Не лги мне - Дебби Херберт

– А теперь эта женщина мертва.

Ее слова прозвучали как обвинение.

– Не моя вина, – запротестовала я, пытаясь убедить саму себя.

Ба провела дрожащей рукой по лицу:

– Когда ты с ней разговаривала? До той записки с угрозами?

– Да. В Мобиле.

– У нас в байу все обо всех знают. Пусть это послужит тебе уроком. Не суй нос в чужие дела.

– Ба знает, – пропел брат свою излюбленную песенку.

Бабушка улыбнулась и похлопала его по плечу:

– Вот-вот, Зак. Скажи Джори, чтобы слушалась свою старую бабушку.

И все-таки это было выше моих сил – обо всем забыть.

Та роковая ночь, когда исчез Дикон, вновь всколыхнула мою жизнь. Ее разрушительные волны разошлись далеко-далеко. Я никогда не сомневалась, что его убили, и тайна преступления погубит меня, если я не докопаюсь до правды.

Нужно составить дальнейший план поисков. От семьи никакого толку. Ба отказывалась обсуждать племянника. Бабушка Тресси заблудилась в стране грез и вспоминает только милого мальчика, каким Джексон был в детстве. А дедушка Бадди лишь печально качал головой всякий раз, когда слышал его имя, и приговаривал: «Бедный парнишка», – после чего спешил сменить тему.

Оставался еще один дедушка – ну, по крайней мере, некогда нас связывал его брак с бабушкой Тресси. У меня не сохранилось никаких воспоминаний об Арди Энсли, только старые выцветшие фотографии с Джексоном, в которых мужчина мелькал на заднем фоне. В семье его никогда не упоминали. Разве что Ба, которая называла его не иначе как «сваливший из города сукин сын». Всю информацию удалось почерпнуть из одной-единственной фразы, оброненной в ответ на прямой вопрос: «Увы, недалеко Арди уехал от Энигмы. Галфпорт слишком близко».

Галфпорт располагался всего в часе езды от Энигмы. Какова вероятность, что Энсли живет до сих пор там? Его старомодное южное имя давно вышло из употребления – наверняка немногих в Миссисипи зовут Арди Энсли. Поисковик выдал несколько ссылок, три из которых оказались старыми некрологами. С ними я ознакомилась в первую очередь, однако их даты приходились на такие далекие времена, когда мой Арди даже не родился. На предпоследней ссылке я откопала клад. Некий мистер Арди Энсли из Галфпорта владел строительной компанией, которая недавно завершила проект торгового центра в округе Харрисон.

Притворившись сотрудником электрической компании, я позвонила в его офис и договорилась о встрече якобы для обсуждения проекта; а через два часа вошла в здание «Энсли констракшн», стараясь излучать решительную уверенность.

Что ужасного может случиться? Максимум он разозлится и вышвырнет меня за дверь. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Вдруг получится выведать нечто такое, что даст Тиган повод расспросить его официально?

Похоже, Энсли неплохо преуспел, покинув Энигму. Передо мной красовался стол из полированного красного дерева, на полу лежал мягкий ковер. На одной стене висели фотографии. Арди Энсли везде стоял в деловом костюме и каске на различных строительных площадках вместе с политиками в аналогичной одежде и лопатами в руках. Как будто они в курсе, что это такое – физический труд!

Взгляд упал на комод с несколькими личными фотографиями, и я подошла ближе. На одной изображалась красивая седовласая женщина в жемчугах, на другой – Энсли, держащий на руках младенца в розовом одеяле, на третьей – семейный снимок с той же седой женщиной и тремя молодыми людьми, на лицах которых отчетливо проглядывало семейное сходство – одинаковая форма носа и широкие рты, полные сияющих белых зубов.

Я взяла в руки групповую фотографию. Пока бабушка Тресси в одиночестве оплакивала смерть единственного сына и постепенно теряла связь с реальностью, Арди, очевидно, начал жизнь с чистого листа: создал новый бизнес и завел новую семью. Семью явно более счастливую и бизнес явно более успешный, чем тот, который он бросил в Энигме. Хуже того, из города он сбежал без предупреждения, оставив без оплаты трех рабочих и потрясенную, сбитую с толку жену.

Наверное, мне следовало порадоваться за Энсли, чья жизнь не развалилась на части после трагедии, в отличие от жизни его бывшей жены. Однако перед глазами застыл образ бабушки Тресси, сидящей в кресле в доме престарелых с потрепанным стеганым одеялом на костлявых коленях, и тоскливо глядящей в маленькое оконце с видом на болота.

– Дж. Т. Дженкинс? – внезапно прозвучал голос за моей спиной, и я испуганно развернулась, все еще сжимая фотографию.

Отчего-то я ожидала увидеть крупного мужчину с выпирающими бицепсами, но Арди Энсли нисколько не соответствовал моим представлениям. Он был лишь немного выше меня, уголки глаз и лоб прорезали глубокие морщины. И все же он выглядел по меньшей мере на десять лет моложе бабушки Тресси. Лицо и руки покрывал легкий загар, но довольно равномерно, словно от специального аэрозоля, а не от тяжелого труда на солнце. Мужчина явно следил за своей внешностью – вероятно, чтобы угодить второй жене. Снова кольнула обида за бабушку Тресси.

Он окинул меня взглядом, удивленно приподняв бровь. Когда я записывалась на прием, то придумала имя и общие сведения о несуществующей компании, чтобы не быть разоблаченной сразу.

Я подняла фотографию:

– Ваша семья?

Он тепло улыбнулся и сел во главе стола – предсказуемая демонстрация превосходства при деловых переговорах.

– Моя жена Лонни и наши дети – Дэвид, Линда и Бет. Очаровательная малышка на другой фотографии – наша внучка Тиффани.

– Симпатичные. – Я вернула фотографию на комод и присела напротив Энсли.

– Моя гордость и отрада, – ответил он, сверкнув фирменной улыбкой, обнажавшей полный рот зубов. Потом сложил руки на столе и выжидающе на меня уставился. Светская болтовня подошла к концу. Пора приступить к делу.

Я впилась ногтями в ладони, пытаясь отвлечься и сосредотачиваясь на вступительной речи, несколько раз отрепетированной по пути к Галфпорту.

– Мои инициалы – Джей Ти – означают Джори Траан.

Энсли продолжал смотреть на меня вопросительным взглядом. Мое имя ему ничего не говорило.

– Я из Энигмы.

А вот это вызвало реакцию. Он так вздрогнул, словно его ударил электрический разряд.

– Джори Траан… Ну разумеется. Ты внучка Оуты Джин.

– Одно время была и вашей внучкой, хотя мне было всего два или три года, когда вы уехали.

Голубые глаза Энсли стали холодными и отстраненными:

– Зачем пожаловала?

– Извините за обман. Иначе я не сумела бы договориться о встрече…

– Чего тебе надо?

– Хочу обсудить вашего сына. Джексона.

Мужчина побледнел и поднялся на ватных ногах.

– Мне нечего тебе сказать. Нельзя обманом добиваться встречи, а потом ворошить болезненное прошлое. – Его голос стал жестким; каждый слог летел в меня, словно камень. –