Посторонним вход воспрещён - Борис Борисович Батыршин

– Да сиди ты, не дёргайся раньше времени… – Геннадий недовольно поморщился. – Побеседуем пока, закусим, а Димон пусть наблюдает.

– А если филёру ждать надоест?

– Филёру-то? – Геннадий издал короткий смешок. – Это вряд ли, они народ терпеливый. Сидим ещё полчаса, потом вы двое выходите и шагаете прочь. Димон – за вами, и чтоб всё время был на связи! Филёра валите где-нибудь в переулке. Нам шум лишний раз поднимать ни к чему, и так, по ходу, засветились, что твой фейерверк…

– Ну, как он?

Егор присел рядом с телом. ТТ с навёрнутым глушителем он положил рядом с собой, на мостовую.

– Холодный. Пуля в башку, и ещё две – в грудь.

«Студент» длинно, тоскливо выругался. И ведь как хорошо всё было задумано! Они вдвоём углубляются в лабиринт переулков между Сухаревкой и Цветным бульваром. Филёр, ясное дело, идёт за ними – а по его следам, в некотором отдалении, следует третий член группы с изготовленным к бою пистолетом-пулеметом под полой шинели. Оставался сущий пустяк – найти местечко поукромнее и изрешетить не в меру ретивого топтуна из трёх стволов. Глушители у всех троих, особого шума быть не должно, как и распорядился Войтюк…

Но – не вышло. Стоило шепнуть в скрытую под воротником «работаем», как топтун отпрянул к стене, под защиту угла дома и «двойкой», навскидку, свалил преследователя, только-только начавшего поднимать свой «Кипарис». После чего, дал с двух рук три короткие очереди по идущим впереди, заставив их, в свою очередь, искать укрытия. И – кинулся в отступ, зигзагами, уклоняясь от летящих вдогонку пуль, забыв на бегу «законтролить» бьющегося на брусчатке Димона.

«…шустрый малый, что тут скажешь. И – профи…»

– Тёма, ты заметил, из чего этот козёл шмалял?

– Как не заметить! – кивнул «студент». – Стечкин. Выходит, никакой это не филёр?

– Выходит, так. Думаю – человек семёновского сыскаря, как там его…

– Еврейчика? У которого контора на Варварке?

– Во-во. И «Стечкин» у него тоже от Семёнова. Небось, не дурее нас, тоже натаскал стволов… Зуб даю, у него и рация была, со сканером. Наверняка слушал нас и первым отреагировал…

– Хреново дело. – «студент» поскрёб затылок. – Слушай, получается, пока мы доцента пасли – эти за нами следили?

– Так и есть. Влипли мы, Тём…

– Тогда старшего над предупредить, и поскорее! А вдруг и его?..

– Как? Ты, может, знаешь, где его искать?

– Нет.

– Вот и я не знаю. Сказал – сам нас найдёт.

– Конспирация… – понимающе кивнул «студент». – А что с домом на Гороховской – и дальше будем следить? С этими козлами на хвосте?

– А что ещё остаётся? – Егор пожал плечами. – Войтюк прав, вариантов нет.

– Сволочи… «студент» сплюнул на брусчатку. – Вот бы этого жидёнка, как его там…

– Яша. Фамилии не помню.

Да хрен ли его фамилия! Завалить бы его, говорю… А лучше взять тёпленьким – и яйца в пассатижи. Много чего рассказал бы…

– Мечтать не вредно.

Димона жаль… – «студент кивнул на распростёртое тело. – Главное, ведь даже выстрелить не успел…

– Хорошо подготовлен, сучара… – Егор замысловато выматерился. – Вот, к примеру, чем ещё это Роман в Фанагорийских казармах занимается.

– Думаешь?

– А то! Пол-Москвы судачит о пострелушках, которые там устраивают… Говорят – особыми пилюлями с краской. Вот вам и краска!

Студент огляделся. В узком переулочке (как сообщала пробитая пулей из ТТ жестяная табличка – «Калмыков тупик» остро воняло сгоревшим порохом. Как ни странно, инцидент до их пор не привлёк внимания местных жителей. Хотя – чему тут удивляться? Все участники перестрелки пользовались глушителями, и шума произвели немного.

Впрочем, тянуть не стоит. Три, максимум пять минут – и в переулке начнёт собираться толпа. Московская публика охоча до зрелищ.

– Тело-то куда денем?

– А куда его денешь? Забери всё, что не здешнее – и валим, пока фараоны не набежали.

– И то верно. Ему уже всё едино, а нам их ждать интереса нет.

«Студент» наклонился, обшарил карманы убитого, избавляя их от всякой мелочёвки – запасного рожка к «Кипарису», рации, горсти монет, смятых купюр – и вслед за спутником растворился в переулках.

День первый

Полезно порой следить за своими словами

День начался привычно-нудно. С утра пришлось сидеть в ОВД на долгом и бессмысленном инструктаже – раз в неделю нам вдалбливают в голову последние распоряжения по МВД, касающиеся профилактики терроризма. Вам, конечно, знаком этот высокий казённый штиль: «В соответствии с ранее поступившим распоряжением по УВД гор. Москвы от…».

Что ж, моё дело – сидеть, слушать и не высовываться. Потому как, кто я есть сейчас? А почти никто. Даже не штатная единица, так, необязательный довесок, головная боль – Онуфриев Ярослав Леонидович, стажёр следственного отдела Басманного ОВД города Москвы. Выпускной курс МГЮА, кафедра уголовно-процессуального права, заведующий профессор наш Воскобойников. Я специально попросился на преддипломную практику в ОВД, поскольку давно решил пойти в розыск.

В нашей академии мало кто рвётся продолжать карьеру в УгРо. Раньше-то студенты были, по большей части либо мажоры, либо зубрилки. Но после прихода нового ректора (старый покинул свой пост в связи с безвременной кончиной прямо на рабочем месте), многое изменилось. При новом начальстве ушли излишняя академичность и строгость, появились редкие экземпляры творческих идеалистов, оживилась студенческая жизнь, которую раньше душили, как могли. И кроме тех, кто стремился в предпринимательское право и гражданский процесс, стали попадаться и энтузиасты «уголовки». Те, кто видит себя капитаном Жегловым или Давидом Гоцманом.

К преддипломной практике у нас традиционно подходят спустя рукава: ищи занятие по душе, договаривайся, только кафедру не напрягай. Сам старайся, если есть желание и связи. У меня как раз они нашлись: посодействовал приятель Коля Миркин, уже два года числившийся в отделе системным администратором. Тем более, что перед академией я честно оттянул год срочной, что в нашей альма матер большая редкость – максимум, два-три уникума на курс.

На кафедре не возражали, тем более, что тему диплома я выбрал прямо-таки классическую для практики в УгРо: «Предварительное расследование, как стадия уголовного судопроизводства». Направление на стажировку оформили в пять минут; живу я на Бауманской, так что до нового места службы рукой подать, две остановки или десять минут пешком. Впрочем, побегать на своих двоих приходится от души – опера, как и волка, ноги кормят, и эту прописную истину мне сообщили в первую очередь. Признаться, я, хоть и шёл в Басманное ОВД по знакомству, ожидал, что отношение ко мне будет эдакое, через губу: «прислали обузу, возись с ним ещё, а у самих дел…» Что ж, дел у местных сыскарей всегда невпроворот, а вот штаты наоборот, не заполнены. Но так уж вышло, что за неделю до моего появления, отдел лишился сразу двух сотрудников: Капитан Веденякин ушёл с повышением в главк, а другой опер, Борис Мареев, загремел в клинику с острым нервным расстройством.