Камбер-еретик - Кэтрин Куртц

Печальный Камбер подошел к изголовью кровати, посмотрел на знакомое лицо и положил руку на холодные, скрещенные на остывшей груди руки Синхила.

— Спокойной ночи, мой государь, — прошептал он. — Ради ваших сыновей я постараюсь сделать все возможное, как делал прежде ради вас.

У Камбера не было сил продолжать, и ему пришлось ограничиться прощальным поклоном, в глазах его стояли слезы. Он не помнил, как добрался до своих покоев. В постель его уложил Джорем.

Закрепляя свою власть над новым королем, регенты не теряли времени. К полудню колокола на соборе и церкви отзвонили по покойному королю, гроб с его телом уже три часа стоял в главной часовне замка, расположенной неподалеку от главного холла, где обычно собирался Совет Синхила. После дневной мессы, которую архиепископ Джеффрай служил в той же часовне, юные пажи разнесли приглашения на заседание Регентского совета. Камбер задержался после службы и несколько минут молился, прося Бога указать молодому королю верную дорогу, потом, сопровождаемый Джоремом, отправился в зал Совета.

Другие регенты были уже там. Мердок, Таммарон, Ран и епископ Хьюберт собрались справа от места короля и разговаривали с графом Эваном, сыном заболевшего герцога Сигера. Другие члены регулярного Совета тоже были здесь: Удаут, коннетабль, архиепископ Орисс и барон Торквилл де ла Марч. Ни один из этих троих не был новичком в политике — Удаут и Орисс входили в состав первого Совета Синхила, а Торквилл даже был членом Совета у Имре. Скорее всего Удауту и Ориссу предстоящие перестановки ничем не угрожали, а вот Торквилл вряд ли их переживет: в отличие от Удаута и Орисса, он — Дерини. Члены Регентского совета назначались по особому уставу, равно как и тот, кто занимал резиденцию примаса Гвиннеда (теперь им был Джеффрай Керберийский, Дерини). Все остальные назначались по выбору этой шестерки. В ней только двое — Камбер и Джеффрай — были Дерини. Грустные эти вычисления не приносили успокоения.

Алрой сидел во главе стола на резном, с высокой спинкой отцовском стуле, выглядел он несчастным и подавленным. На стул предусмотрительно положили подушку, но иллюзия высокого роста, не добавила внушительности новому королю — он оставался всего лишь испуганным мальчиком неполных двенадцати лет от роду. Серые глаза Халдейнов двумя тенями выделялись на бледном лице, а черная туника только подчеркивала его немощь и следы недавней болезни.

Единственными украшениями Алроя были серебряный обруч на голове и огненное кольцо отца, подвешенное на изящной цепочке. «Глаз цыгана» был скрыт за спускавшимися до плеч волосами, но был на месте — Камбер точно это знал. Если кто-нибудь заметит рубин в ухе и спросит о причине его появления, Алрой «вспомнит», как несколько дней назад умирающий отец дал каждому мальчику по серьге. На столе перед Алроем лежал королевский меч в ножнах. В свете дня он выглядел обычным дорогим оружием, не похожим на инструмент волшебства в магическом круге.

Камбер подавил улыбку, спрашивая себя, могут ли другие Дерини, находящиеся в комнате, почувствовать излучаемое мечом могущество, узнать в священном мече Халдейнов орудие волшебства. С достоинством регента, канцлера и епископа Камбер, войдя в зал, занял место у кресла с противоположной от Алроя стороны стола. Мысль о том, что регенты будут произносить клятву верности над магическим мечом, позабавила его и сгладила впечатление от недружелюбных взглядов, которыми его встретили. Он почтительно поклонился.

— Мой господин. Милорды.

Мальчик нервно дернул головой, а Мердок одарил коротким надменным кивком, плохо скрывая свою неприязнь к противнику.

— Будьте любезны подождать, пока придут остальные, милорд канцлер, — сказал он.

И с этими словами повернулся к Таммарону, что-то тихо сказав ему. Камбер не мог расслышать слов, но по лицу Таммарона и усмешке Рана понял, что замечание было нелицеприятным.

Когда Камбер, обменявшись обеспокоенными взглядами с Торквиллом и Джоремом, занял свой стул, в комнату вошел Джебедия с епископом Каем, третьим гвиннедским епископом-Дерини. Отрывисто кивнув Алрою и остальным регентам, Джебедия уселся на место справа от Камбера и положил на стол перед собой свой маршальский жезл. Епископ Кай сел справа от него. После паузы Джебедия нагнулся к Камберу и, прикрыв рот рукой, шепнул:

— Мне все это не нравится. Мердок слишком самодоволен. А что здесь делает Эван? Я думал, что он ухаживает за отцом.

Камбер положил локти на стол и сцепил пальцы.

— Раз он сейчас здесь, то, подозреваю, его поставят на твое место, Джеб.

— На мое место?

— А зачем же еще он пришел? Сначала я думал, что выберут герцога Сигера, но кто может поручиться, что он выздоровеет. Значит, наиболее логичный выбор — это его старший сын и наследник.

— Да, Эван, — покорно вздохнул Джебедия. — Что ж, могло быть и хуже. На этом месте мог оказаться Ран.

Камбер покачал головой.

— Слишком молод. Даже сам Ран понимает это.

— Но регентом быть не молод, — заметил Джебедия.

— Я не говорю, что понимаю принципы, по которым Синхил подбирал регентов, — ответил Камбер. — О, вот идет Джеффрай. Думаю, все, чего они хотят от первого заседания — это отставки и назначения. Подозреваю, что Совет будет недолгим.

Когда архиепископ подошел к столу и поклонился Алрою, все привстали. Но даже появление духовного главы Гвиннеда не взбодрило мальчика, хотя Джеффрай был своим человеком в покоях его отца.

Неужели они настроили его против Джеффрая? — подумал Камбер, раскланявшись с архиепископом. Если остальные регенты затеяли большую чистку, а именно это подозревал Камбер, то, возможно, они с Джеффраем останутся единственными Дерини в Совете. Архиепископу не позавидуешь.

— Милорды, я прошу тишины, — сказал Мердок, постучав по столу костяшками пальцев. — Милорд маршал, не изволите ли открыть заседание?

Все, кроме Алроя, встали. Джебедия отсалютовал королю своим жезлом.

— Милорды, я объявляю первое заседание Совета короля Алроя Беренда Бриона Халдейна открытым. Пусть правосудие и милосердие диктуют нам решения.

— Да будет так, — отозвался Мердок почти дерзко. Когда все снова расселись, Мердок перебрал пергаментные листы, лежавшие на столе перед ним, потом выложил из них аккуратную стопочку. Все это представление было разыграно для привлечения внимания к его персоне.

— Итак, вначале будет оглашен список регентов, — произнес Мердок, не в силах более скрывать самодовольную улыбку. — Волей короля Синхила до совершеннолетия короля Алроя регентами при нем назначаются: граф Таммарон Фиц-Артур, епископ Элистер Келлен, епископ Хьюберт Мак-Иннис, барон Ран Хортнесский и я, граф Мердок Картанский.