Улыбка Горгоны - Лариса Соболева

– Я любовница вашего мужа.

Конечно, Зина сделала паузу, дабы посмотреть на реакцию или насладиться произведенным впечатлением, а Клавдия, попав впервые в столь щекотливое положение, не знала, что ответить. Не бить же лицо любовнице, силы нужно приберечь для мужа. С довольно ровной интонацией она спросила:

– Полагаете, положением любовницы стоит гордиться?

– Не стоит. Я же не просто так вам рассказала.

– А, вы хотите, чтоб он нас бросил, – поняла Клавдия.

– Нет-нет, оставьте себе это счастье, если оно вас устраивает, – презрительно фыркнула Зина. – Я намеренно стала любовницей Абалкина, мне кое-что нужно было выведать у него, к сожалению, не успела. Мой друг убит…

– Тоже любовник?

– Просто друг, хороший человек, таких сейчас единицы. В убийстве замешан ваш муж, потому что именно он приезжал к Беляеву с диким предложением продать «Сосновую рощу» вместе с лесным массивом за смехотворную сумму, но не сказал, кому. Потом были угрозы, вредительство и в финале расстрел, да не как-нибудь – из автоматов! А Беляеву было семьдесят два года, его любили.

– Старик… – сказала Клавдия не ей, а будто самой себе.

– Мне известно, что поджог в «Сосновой роще» устроил кто-то из тех, кому Беляев дал приют. Мне известно, что ищут документы на пансионат и лес, Абалкин просил меня выкрасть их, но не для этого же я подцепила его. Ваш Женя их не получит, документы на пансионат и лес надежно спрятаны.

Слушать все это было невмоготу. Клавдия находилась в полуобморочном состоянии, а падать в обморок на улице не хотелось, посему решила прекратить диалог:

– Вы что-то хотите от меня?

– Да, хочу, – процедила Зина мстительно, но выкладывать просьбу не торопилась, сначала закурила. – Он должен сдать мне предателя из «Сосновой рощи». Второе: хочу знать имя и фамилию того, кто приказал убить Беляева, то есть покупателя. Но не голословно, а с доказательствами. Убийство совершено не из мести, компании вашего мужа нужны документы, поэтому я хочу знать, каким образом они собираются присвоить пансионат и лес, то есть всю процедуру, схему действий.

– В противном случае?

– Я уничтожу Женю. Да и вас тоже. Недаром же отпахала в его постели, у меня есть материалы, которые предам гласности, о вашем муже узнает вся страна. Вашим детям и вам стыдно будет по улице пройти, встречаться со знакомыми. Так что выбор за ним. Кстати, он оставил у меня на хранение кейс с кодовым замком, как видите, доверял мне, а я вскрыла. Там уйма деньжищ, назад их Женя не получит, оставлю себе. Это будет компенсация за скучный секс.

Зинаида отбросила сигарету, поднялась, закинула ремешок сумочки на плечо и, натягивая лайковые перчатки, сделала пару шагов от скамейки. Как Клавдии ни плохо было, морально и физически, она задержала женщину:

– Постойте. А зачем вы на меня всю эту грязь вывалили? Почему не ставите ультиматум Евгению?

Зина вернулась, чуть наклонилась, сверля безжалостными глазами обманутую жену, и сказала елейно, словно во всем виновата Клавдия:

– Моя задача максимально усложнить жизнь Женечки, вы это сделаете лучше меня, правда? – Выпрямившись, Зина уже другим тоном, в котором прозвучали нотки жалости, произнесла: – Скажите, как вы, красивая женщина, терпите рядом с собой ничтожество?

– Когда я выходила за него, он был другим. А сейчас у меня дети…

– Дети? Это хорошо. Это прекрасно. Фу-ты, чуть не забыла! Вот, возьмите. Чтоб не думали, будто я лгала, и вам было что предъявить Абалкину. Это флэшка, там единственная запись, правда, не видео, но по голосам вы узнаете и мужа, и меня. Фотографии лень делать, но и они есть. Прощайте. Абалкин знает, как связаться со мной.

Сунув Клавдии в руки флэшку, Зина удалилась. У нее великолепная походка – завлекающая, пружинистая, вместе с тем грациозная и легкая…

Детей она выпроводила, со старшим никогда не бывало проблем, ему бы только погулять, а младшая заартачилась, мол, не хочу к бабушке. Не хочу, хочу, принеси, унеси! Повелительный тон деточки от папочки переняли. Абалкин явился поздно, даже не заметил перемен в жене, ужинать отказался, попросил кофе, собравшись поработать.

– В таком случае хочу усладить твой слух, – сказала Клавдия.

Полагая, что разговор состоится на кухне, она там и подготовила усладительную процедуру, не поленилась перенести компьютер. Глядя, как жена подключает его, он капризно протянул:

– Ну что там еще? Лапуся, у меня завтра тяжелый день…

– Много времени не займу, в конце концов, пять минут в неделю ты можешь уделить жене. Кстати, у тебя отличный вкус, мне она понравилась.

