая процедура дальнейшего проведения заседания Регентского совета… — Камбер с тревогой подался вперед. Он ничего не знал об этом. — …четверо регентов обладают правом сместить пятого, если единогласно выскажут недоверие ему.

В устремленном на Камбера взгляде графа Картанского светился открытый вызов.

— К сожалению, должен сообщить, что граф Таммарон, епископ Хьюберт, барон Ран и я сочли епископа Элистера Келлена неспособным достойно исполнять обязанности регента в Совете нашего возлюбленного короля Алроя, вследствие чего, епископ Келлен, вы исключаетесь из состава Совета.

Ропот удивления, выражения одобрения и недовольства сменили чопорную тишину собрания, но Мердок поднял руку, требуя тишины, и продолжил речь.

— А также, руководствуясь желанием нашего покойного короля Синхила, и с согласия нашего возлюбленного короля Алроя, мы объявляем герцога Сигера Клейборнского пятым членом Регентского совета до той поры, пока здоровье герцога это позволит, либо по его собственному усмотрению, и назначаем его сына и наследника графа Эвана его преемником. Епископ Келлен, если я правильно понимаю выражение вашего лица, вы не согласны?

Камбер не удостоил ответом, а просто заглянул своими ледяными глазами в глаза человека. Он чувствовал, как сидящие вокруг люди и Дерини в растерянности цепенеют, но что это меняло? Мердок ни за что не решился бы на столь отчаянный шаг, если бы в его руках не было документа. Камбер никак не мог понять, почему Синхил согласился подписать такой документ, наверняка зная о последствиях.

— Граф Картанский всегда отличался проницательностью, — вымолвил Камбер спокойно. — Он заметил мое несогласие с неизвестным мне документом и с тем, как сей документ был использован против меня… это делает ему честь. И конечно же, он сможет представить нам упомянутый подписанный документ и достойных свидетелей, заверивших подпись?

— Конечно, сможет, — отозвался Мердок надменно. — И если кому-нибудь придет в голову мысль уничтожить документ, должен сообщить, что это один из трех оригиналов, подписанных королем Синхилом и свидетелями: лордом Удаутом и архиепископом Ориссом. Они, как известно канцлеру, не являются регентами.

Со снисходительной и ядовитой улыбкой, которая уже не покидала его лица, расплываясь все шире, Мердок передал верхний лист из стопки Ориссу и Удауту. Только взглянув на него, оба виновато кивнули Камберу и передали бумагу дальше — Джебедии, который только вздохнул, и Камберу. Тот внимательно изучал текст, решая, как мог истолковать эти написанные убористым почерком строки Синхил, если вообще задумывался над ними. Указ могли подсунуть в кипу повседневных бумаг, он наверняка прочел текст невнимательно. Документ был подписан, когда болезнь обострилась, это подтверждала дата на печатях свидетелей.

Окончив чтение документа, Камбер не знал, что произойдет дальше. Сейчас он был уверен только в одном: король собственноручно подписал бумагу. Он скорее всего не понимал, что делает, но теперь, когда Синхила не стало, никто уже не сможет узнать его намерения. Мердок выиграл на этот раз. Оставалось только узнать, как он использует свой выигрыш.

Вздохнув, Камбер передал документ Торквиллу, взглянувшему на документ. Затем лист перешел к Джеффраю, сидевшему с лицом каменной статуи, и через Рана и Таммарона вернулся к Мердоку. Человек, говорящий от имени всех регентов, снова положил пергамент в стопку документов и аккуратно сцепил свои паучьи пальцы.

— Думаю, документ не вызывает у вас сомнений, канцлер? — вкрадчиво спросил он.

— Вызывает не сомнение, а смирение, — холодно отвечал Камбер. — На нем подпись нашего покойного монарха. Как преданный слуга короны я обязан повиноваться.

— Хорошо сказано, — произнес Мердок. — А теперь без отлагательства регенты Гвиннеда принесут клятву верности королю Алрою. Архиепископ Джеффрай, вы готовы?

Ничего не оставалось делать. Притихший Джеффрай, извиняясь, взглянул на Камбера, поднялся, поклонился Алрою и дождался, пока регенты встанут и возложат руки на лежащий перед наследником меч. Камбер не слушал клятву Джеффрая. Когда регенты вновь заняли свои места, он не сомневался — дальше все будет еще хуже, чем они могли предполагать.

— Наша следующая задача — пересмотреть состав старого Совета, — важно произнес Мердок. — В сложившихся обстоятельствах регенты порекомендовали его величеству вывести из него лорда-канцлера, барона Торквилла де ла Марча, господина маршала и епископа Кая Дескантора. Остальные члены Совета, по желанию его величества, сохраняют свои посты.

«Великодушно, не правда ли? — прозвучала мысль Джорема в сознании его отца. Лицо секретаря епископа Келлена по-прежнему было непроницаемо. — Вот и все Дерини, кроме архиепископа, но против Джеффрая у них ничего нет. Что собираешься делать?»

«Делать? А что я могу сделать? — ответил Камбер. — Самое большее — это сделать последнее предостережение прежде, чем уйду. Свою стратегию мы разработаем позднее».

Трое получивших отставку Дерини оставались на своих местах и смотрели на четвертого — своего наставника, ожидая его реакции, А Камбер, для которого время словно остановилось, просто смотрел на Мердока, не мигая, не выказывая своих чувств, намеренно создавая впечатление, будто он вот-вот бросит вызов.

Все взгляды были устремлены на него, а напряжение стало почти осязаемым даже для человека. Тогда он снял с шеи золотую цепь — знак власти канцлера — и поднял над головой.

И вот его цепь с монограммой династии Халдейнов — литыми буквами «X» — лежит перед ним на столе. Пальцы Камбера тронули подвесную печать. По залу пронесся вздох огромного облегчения. Он стремительно поднялся.