Улыбка Горгоны - Лариса Соболева

Его чуть не убили, по роже съездили и приказали решить проблему лично ему, в противном случае из него, жены и детей сделают слойку и зажарят в крематории. Хм, решить! А как? Знал бы такой поворот, не приехал бы к упырю, решал бы дома.

Он еще попытался поговорить с Зиной, предостеречь от идиотских поступков, она отключала трубку. Абалкин думал, какие применить способы воздействия, мозги юриста нашли ход – ответные жесткие угрозы, требование убраться из города и – главное, на чем стоит юриспруденция, – обоснование. Позвонил, а голос в трубке – мужской. Абалкин выругался про себя, мол, сучка нашла нового кобеля, чтоб обобрать его. Вслух же сказал официальным тоном:

– Простите, я звоню Зинаиде Валентиновне Долгих.

– А вы кто?

– Я известный юрист Абалкин.

– Не знаю такого. Зачем вам Зинаида?

По сухости понял: дело нечисто, ну а врать юристов учат в институтах:

– Я согласился помочь ей, она должна приехать ко мне на консультацию, жду ее уже час. Передайте, что я не намерен…

– Не получится передать. Сегодня ночью Зинаида Долгих убита.

– Как! – воскликнул Абалкин, задохнувшись. – Как уби… та…

– Подробности можете узнать в милиции.

Тут-то и пришло осознание происходящего ужаса. Значит, проблема решена без его участия, а что ему уготовано? Со всем этим Абалкин притащился к жене, ведь семью надо спасать, увезти, спрятать. У нее не нашлось для него утешительных слов, озабочена она была другим, хотя говорила уставшим и упавшим голосом:

– Твоя Зинуля тварь, впрочем, и ты не котенок. Ну, рассказала б мне о ваших шашнях и успокоилась бы, нет, в ней заговорила мстительность. Теперь дети и я… На тебя мне плевать, но мы при чем? А ты? Зачем упырю доложил? Идиот. Господи, как я раньше не видела, что живу с кретином?

– Я заслужил оскорбления. Но Зина настроена была идти до конца, я много чего наболтал, даже не знаю, как это получилось… Да и она пронюхала достаточно, чтобы воплотить угрозы. В общем, я не мог иначе! Кстати, я нашел, нашел, чем ее приструнить… и опоздал!

– Значит, Зинку свою, с которой упоительно трахался, сдал, как пустую тару. А меня? Тоже рассказал, как я вас подслушала?

– Нет, конечно! Как ты могла подумать!

– А я подумала. Выходит, ты первоклассный юрист на словах, а зарабатывал, помогая подонкам месить дерьмо. Ха, светило на побегушках. Ты многих кидал, кинь и жирную свинью.

– Клава, пойми, я им должен, за эту сделку мне выплатили аванс, а деньги… они… Куда ты?

Уходя, она проигнорировала его вопрос. Абалкин свесил голову, ощущая крах по всем направлениям. Он дошел до той стадии, когда себя уже не жалко, но при этом хотелось жить, вернуть прежний уровень, но для этого нужно отмотать время назад, исправить ошибки, что нереально. Раскаяние, может быть, и полезная штука, но часто причиняет боль.

Клавдия вернулась, из небольшой шкатулки высыпала на стол украшения, которые он ей покупал, считая золото надежным капиталовложением, правда, особо не баловал жену.

– Возьми, – сказала жена, – продай и верни долг. Если мало, продадим твою машину, квартиру, но пусть они оставят нас в покое.

Если б так легко решались дела! Абалкин отодвинул от себя горку украшений, покачав головой:

– Не понадобится, не в этом же дело. Деньги достать не проблема, вон банков полно на каждом углу, так что… Я много знаю, чего не надо бы знать. Короче, оттуда выходят лишь вперед ногами. Но спасибо. Ты лучше меня. Клава, прости меня, прости. Что-то во мне отключилось, я и зарвался. Жизнь летит, а в ней столько всего… вдруг мимо меня проскочит, а я потом буду жалеть, что не воспользовался этим объемом… Да, мои признания жалки, но ведь я это понял! Как ни странно и ни обидно, я упустил главное в своей жизни… Винить некого, раскаяние не поможет… Не знаю, что делать! Только идти в одной упряжке, если меня еще не вычеркнули. Клава, прости, если сможешь…

Абалкин вскинул глаза, но он был в комнате один, жена ушла, оставив украшения, которыми пожертвовала, надеясь тем самым спасти семью.

А на следующий день ему позвонили, он засобирался, нервничал, суетился, был крайне рассеянным. Вероятно, его вызвал тот, кого Абалкин боялся больше ада. Внезапно он упал в прихожей. Инсульт.

Глава 16

Отвратительная история вызвала жар, а может, просто поднялась температура, Вероника обмахивалась журналом. Ей, далекой от криминальных разборок, участники высветились в гадком свете, включая родную сестру. Чего Зина добивалась, Вероника так и не поняла, устала от всей этой дряни, но терпеливо дослушала до конца исповедь Клавы.

