«Если», 1993 № 10 - Мишель Демют

Физик передернул плечами.

— Они вынуждены меня терпеть. Я включился в это предприятие с самого начала, пять лет назад. Тогда было как-то полегче. Теперь меня от них просто тошнит…

— В самом деле? Почему?

— Я построил им машину, какую они хотели, а теперь они заявляют, что она не работает, потому что им, видите ли, не по нраву то, что обнаружилось в прошлом. Они разочарованы, поскольку инопланетяне, по-видимому, не принимали в войнах эпохи Распада никакого участия!

— А развалины? — напомнил Хешке. — Если судить по внешним признакам, то с течением времени они не стареют, а молодеют. Но ведь такого не может быть!

— Какого черта вы от меня хотите! — огрызнулся Аскар. — Откуда мне знать, почему так происходит. С той поры, как мне открылось непостоянство времени, ничто уже не кажется мне невозможным. Раз индивидуальное время может быть отделено от абсолютного времени… Хорошо, попытаемся найти объяснение. — На его лице вдруг мелькнула хитренькая улыбка. — Ну, например, такое. Много тысяч лет назад инопланетяне, прибывшие на Землю, высеяли на ней семена. Семена особого рода. С тех пор семена проросли и стали медленно превращаться не в траву и овощи, не в кусты и деревья, а в каменные сооружения и металлические конструкции. Развалины, которые вас смущают, с течением времени, подобно деревьям, созреют и станут полноценными домами, городами, замками и чем угодно еще. А когда они созреют, инопланетяне вернутся, чтобы поселиться и жить в них…

Хешке рассмеялся, идея его позабавила. Ему нравилось живое воображение Аскара.

— А скелеты? — поддержал он игру. — По-вашему, они тоже выросли из семян?

— Почему бы и нет? Почему бы инопланетянам не подбросить на Землю дюжину-другую скелетов специально для того, чтоб одурачить будущих археологов?

В комнате воцарилось молчание. Аскар дымил и шаркал подошвами, глядя в потолок, и, казалось, совершенно забыл про Хешке. В конце концов тот решился напомнить о себе.

— А вы не пытались вступить в контакт с людьми прошлого? Ведь они, вероятно, могли бы разрешить многие наши сомнения.

— Что?.. — Аскар рывком вернулся к действительности, но уставился на Хешке стеклянными глазами. — Ах, да! Вы что, даже этого не знаете?

— Чего? — переспросил Хешке сердито.

— Никаких контактов с прошлым быть просто не может, потому что люди вас не слышат. И не видят, коль на то пошло. Хуже того, можно сшибить их с ног, а они не реагируют, валятся, как кегли, и тут же поднимаются снова. Короче, ведут себя как роботы, повторяющие движения, которым их в свое время научили. — Хешке замер в недоумении. — Понимаю, что звучит это полной дикостью, — физик покрутил пальцами, — но это так.

— Они что, лишены сознания?

— Они ведут себя так, будто лишены сознания. Как роботы, — повторил Аскар, — как механизмы с заданной программой.

— Ваш рассказ… на мой взгляд, это напоминает сон. Вы убеждены, что теория титанистов неверна?

— Напротив, это как нельзя лучше подкрепляет теорию, но не их, а мою. Вы, наверное, читали романы о путешествиях во времени и поневоле восприняли представления о времени у древних авторов. В романах прошлое и будущее физически ничем не отличаются от настоящего. Однако сегодня мы знаем, что отличия есть, и весьма существенные.

Физик прикончил свою скрутку и, выбросив окурок, сразу полез в карман за новой.

— В чем же они? — спросил Хешке.

— Попробую объяснить. Представьте себе Вселенную в четырех измерениях — три из них пространственные, известные из повседневного опыта, а четвертое — дополнительное измерение, которое называется временем и простирается бесконечно далеко как в прошлое, так и в будущее. Если изъять из этой картины нас самих и наше «сейчас», можно с тем же успехом представить Вселенную в четырех измерениях пространства. Иначе говоря, получить статичную четырехмерную матрицу. По существу это так и есть, Вселенная именно такова, но вмешивается еще один фактор — мимолетное «сейчас», которое проносится по четвертому измерению, как бегущая волна.

Хешке не был физиком, но читал немало и был в известной степени знаком с тем, что излагал Аскар. Он сделал попытку представить себе все это наглядно.

— Выходит, мы замкнуты в своем «сейчас», как в ловушке, а оно непрерывно смещается от нынешнего момента к следующему?

— Совершенно верно. Но что такое «сейчас»? Может ли что-либо существовать за его пределами? На протяжении веков философы спорили, существуют ли прошлое и будущее — или только настоящее, в котором мы живем. Теперь мы нашли ответ: прошлое и будущее существуют, но в них нет «сейчас», а значит, фактически нет времени. В этом смысле нет и разницы между «прежде» и «потом». Они мертвы, что мы и обнаружили.

— Так вот почему люди прошлого вели себя как роботы!

— «Сейчас», следуя за бегущей волной, ускользнуло от них. А сознание работает только на гребне волны — оно каким-то образом связано с «сейчас» и, выражаясь математически, является его функцией.

— Но самая волна времени — что это такое?

— Пока не знаю. Некая форма энергии, которая перемещается в четырехмерном пространстве подобно ударной волне. Скорость ее известна и теоретически равна скорости света. Именно волна в своем движении дает событиям силу свершаться, а материю организует в живые формы. Помните, в древности любили говорить о так называемой жизненной силе? Это она и есть.

И тут Хешке осенила неожиданная мысль.

— Вы говорите, что в прошлом времени нет. А что если вы, вернувшись в прошлое, что-нибудь там измените? Что случится с тем прошлым, которое вы изменили? Очевидно, какое-то время там все же должно быть, потому что остаются «прежде» и «потом». «Прежде» — то есть до вашего вмешательства и «потом» — то есть после него…

Он запутался и умолк. Аскар усмехнулся.

— То, о чем вы толкуете, называется парадоксом возврата. Мы тоже упражнялись в подобных рассуждениях в первые месяцы после того, как осознали, что путешествие во времени — вполне возможная штука. По сути, парадокс возврата повторяет, в чуть измененном виде, старинную философскую головоломку: если время непрерывно движется, значит ли это, что оно непрерывно умирает? В данный момент «сейчас» находится в одной точке, а в следующий момент — в соседней точке. От точки к точке, от события к событию — вот вам и кажется, что «прежде» и «потом» могут сосуществовать в один и тот же момент: «прежде», когда точка совпадала с «сейчас», и «потом», когда она передвинулась. Вы ведь это имели в виду?

— Да, пожалуй, — неуверенно вымолвил Хешке.