Почти библейский исход - Денис Пронин

Вот и нужная развилка «Бирюлёво-Булатниково». Молчаливо-заброшенные, непарящие терриконы ТЭЦ… Всего делов — продраться через затор и с километр на колёса намотать. Ну и чтоб не съели по дороге. Или дома.

Въезд в столицу оказался на диво цивильным, если не брать в расчёт выбитые стёкла в ментовском «аквариуме» и полное безлюдье. То ли все организованно эвакуировались, то ли наоборот — не успели и остались куковать дома. Ну нет «комитета по встрече» — так и бог с ним, обойдёмся без помпы и понтов! Не торопясь, без рёва моторов, поехали к моим пенатам, на Харьковский проезд.

Слева гаражи-кооперативы, справа жилые дома, тишина, безлюдье… Ну не считать же за людей двух мертвяков, замеченных у троса, натянутого в проезде на территорию одного из гаражей, и стайку из трёх «бывших» собак? Так и добрались до дорожки, ведущей к моему дому.

Все-таки Саша — это что-то с чем-то! Я, увлечённый маневрированием по неширокому проезду, только осознавал, что там, впереди, за столпотворение, а Саша уже гвоздила из пушки в здоровенный клубок, катающийся по газону, припаркованным брошенным автомобилям и детской площадке.

— Петь, ближе! Не волнуйся, я на бронебойные перешла!

Ну, ближе так ближе… Клубок уже распался на две здоровенные туши, слегка шевелящиеся, но безропотно принимающие Сашины «гостинцы».

— Всё! Можно выходить! Тотти! Михалыча попроси, чтоб за тылом следил, фронт я на себя беру. Шевелимся, шевелимся! До китайской пасхи здесь торчать планируете? Нам ещё в Коньково пилить и возвращаться!

«Ничего я ей не сказал, только говорю…» Как-то так вроде у Зощенко было. Закрутив, под бормотание Тотти в «моторолу», шнур от ТПУ в клубок и затолкав его в удачно расположенный кармашек у ключицы, я подхватил SPAS и выбрался, прикрыв за собой дверь, наружу. Хоум, свит хоум…

Двор сильно изменился за время моего отсутствия. Если к отсутствию прохожих и настораживающей тишине за время дороги как-то можно было привыкнуть, то вид закопчёных стен пятиэтажки напротив, копии моей, вызывал уныние и огорчение. Моему дому тоже досталось — «бронедверь» соседнего подъезда была выдрана не просто «с мясом», а с костями, рогами и копытами, аж козырёк надподъездный накренился. Ладно, пейзажи потом, надо бы глянуть, что за твари врукопашную сошлись на детской площадке.

Да-а-а, если у меня такие «соседи» появились — нафиг московскую прописку! Какие намерения декларировали небезызвестные сестрицы? «В Москву! В Москву!»? Велкам! Мне ближе «В деревню, в глушь!» Про Саратов не уверен, там наверняка уже свои такие мутанты вывелись, так что — просто «в деревню». Так и не расцепив пасти и объятия, две сочащиеся какой-то мерзостью гипертрофированно-мускулистые туши лежали на боку — одна на правом, другая на левом — у наших ног. Одна слегка поросшая чёрным волосом, другая безволосая. Хе! В соседнем подъезде на втором этаже ведь жила идиотка-собаколюбка, у которой штук двадцать псей разнополых жило, от дворняг до доберманов! И это не считая периодических пополнений — щенков и приблудышей. Год с ней соседи воевали, вроде победили — за неделю до моего отъезда знакомый хвастался, что у собаколюбки есть месяц до принудительного выселения… Ага! Проясняется картина — безволосый «мутант» шёл себе спокойненько по своим мутантским делам — в сберкассу там, или моцион послеобеденный совершал… А тут «обволошенный», доев в подъезде всех, до кого смог добраться, проголодался, решил выйти на бескрайние бирюлёвские просторы — и «встретились два одиночества»! И — на сладкое — мы приехали… Или это крыса подвальная до таких размеров разожралась?

От «шерлокхолмствований» меня оторвал Тотти, продемонстрировав наколотый на нож обрубок пальца с когтем длиной в мою кисть — сантиметров пятнадцать.

— У!

— О! Ого!

— Угу!

От содержательной питекантропской беседы нас отвлекло движение одного из тел. Что это было — судорога посмертная или что ещё — уже не понять. Нож с пальцем полетел в сторону, а в дёрнувшееся тело у наших ног опустошилось содержимое автоматного и SPASовского магазинов. Резко скрежетнула крышка башенного люка и одновременно зашипела рация. Всех ужасть как интересовало — а чтой-то там у нас? По рации — Тотти, и голосом — я, проинформировали, что вот теперь-то точно всё в порядке и мы выдвигаемся в подъезд. Хотя, на самом деле, нам выдвигаться надо было в сторону туалета. И быстро. «Хотя не время и не место», — думал я, вслепую вытаскивая увесистые цилиндрики патронов и заталкивая их в подствольный магазин ружья. — «Вечно дамы в не совсем подходящий момент появляются!» Дамы — это Юля. Подошла осторожно, типа, на подмогу.