– Врачи его вытащили с того света, да не совсем, мужа разбил паралич, в общем, ситуация безнадежная. Наверное, глупо доверяться первым встречным, вас могли подослать…

– Можете быть спокойны, – сказал ей Джулай, – мы вам не угроза.

– А я спокойна. До того спокойна, что мне уже все равно. И я подготовила запись, по примеру Зинаиды, где рассказала обо всем. В случае моей смерти запись отправят куда следует.

– Повторяю, вам нечего…

– Тогда найдите упыря и выломайте ему волчьи клыки, – неожиданно быстро и с жаром заговорила она. – Я бы сделала это сама, но сейчас привязана к мужу. Мне звонят, требуют вернуть долг, им мало крови. А я не могу воспользоваться банковским счетом, продать машину, да хоть квартиру – без согласия мужа как это сделать? Женя жив, в то же время мертв. А знаете, почему я все рассказала?

– Почему же? – подхватил Ревякин.

– Петр… Думаю, это вы. Связь налицо: Зина взяла у вас деньги, занималась куплей-продажей… А почему не вы это делали или хотя бы не контролировали ее?

– Я находился за границей. Чем же вас привлекло мое имя?

– Последние дни муж ходил за мной по пятам, выговаривался или выстраивал в своей тупой башке ситуацию. Однажды обмолвился, будто некий Петя – фамилию я не запомнила – тоже вознамерился приобрести лесной массив. Вероятно, желание этого Пети ускорило смерть Беляева – вот как сказал Женя.

– Да, это я. Он узнал от Зины?

– В том-то и дело, что нет. Но сдала вас женщина, именно сдала. А кому сдала, кто она – убей, не помню, я же не знала, что мы с вами встретимся по такому прискорбному случаю. Ищите где-то рядом с собой.

На этом моменте Джулай выключил диктофон. Украдкой Вероника наблюдала то за Петей, ходившим во время прослушивания, как у себя дома, то за сосредоточенно-ответственным лицом Семы. Судя по всему, с жирным упырем даже им опасно сталкиваться, ей и подавно, а выбираться из подозреваемых надо. Но Вероника не доверяла Пете и Джулаю, им бы вернуть миллионы, на всякий случай она предупредила:

– У меня денег нет. Зина не оставила никаких знаков, намекающих, где они могут быть. Если б я нашла, отдала бы вам, несмотря на соблазнительную сумму, у меня нет привычки брать чужое.

– А никто не сомневается, – уверенно заявил Петя. – У меня к тебе предложение…

Вероника подозрительно покосилась на Ревякина – уж не замуж ли собрался звать? А что, с его миллионами (не последние же отдал Зинке) и ее выкупит у прокуратуры. И все же она опасливо покосилась на него, но нет, с такой физиономией замуж не зовут, а Вероника согласилась бы. Да-да-да! Чем в тюрьме, уж лучше с Петей…

– Я предлагаю завтра вечером пойти со мной на одно торжество, теоретически там будут все, кто мог бы позариться на лес Беляева.

– Угу, вечер для богачей, – поняла она. – Согласна.

– Погоди соглашаться, – поднял Петя лапу. – Понимаешь, я подставляю тебя. И себя в том числе.

– Да? – встрепенулась Вероника. – Как это – подставляешь?

Петя вновь начал ходить по кругу, трогая светильники (хорошо, хоть пыли на них нет), беря в руки вазочки (у него с Ларичевым одинаковые привычки), рассматривая фото. Попутно объяснял в популярной форме, рассчитанной на тугодумов, иногда, поглядывая на нее, проверял отношение Вероники к сказанному:

– Тот, кто заказал Беляева и твою сестру, знает тебя. Также он в курсе, что Беляев согласился продать лес мне, чему способствовала твоя сестра. Следовательно, когда ты появишься со мной…

– В качестве подруги, – уточнил Джулай.

– Именно так, – закивал Петя. – Ты притянешь к себе пристальное внимание. С нами будет Сема, он возьмет в объектив этих людей. В общем, должно пойти шевеление, не знаю, завтра ли, послезавтра, но оно пойдет. Они думают, что документы на беляевский лес у тебя, Вероника.

– Или подумают так, когда вы появитесь вместе, – снова внес уточнение Джулай.

– Предприятие опасное, – продолжил Петя, – но только путем провокации мы сможем выявить эту сволочь, потом будем думать, как добыть доказательства. Главное – знать, на кого добывать.

Уму непостижимо! Веронике рисовались картины одна страшней другой: ее хватают, кидают в фургон, привозят на заброшенный завод и начинают допрашивать: где бумаги? А она, мол, я не знаю, у нее-то действительно их нет. А они давай ее пытать, пытать… Кровь льется рекой, на теле ожоги, рожи палачей, на которые падают отсветы костра, – уф, от одного лишь воображения крышу снесет! Ее план удобней и безопасней, она надеялась.