Песня светлячков - Дж. А. Редмирски

Брей опять попыталась вырваться, но физически я был сильнее ее. Я сжимал ее руки, одновременно приподнимая большими пальцами браслеты. Мое сердце перестало биться. Я застыл и онемел. Брей пыталась выдержать мой взгляд, но сразу отводила глаза.

Набрав побольше воздуха, я стал ощупывать шрамы на ее запястьях. Мне было страшно, словно это случилось только что. Я даже закрыл глаза, чтобы успокоиться. В тот момент я сам был невероятно уязвим, и Брей этим воспользовалась. Она рывком высвободила руки, вскочила с шезлонга и понеслась прочь.

– Брей! – Я побежал за нею. – Пожалуйста, остановись!

Она не останавливалась. Миновав цветник, находившийся за двориком, Брей понеслась к причалу, а оттуда свернула к каменистому пляжу.

– Стой! Да стой же, черт тебя дери!

Я догнал ее, схватил за локоть и развернул лицом к себе. Длинные темные волосы прилипли к ее лбу. Брей отчаянно вырывалась, но я не отпускал. После каждой ее попытки я лишь усиливал хватку.

– Элиас! Оставь меня! Уходи! – орала Брей, захлебываясь слезами.

Я прижал ее к себе. Она продолжала вырываться и отпихивать меня.

– Брей, я же тебя ни в чем не упрекаю! – не выдержал я. – Я прошу просто поговорить со мной. Расскажи, зачем ты это сделала.

Видя, что от меня ей не вырваться, Брей рухнула на песок, увлекая меня за собой. Я успел разжать руки и потому устоял. Она выла. Протяжно, как зверь, воющий в темноту. Потом спрятала лицо между коленей и стала раскачиваться взад-вперед. Я сел рядом. Я пытался обнять ее и утешить. Я хотел говорить с ней. Обещал, что пойму и не упрекну ни единым словом. Но Брей оставалась безутешна. Я не знал, как мне быть. Передо мной сидела не та Брей, которую я хорошо знал. Не та девчонка, с которой я рос. В ней не было ничего от прежней Брей, неистощимой на выдумки и шалости; Брей, знавшей все мои тайны. Я по-прежнему любил ее со всеми слабостями и недостатками. Моя любовь к ней не могла измениться. Но мне открылась другая сторона жизни Брей. Там были шрамы на запястьях. Там была боль, до сих пор наполнявшая ее сердце. Эту сторону я никогда не видел и даже не подозревал, что у Брей может быть вторая сторона. Или второе дно.

– Ну пожалуйста, – тихо сказал я, делая последнюю отчаянную попытку.

Она смотрела вдаль, на вечерний океан. На длинных ресницах блестели слезы. Но она молчала.

Я мог лишь догадываться, о чем она сейчас вспоминала…

Воспоминания…

Кровь алыми бусинками капала с моих пальцев. Под стулом образовалась целая лужица. Звук их падения становился все громче, словно перед смертью все чувства обострялись. Тихий голос у меня в голове, твердивший, что я застряла на пороге между здравым рассудком и отчаянием, все-таки одержал верх.

Элиас был далеко. Я была одинока. Невероятно одинока. Я отдалилась от родителей, которым звонила лишь по особым случаям. Они давно отступились от меня. Подспудно они хотели, чтобы я уехала куда-нибудь подальше. Их желание осуществилось. Моя единственная подруга Лисса не поняла бы меня, даже если бы я усадила ее рядом и стала рассказывать, до чего мне паршиво. Не могу назвать ее эгоисткой. Просто она так устроена. Ей куда удобнее наблюдать за проблемами других со стороны, чем предлагать какие-то решения. Мне было некому выговориться и выплакаться. И что хуже всего – рядом со мной не было Элиаса. Я сама оставила его и уехала из Джорджии. Я знала, что не заслуживаю его. Зачем ему груз моих проблем? Мне было страшно и стыдно явиться к нему с таким багажом. Пусть будет счастлив. Без меня.

В вечернем небе висели темные тучи, но из них не проливалось ни дождинки. В вазочке на столе удушающе дымили ароматические палочки. Окно было открыто, порывы ветра время от времени разрывали дымовые струи. Но даже этот пряный запах не мог до конца заглушить металлический запах крови. Я ощущала его. Казалось, мне в ноздри сунули тряпку, смоченную уксусом. Я ощущала вкус крови во рту и в глубине моего пересохшего горла.

Но самым сильным ощущением были воспоминания. В этот последний час жизни они обступили меня, и все оставшиеся силы я тратила на то, чтобы их прогнать. Дым палочек стал еще противнее. Я смотрела сквозь его завесу. Мне становилось все тяжелее дышать. Веки тоже тяжелели. В коридоре вдруг послышались шаги Лиссы. Я замерла. Сейчас войдет и все мне испортит. Мое сердце испуганно забилось. К счастью, она не вошла. Вскоре ее шаги стихли.

Я закрыла глаза. Воспоминания распирали голову. Я боялась, что они проткнут мне глаза и через глазницы вырвутся наружу. Картины были до боли яркими, живыми и… жестокими.

Мне уже не хватало сил, чтобы остановить их мучительный поток.

Раннее весеннее утро. Дождь. Его прохладные капли падали мне на щеки и на мои тощие девчоночьи плечи. Я бежала вместе с тринадцатилетним Элиасом по пастбищу мистера Парсона. Мы направлялись к пруду – двое свободных, беззаботных созданий. Мы еще даже не стали подростками. Все наши страхи были маленькими и смешными. Мы боялись, как бы нас не поймали и не заперли по домам, заставив есть на обед противную лапшу. Мы стремительно влетели на шаткие мостки пруда и бултыхнулись в воду, подняв фонтан брызг. Элиас нырнул, подплыл ко мне и схватил за коленки. Я отчаянно отбивалась, пытаясь вырваться. Это была наша обычная забава. Я хохотала до слез.

Потом Элиас вынырнул. Его волосы превратились в мочалку, с которой еще и капало.

– Вот бы остаться здесь навсегда, – сказала я.

– Я бы тоже не отказался. – Элиас слегка обрызгал меня. – А что нам мешает?

– Школа. – Я засмеялась, прикрывая рот рукой. – Наши родители. Им бы это не понравилось.

Элиас лег на спину и вытянул руки по швам.

– А ты знаешь такого Брайдена Харриса? – начала я. – Он из класса миссис Роу. Кажется, я ему нравлюсь.

Элиас насторожился.

– Хочу научиться целоваться, – добавила я. – По-настоящему, с языком. Слышал про такие поцелуи? Не хочу выглядеть дурой, когда у нас дойдет до первого поцелуя.

– По-моему, тебе и без того парня хорошо, а уж тем более – без поцелуев, – сказал Элиас.

Что-то в его голосе изменилось, но я тогда не слишком обращала на это внимание.

– Слушай, поучи меня, – канючила я. – А то мне будет стыдно.

– Нет.