Вкус власти. - Олег Волков

Бывает же такое: сначала стена стерегла Умельца от праведного гнева соплеменников, а теперь она же преграждает путь на волю. Ковка осторожно двинулся к ближайшей избе. Нужно что-то делать, стоять на месте хуже всего.

Ноги осторожно передвигаются с места на место, а голова напряженно работает. Вопрос всего один – что делать? Ковка в очередной раз огляделся по сторонам. Он совершенно один, на совершенно незнакомой местности, в совершенно чужом окружении. Это не лес, где можно схорониться под кустом, или в густой кроне дуба. Бог его знает, где здесь можно спрятаться. На поясе медный топор и небольшой нож.

Может довести задуманное до конца? От столь абсурдной мысли Ковка едва истерично не расхохотался. Если умельцы с таким усердием стерегут стены, тогда с каким же остервенением они охраняют ворота?

Проклятье! Ковка едва не споткнулся на ровном месте. Только сейчас дошло: даже у десяти юных охотников не было ни малейшего шанса перебить охрану и открыть ворота. Это не стойбище рода, а огромная Тивница. Может, взрослые потому и отпустили десятерых подростков, что не верили, что они сумеют так далеко зайти? Не слышно ни шагов, ни звуков погони, но, Ковка остановился возле широкого крыльца, его точно ищут.

А откуда умельцам знать, сколько именно человек успело перелезть через стену? И успело ли вообще? Только искать будут всё равно, хотя бы на всякий случай. Впрочем, решение само просится в руки – нужно спрятаться.

Пусть с воротами ничего не получилось, но соплеменники всё равно вскроют каменный мешок Умельца. В чём, в чём, а в этом можно не сомневаться. Значит, нужно просто затаиться, спрятаться понадёжней и переждать. А что съесть и что выпить найдётся.

Лучше всего спрятаться в доме. Ковка двинулся было ко входу, но тут же остановился. Проклятье! Обычная облезлая палка подпирает дверь, но мимо её не пройти. Ковка присел на корточки. Проще не придумаешь: первый же умелец полезет проверять именно этот дом и перевернёт его вверх дном, если эта палка не будет снаружи подпирать дверь. Проклятье! Придётся торчать на улице. Только где?

Ковка оглянулся. Правее темнеет ещё какой-то домик, более низкий и узкий, но почти такой же длинный. Возле бревенчатой стены большой кучей сложены дрова. Запах смолы щекочет ноздри. А рядом, Ковка подошёл ближе, под навесом толстый слой сухой травы.

То, что нужно. Ковка залез под навес и закопался в сухую траву. Здесь его точно не найдут. А пока можно даже поспать, но не получилось.

Ковка не успел даже согреться под слоем мягкого сена, как сквозь дремоту долетели раскаты человеческого голоса. Сердце тревожно ёкнуло. Неужели нашли? Так быстро? Ковка обратился в слух.

- Странно? Дверь-то заперта, – провозгласил недоумённый голос.

- Не! Полкан сюда ведёт. Пошли.

Умельцы! Ковка невольно вжался в толстый слой сена.

Не меньше четырёх умельцев громко переговариваются возле запертой в дом двери. Сквозь слой сена просвечивают яркие факелы. Но хуже всего другое: сквозь говор умельцев то и дело пробивается шипящее дыхание большой собаки. Ковку пробил холодный пот. Руки онемели, а на грудь будто навалился тяжеленный валун. Вот почему они так быстро дошли до этого дома. Над ухом взорвался бешенный собачий лай.

- Стоят! Полкан. Стоят!

Собака поперхнулась собственным лаем. Тот же мужской голос отчётливо произнёс:

- Мужики! Он здесь.

Нужно что-то делать, шевелиться, бежать наконец. Но Ковка, в глубине души надеясь на чудо, с трудом подавил дикое желание вскочить, раскидать сено и пуститься со всех ног наутёк. Нельзя. Ни в коем случае нельзя. Натасканная псина просто сиганёт на спину и собьёт с ног.

Умельцы обступили навес. Большая собака не лает, но продолжает грозно рычать. От напряжения дрожат руки, но Ковка упрямо продолжает лежать под слоем сена без малейшего движения.

- Эй! Парень! Не валяй дурака. Вылазь! А то хуже будет, - громогласно приказал умелец.

Ковка нехотя перевернулся на живот. Бесполезно. Чудо так и не произошло. Его нашли, бежать бесполезно. Остаётся только одно.

Делая вид, будто он и в самом деле готов покорно вылезти наружу и сдаться, Ковка незаметно вытащил из-за пояса топор.

Великий Создатель, помоги. Сорванной пружиной Ковка выпрыгнул из слоя сена. Медный топор взлетел над головой.

Умельцы проворно отскочили в стороны. Топор зря рассёк воздух. Встав на ноги, Ковка рубанул ещё раз. Но умелец ловко перехватил руки и по дуге дёрнул вниз.

