В слепой темноте (СИ) - Янг Энни

— А ты нет, — заявляю я, устало замерев на полу. Устала барахтаться. Сейчас немного отдышусь, и снова в бой.

Игорь поднимает руку и нежно касается моего лица, волос, губ, скользит по линии подбородка и склоняется ближе для поцелуя.

— Нет, — упираюсь ладонью ему в грудь в защитном жесте. — Не смей меня целовать.

— А я и не спрашивал разрешения, — нахально произносит, после чего берет и целует. Коротко и невинно. Легким касанием мягких губ. Потом резко отстраняется и встает, помогает встать мне, слегка опешившей и очумевшей от такой дерзости.

Смотрю на него и пытаюсь понять, мне как нужно себя вести сейчас? Обругать невероятным количеством не совсем приятных эпитетов? Или сделать вид, что ничего не было?

Слова застряли в горле, и я, проглотив возмущение, распрямляю несуществующие складки платья, сокрушаюсь по поводу мокрых пятен, и только тогда поднимаю глаза на него. А этот хитрец, оказывается, всё это время на меня смотрел.

— Что?

— Ничего, — ухмыляется гад.

— Весело тебе?

— Ну… да, есть немного.

Смотрю вниз и говорю:

— Ширинку застегни.

Игорь тут же озадаченно бросает взгляд на свои джинсы, и я картинно закатываю глаза. Ловко прошмыгиваю мимо него и поднимаюсь наверх.

— Так предсказуемо, — роняю как бы между прочим, стараясь внести в голос полное надменное равнодушие.

— Может быть, — весело замечает он, поняв мой хитрый маневр, — но зато ты непредсказуема совершенно. Мы с тобой идеальная пара в этом плане, — и подмигивает мне. И я, зло фыркнув, ухожу к себе, чтоб переодеться, а потом, взявшись за швабру, все-таки домыть этот чертов пол!

Глава 20. Красивые губы.

5 июля 2020

Воскресенье

— Знаешь, Алекс, мы, наверное, с Женей не сможем поехать с вами, — начинает тетя вдруг. — Да и… ну в самом деле, мы с этим Николаем даже не знакомы! — запальчиво произносит Лена, не выдержав. — Зачем нам являться на чужой праздник? Если бы ко мне на день рождения заявились незнакомые люди, я бы не обрадовалась.

— Но ведь Николай Геннадьевич пригласил всю мою семью, — не соглашаюсь я. — Хотел познакомиться со всеми вами. Я ему звонила днем, уточняла. — Ну и извинилась за одно, добавляю я мысленно. — Он всех искренне ждет, я в гости не напрашивалась. Дед даже Софию пригласил, Николай не против. А она, на минуточку, мне даже не родственник, но тем не менее едет с нами.

— Алекс, у нас с Женей сейчас всё прекрасно, — подумав, заявляет она. А это тут причем? — А будет еще лучше, если сегодняшний вечер мы проведем с ним вдвоем, совершенно одни в огромном пустом доме, где только я и он, понимаешь, о чем я? — и подмигивает мне. Я удерживаюсь, чтобы очередной раз не закатить глаза, понимающе помалкиваю, но она вдруг снова начинает тараторить: — С другой стороны, ну что мы там будем делать? На этом скучном ужине? О чем можно беседовать с… прости, со стариком? О литературе с историей? Об искусстве? Ты же знаешь, Алекс, я в этом ничегошеньки не понимаю, я человек науки, увы, не гуманитарий. Ты другое дело, ты человек разносторонний, в какой-то степени творческий, как и твой дед, — будет о чем всем вам поговорить. Так что езжайте втроем. В смысле, вчетвером, раз твоя Соня тоже едет.

У нее странное поведение. Так настойчиво твердит, что ей там будет скучно и неинтересно, убеждает, что у меня невольно закрадываются кое-какие подозрения на ее счет. Да и не только на ее. Мать вот тоже… м-да.

— Я поняла, вы снова сговорились, — неодобрительно качаю головой, но, как ни странно, чувствую я себя на удивление прекрасно. Утренняя хандра и злость ушла, я спокойна и полна сил. — Следовало ожидать от всех вас нечто подобное. Еще когда мама объявила, что не собирается ехать на ужин. У нее, оказывается, на сегодняшний вечер тоже мега важное романтическое свидание запланировано, удивительно, правда? — и бросаю многозначительный взгляд в зеркало, на отражение девушки у меня за спиной.

— Но я правда не хочу идти на этот ужин, — хмурится Лена и вздыхает, — не обижайся.

— Да я и не обижаюсь, с чего бы? — и с притворной беззаботностью пожимаю плечи.