– Кто? – вытаращился он, не подозревая, какую оплеуху заготовила лапуся, ибо тональность фраз была привычной.

– Она, – указала жена на компьютер. – Зинаида.

Тут-то и начался радиоспектакль. Чмок, чмок – поцелуи, к ним не придерешься, собственно, Клавдия решила не комментировать запись. Но вот и голос мужа, прерывистый, страстный, глубокий: «Как я хочу тебя… А что под халатиком? Снимай его, быстрей…»

Зина: «Что скажешь жене?»

Он: «Ну, зачем! Зачем портить настрой? Иди, иди ко мне… Я тащусь от твоих бедер…»

Зина, мерзавка, специально говорила о его жене: «Ты ее не любишь?»

Он: «Кого? Клавку? А что там любить? Нет в ней ключа от зажигания, так, кисломолочный продукт. Зиночка, я больше не могу! Иди, вставлю тебе между ног… Зинуля, стань на четвереньки, хочу сзади…»

Казалось бы, достаточно прослушивания. А Клавдия слушала без эмоций, будто это посторонние люди предаются разврату, иллюстрируя экстаз не только вздохами, охами и чудовищным скрипом кровати, но и словами. Запись кончилась, Клавдия перевела взгляд на мужа:

– Ну, скажи, скажи, что это не ты, это не то, что я думаю. Ну?

А что ему сказать? Абсолютно нечего! Абалкин онемел, только красным стал да веки прикрыл, видимо, не мог смотреть в глаза жене, которую опустил по самое не хочу.

– Это не все, есть пострашней новости… – спокойно произнесла Клавдия и дословно, ибо гадости запоминаются вплоть до пауз с интонациями, пересказала, о чем шла речь с Зиной.

Абалкин так и не вышел из ступора, но струйка пота, скатившаяся с виска и задержавшаяся на скуле, выдала его состояние, а Клавдия безжалостно добивала:

– Теперь мои условия. На развод подавать не буду, твои подачки в виде алиментов не поднимут детей на ноги. Поэтому! Запасись терпением до того момента, когда твоя дочь получит высшее образование, после – свободен. Спать будешь в кабинете, ты мне противен, я не намерена ложиться с тобой в одну постель и слушать по ночам твой храп. Захочешь иметь глаженые рубашки, приготовленную еду – плати мне, как домработнице. И последнее: условия Зины выполни.

У Абалкина прорезался голос:

– Это невозможно…

– Наплевать! – рявкнула Клавдия. – Ты выполнишь ее условия! В тюрьму я передачи тебе носить не буду, да и твоим детям ты нужен здесь, чтобы зарабатывать на их содержание. Если попробуешь увернуться от обязательств, я придумаю, как тебя размазать, это будет хуже условий твоей сучки. Вы убили человека! Старика!

– Не я! Я ничего не…

– Замолчи, святоша, я же слышала, как вы обговаривали «опухоль». Выйди из банды – мое условие, иначе я сама вас… На этом все, теперь хочу спать. Кофе сам приготовишь. Между прочим, она сказала, что секс с тобой скучен, не могу с ней не согласиться, слава богу, я теперь избавлена от этой обязанности. Запись тебе оставляю, у меня есть оригинал, наслаждайся виртуально сексом с Зинкой.

Ставя условия, Клавдия не понимала, о чем говорит, точнее, не знала особенностей той паутины, в которой завяз муж.

В течение нескольких дней дома Абалкин был тише воды и ниже травы, но поскольку жена откровенной агрессии не проявляла, начал подумывать, что она перебесится. Время от времени Клавдия напоминала, что он должен сделать, участливо давала советы, как выйти из игры.

В сущности, и у него произошло отрезвление: Зина оказалась сволочью, ее угрозы страшней атомной войны. Как человек слабый и не храброго десятка, Абалкин с ужасом прикинул: в пансионате его видели многие. Рано или поздно прокуратура возьмет и его в оборот. Естественно, будучи юристом, он просчитывал последствия, в этом смысле действительно наиболее опасной была Зина. Встретившись с ней, Абалкин понял: в его положении испанский сапог инквизиции покажется вязаным носком. Это была уже не та Зиночка, сводившая его с ума типично женским очарованием и глубиной чувств, она показала подлинное лицо: ненавидящее, презирающее, грубое и… умное, как ни прискорбно. Мозговитого человека сложно провести. Он предлагал деньги, которые она и так забрала, Зина лишь дарила ему улыбку горгоны, она наслаждалась его страхом, слабостью, паникой. Заткнуть ее мог только упырь, у него методов тьма, Абалкин решился на отчаянный шаг, ибо предстояло добровольно положить голову на плаху, и поехал к нему.

Его чуть не убили, по роже съездили и приказали решить проблему лично ему, в противном случае из него, жены и детей сделают слойку и зажарят в крематории. Хм, решить! А как? Знал бы такой поворот, не приехал бы к упырю, решал бы дома.