Ковка, выпустив топор, перевернулся в воздухе и брякнулся на спину. Позвонки выстрелили болью. Грязный сапог двинул в лицо. В глазах потемнело, затылок впечатался в твёрдую землю. Истошно залаяла большая собака.

Не давая опомниться, его перевернули на живот и заломили руки за спину. От резкой боли Ковка взвыл. Быстро и ловко умельцы связали руки, да так туго, что больно пошевелить стянутыми назад плечами. Наконец, затянув последний узел, Ковку рывком поставили на ноги.

Сквозь кровавую пелену перед глазами худо-бедно можно разглядеть мучитель. Вблизи, без щитов и не в плотном строю, люди как люди. Вполне обычные мужики с натруженными руками и вовсе без хвостов и рогов. Кто выше, кто ниже, одинаково коренастые в тёмно-коричневых доспехах из толстой выделанной кожи. Только у самого главного на груди пришито несколько медных пластин. За поясами обычные топоры, а на головах остроконечные шлемы. Умелец с факелом сжимает в левой руке копьё. Псина с большими тёмными пятнами на шкуре молчит, но всем своим видом показывает, что готова вцепиться в глотку, едва держащий её умелец отпустит ошейник.

Самый главный подошёл вплотную и подло ткнул кулаком в живот. От неожиданности Ковка громко охнул и попытался согнуться по полам, но умельцы удержали его в вертикальном положении.

- В тюрьму его, - коротко приказал самый главный.

Глава 18. Допрос с пристрастием.

Что за неведанная «тюрьма» - совершенно непонятно. По дороге Ковка пару раз попытался вырваться, но оба раза умельцы не отпускали его, а, ещё больнее заломив руки, волокли дальше. По дороге свет факела то и дело выхватывает из темноты всё те же бревенчатые избы и низенькие заборчики возле них. Наконец, перед большими обитыми медью воротами умельцы остановились.

От удивления Ковка выпучил глаза. Неужели умельцы непонятным образом вывели его за пределы каменного мешка и теперь снова хотят войти? Бред какой-то. Ковка напряг память.

А, ну да. Старики сказывают, будто внутри крепости умельцы построили ещё одну большую стену и высокую башню, которые, вроде как, преграждают путь на Утёс. Наверно, это и есть те самые ворота, медные листы ровные, чистые, слегка потемневшие. Никто не колотил по ним тяжёлым бревном или медным топором. Едва приоткрыв левую створку, умельцы протолкнули Ковку во внутрь.

Обитые медью ворота с лязгом захлопнулись за спиной. Ковка понурил голову. Вот ещё одна стена отделяет его от свободы и соплеменников. Если для того, чтобы перебраться через внешнюю стену потребовалось столько сил и лишений, то выбраться наружу через две стены вообще нереально. Ковка едва не повис на руках молчаливых умельцев.

Путешествие закончилось в угловой башне. Ковка едва не рухнул с узкой кирпичной лестницы и едва не разбил голову о низкий косяк, когда его буквально зашвырнули во внутрь башни. Двое молодцов повалили Ковку на пол, сдёрнули мокасины, штаны и даже набёдренную повязку. Развязав руки, быстро и ловко сдёрнули куртку. Ковка сдержанно охнул, ладони отозвались колючей болью.

Зачем его раздевают? Второй раз за каких-то пять минут Ковка не сказано удивился. Неужели умельцы позарились на далеко не новые мокасины, заштопанные на заду штаны и пропахшую потом куртку? Так, вроде, умельцы никогда не занимались мелочным мародёрством. Всех, кто погиб внутри крепости после сражения в поле, вынесли наружу полностью одетыми и даже с целыми руками. Медь, конечно забрали. Ковка не успел прийти в себя, как молодцы вновь стянули запястья, да ещё зачем-то тонким ремешком связали ноги чуть по выше ступней.

Словно бревно или тяжёлый мешок Ковку внесли в квадратную ярко освещенную комнату. Воткнутые в стены факелы роняют искры в подставленные плошки с песком. Ну вообще! Умельцы подвесили Ковку на крючке по среди комнаты. Кожаные путы острыми зубами впились в стиснутые запястья. И, словно желая добить его свои чудачеством, к ногам прицепили тяжёлый валун. Растянутый, словно тетива, Ковка мелко затрясся в подвешенном состоянии.

Задранные вверх руки словно тиски сжали голову. Кисти и ступни режет острая боль. Но, стараясь разогнать кровавый туман перед глазами, Ковка попытался рассмотреть хоть что-нибудь в этой странной комнате.

Прямо напротив на широкой стене из красного кирпича висит внушительное собрание очень странных инструментов. Какие-то молоточки, щипчики, чудные закруглённые зубила, пушистые плётки, широкие кусачки. Чуть правее стоит широкая вытянутая пирамида с тупыми гранями. Левее маленький квадратный столик со свечой в высоком подсвечнике и пара трёхногих табуреток. Спина чувствует жар разведённого огня. В воздухе витает запах дымы и слышно, как трещат горящие поленья.