Да поняла я уже, что вы все не хотите путаться у "нас" под ногами. Не удивлюсь, если в ходе ужина и дед куда-нибудь запропаститься. Разумеется, подхватив под руку Николая. Чтоб скучно не было невесть где пропадать — вдвоем же веселее. А втроем вообще идеально, да? Если они и Софию с собой прихватят. И останемся мы с Игорем снова один на один друг с другом. Такой у вас план, да, дамы и господа, проживающие в моем доме? Вот честно, я сейчас снова гневаться начну… А нет, злиться не получается. Едва я вспоминаю наш поцелуй, состоявшийся сегодня днем, его горячие, пылающие губы на моих предательски покалывающих легким током губах, так сразу тепло как-то становится в груди, солнечно… Ой, нет, о чем я думаю вообще? Какой поцелуй? Забыть. Забыть, я сказала!

Лена тем временем делает заключительные штрихи в моей прическе: легонько поправляет изящные локоны, аккуратно закрепляет его жемчужной заколкой на макушке, — и берет с туалетного столика белоснежный флакончик моих новых духов, что подарил мне Евгений на днях, чтобы в следующий миг двумя поспешными нажатиями распылить сладковатый аромат нежной и восхитительной ванили на мои волосы. Мне безумно нравится этот запах, очень волнующий и… милый. Духи же бывают милыми? Ну вот, они совершенно точно милые. Необычные. Великолепные. Очень легкие и едва уловимые, но это как раз то, что мне нужно. Другой парфюм, более тяжелый, чем этот, однозначно вызвал бы у меня отвращение и тошноту. Спасибо Евгению, он не ошибся с выбором, чем меня бесспорно удивил: не думала, что этот мужчина так хорошо успел меня узнать. Внимательный он очень, иногда слишком заботливый, совсем как… Глупости!

— Алекс, что думаешь дарить старику? — задает вполне ожидаемый вопрос тетя, когда я встаю, чтобы лучше разглядеть плод ее трудов.

— Деда согласился распрощаться с одной из своих дражайших книг из его любимой коллекции самых первых, старейших изданий. Я присоединюсь к его подарку. А что еще дарить человеку, у которого всё есть? — отзываюсь я, подставляя зеркалу сначала один бок, другой. После оборачиваюсь вокруг себя, кручусь — и юбка платья красиво кружится в воздухе, потом плавно ложится на бедра, едва я замираю, всматриваясь в свое прелестное отражение, на неброский макияж, нежно-розовые губы.

— Ты права, человек, любящий литературу, несомненно будет рад такому подарку… Слушай, ты красавица. Подчеркивай это хоть иногда, — советует девушка, — делай естественный, легкий макияж. Посмотри на себя, разве не здорово чуточку, самую малость, радовать себя своей же неотразимостью? Для себя, слышишь? Не для кого-то. Только для себя любимой.

А я действительно выгляжу хорошо. Наверное, она права, я зря отказалась от всего этого. От всей этой красоты: восхитительных локонов, туши, что делает взгляд выразительнее, ярче; помады естественных нюдовых оттенков. Не стоило быть настолько категоричной. Не понимаю, будто бы я миру хотела что-то доказать этим. Что я могу быть из вредности, из чувства противоречия другой? Некий вызов что ли общественным стандартам красоты? Словно меня не заботит ничто из того, чем вы, все обитатели этого мира, так сильно дорожите и живете…

— Лен, ты права, всё нужно делать в первую очередь для себя. И я обещаю себе быть красивой, — твердо говорю я той темноволосой глупой девчонке, что смотрит на меня с зеркала, задумчиво пальцами приглаживая приятную синюю ткань на животе.

"Обещаю не быть должной миру, обществу. Буду такой, какой хочу видеть себя. Не жалкой копией, а неподражаемым оригиналом. Собой", — мысленно заканчиваю я.

Но всё же каблуки и шпильки мне противопоказаны, с этим ничего не поделаешь. Моя хромота, конечно, никому не бросается слишком явно в глаза, но, если очень придирчиво и внимательно вглядеться в мою походку, то заметить ее очень даже можно. Из-за проблем с ногой я утром дважды упала на поединке с Мишей. Неприятно и неожиданно было обнаружить такие вот… некоторые ограничения и затруднения в движениях. Я-то на реабилитацию после комы не ходила, теперь, думаю, придется разрабатывать ногу. Как выяснилось, особенно мне тяжело даются резкие, порывистые шаги назад. Вот поэтому я и не удержалась пару раз на боксерском ринге сегодня: сделала необдуманный молниеносный ход, резко отступив от противника. И самое ужасное, иногда такие выпады сопровождается болью, не совсем приятной. Фантомной, я бы назвала, если вспомнить пару прочитанных мною в прошлом году романтических книжек, где герои, имеющие травмы в прошлом, страдали аналогичной жизненной неурядицей.