— Ух ты! Ну и зверюги! А у вас тут такие всегда водились?

— Ага, в ТЭЦ специально выращивали!

— Дурак! Я испугалась!

— Всё, судьба моя! Враг героически повержен! Пошли, я вас с котейкой знакомить буду!

C утра томилось. Чуялось что-то, скорее хорошее, чем плохое. Последний раз с полгода назад, перед тем как удачно пачку сосисок из сумки увела и в три захода умяла под кроватью. «Что ты не ешь, оторва моя, уж не приболела?» И ведь повёз к недоброму дядьке, пахнущему гадостью всякой… А потом, вернувшись домой, начёсывал, вопрошая: «Ну что с тобой, котя моя? Да ты кошка-роскошка, самая лучшая в мире и космосе!» Пришлось, чтоб унялся, демонстративно обожраться, хрустя и разбрасывая вокруг миски корм. Вот такое же предвкушение праздника витало… Вдруг шум на улице, рёв, грохот — и затишье! А потом железо внизу громыхнуло — и знакомый гулкий в подъезде кашель!!! Шлёндра! Где ж тебя носило??? Здесь такое творится!

Дверь моего подъезда была не просто открыта, а ещё и заботливо подпёрта куском пеноблока, специально для этой цели лежащим обычно у стены в тамбуре. Видимо, кто-то вдумчиво эвакуировался, увозя «всё, что нажито непосильным трудом». Из мрачного полумрака подъезда попахивало тухлятиной и чуть-чуть почему-то польскими доисторическими духами «Может быть», в девичестве — французскими «Мажи Нуар».

— Ну что, надеваем фонарики, включаем свет — и вперёд?

Напялив на шлем налобный фонарь на резинке и включив его, я первым вошёл в сумерки родного дома. Бывшего дома.

Остановившись перед лестницей, смакуя скорую встречу с чудом моим пушистым, я обернулся к Юле с Тотти.

— Фокус хотите?

— Какой ещё фокус? Не время!

Юля нервничала.

— Для этого — время всегда есть!

И я громко прокашлялся. Тут же сверху донёсся мяв, слышимый через входную дверь квартиры и два этажа. Одновременно и радостный и тоскливо-жалостливый.

— Гос-споди, что это?

— Это? Встречный гимн и почётный караул! Жива красотка и, судя по тембру, здорова. Только нервничает — слышите, переливы даёт? Пошли потихоньку, только двери надо проверять, а то выскочит кто! И это, пистолетами вооружитесь от греха — а ну как рикошеты!

Чуть ли не на цыпочках поднялись на два этажа, проверяя двери. Хоть и не было особого смысла из-за предыдущей артподготовки, но всё же как-то не хотелось шуметь. Однако пришлось — на моей площадке толпилась вредная тётка с четвёртого этажа, почтившая нас своим появлением года за три до апокалиптеца и выносящая мозг всем подряд по любому поводу. Её так и звали — «сука с четвёртого», и не только в нашем доме! А как один человек может «толпится», спросите? Да легко! Я её не взвешивал, но по сравнению с ней выглядел хоть и не дистрофиком, но явным недокормышем. Плюс бюст размером «почти пятнадцать»… Как раз тот случай, когда два зайца убивались — и поголовье мертвяков уменьшилось, и мечту многих — вышибить ей мозги — в жизнь воплотил! Правда, на площадке напачкал, но, как говорится, знал бы, где уронил — полиэтиленчика подстелил. А вот котэ от грохота завязала с песнопениями.

— Юль, Тотти! В гости не приглашаю, но дверь не закрываю. Побудьте здесь, мне минут пять-семь надо, ладно? Если что — меня известите и бегите, окна у меня на стороне подъезда, эвакуируюсь через окно, если что!

Я передал Юле дробовик и патронташ и, порывшись в кармане, достал ключи. Всё, программа-минимум (в моём понятии) выполнена. Я в Москве, котэ со мной. Дело за малым — выполнить программу-максимум.

«Замок тепло руки узнав, откроется мягко, без щелчка…» Щелчков действительно не было — было эдакое сытое чавканье-чмоканье. Выбирал-выбирал я в своё время дверной замок, потом плюнул и приспособил от квартирного сейфа выпуска начала прошлого века. Вошёл, притворил дверь. Где моё чудо? Вот оно!!!

Таких сцен коша мне ещё не закатывала! Явно в оговорённый срок не уложусь! Уже, согнувшись, наглаживаю, голосом ласково-медовым извиняюсь, хвалю её, а она вцепилась передними лапами в штанину и воет как по покойнику, аж собачье что-то проскальзывает! И что гадина я, и бросил её, а тут такое творилось и творится…