Пуритане - Джек Кавано

— Но ведь он обвиняется еще и в бродяжничестве! — напомнил Дадли. — А в том, что он бродяга, нет сомнения!

— Мы рассмотрим этот вопрос, — голос главного констебля звучал решительно, в нем слышался оттенок раздражения. — Что до вас, господин нотариус, то ваше поведение достойно порицания! Вы относитесь к этому делу предвзято. Но факты упрямая вещь. Вы без нужды взбудоражили весь Эденфорд своими нелепыми обвинениями. В конце судебного заседания я переговорю с должностными лицами города, и мы определим вам соответствующее наказание.

После этих слов последовал незапланированный перерыв, во время которого все вернулись на места. Прежде чем сесть, Энди поблагодарил своих защитников. Теперь он видел, что горожане относятся к нему по-разному: если Дженни и Нелл были бледны от страха, то у кого-то в глазах затаилось недоверие, а у кого-то — разочарование, ведь им не удалось услышать смертный приговор.

Когда в зале стало тихо, главный констебль обратился к Энди:

— Вас обвиняют в бродяжничестве. Можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание?

— Я путешественник. Больше ничего, — ответил Энди. — Я не представляю опасности для жителей города.

— Он не ответил на вопрос! — закричал Дадли.

По лицу главного констебля пробежала тень раздражения.

— Мистер Дадли, я знаю свое дело. Попрошу вас не мешать мне.

Нахмурившись, Дадли скрестил руки на груди.

— Он прав, мастер Морган, — продолжал главный констебль, — вы не ответили на мой вопрос. Где вы живете постоянно?

Последовала продолжительная пауза. Энди лихорадочно соображал, как заставить суд снять с него это нелепое обвинение.

— Вам понятен вопрос, мастер Морган?

Кристофер Мэтьюз поднялся со своего места и отчеканил:

— Если мастер Морган не возражает, он может продолжать жить в моем доме.

Дженни беззвучно зааплодировала отцу. Рот Нелл на мгновение приоткрылся, но она тут же спохватилась и сурово сжала губы.

— Благородный поступок, викарий, — промолвил Хоффман, — но едва ли уместный. Ваше предложение поступило после того, как было совершено преступление. Позвольте мне сформулировать вопрос иначе. Мастер Морган, имелось ли у вас постоянное место жительства четыре дня назад, когда вы были задержаны сторожем Эденфорда?

— Нет, сэр, — ответил Энди, — но я по-прежнему настаиваю, что не представляю угрозы для города. Я всего лишь шел в Плимут.

— В Плимут? Зачем?

— Чтобы поступить на торговое судно.

— Понятно… — Главный констебль задумчиво погладил себя по второму подбородку. — У вас была предварительная договоренность с кем-то из капитанов?

— Нет, сэр.

— Приходилось ли вам раньше выходить в море?

Энди хотел было солгать, но вовремя вспомнил, что именно вранье привело его к провалу в Норидже. Надо выкручиваться как-то иначе.

— Нет, сэр, — ответил он.

— Можете ли вы доказать, что не вводите суд в заблуждение, говоря о Плимуте?

— Нет, сэр.

Пока главный констебль делал записи в своей книге, толпа снова загудела. Затем Хоффман обратился к Дадли:

— Я отдаю себе отчет в том, что следующий вопрос может показаться кому-то бессмысленным — все присутствующие знают, что произошло в этом зале несколько минут назад, — однако я его задам. Этого требует процедура судопроизводства. Итак, попрошу уточнить, было ли на момент задержания у мастера Моргана какое-либо оружие?

— Было! — быстро и с видимым удовольствием ответил нотариус и услужливо положил перед главным констеблем саблю. Тот вынул ее из ножен и принялся разглядывать лезвие.

— Это ваша сабля? — спросил он Энди.

— Да, сэр, моя.

— Зачем она вам?

— Для защиты, сэр.

— От кого вы собирались защищаться?

— От грабителей. Путешествовать по английским дорогам — дело опасное.

Главный констебль кивнул в знак согласия, продолжая изучать саблю.

— Несколько недель назад я был в Колламптоне, — его голос звучал так, словно он размышляет вслух. — Говорят, на дороге между Колламптоном и Брэднижем орудует разбойник. Это случайно не вы?

— Нет, сэр!

— Если я не ошибаюсь, такими саблями пользуются на флоте, — заметил главный констебль. — Вы же утверждаете, что никогда не ходили в море.

— Это сабля моего деда, — Энди заколебался, стоит ли упоминать имя дедушки, но решил, что это может произвести впечатление на Дэвида Хоффмана. — Она принадлежала адмиралу Амосу Моргану.

Горожане оживленно зашептались.

Главный констебль оторвал взгляд от сабли и пристально глянул на Энди.

— Поразительно! — сказал он. — Адмирал Морган еще жив?

— Нет, сэр. Он скончался в этом году.

— Гм, — отреагировал главный констебль.

Некоторое время в церкви стояла тишина.

Главный констебль положил саблю на стол.

— Пожалуй, это к лучшему. Не сомневаюсь: такому благородному человеку было бы неприятно узнать, что его внука обвиняют в бродяжничестве. Можете ли сказать еще что-нибудь в свою защиту?

Энди почувствовал холодок. Паниковать было рано, но он растерялся. Как ни крути, ему не выпутаться из этого дела без ущерба для своей работы. А что если его признают виновным? Как наказывают бродяг? Он не знал.

— Могу я получить слово?

С передней скамьи поднялся Кристофер Мэтьюз.

Главный констебль кивком дал понять, что не возражает.

— Если позволите, я хотел бы сказать несколько слов в защиту обвиняемого.

Главный констебль снова кивнул.

— В соответствии с определением, которое зачитал наш нотариус, не остается сомнений в том, что Энди Морган бродяга.

— Отец! — не сдержалась Дженни. Даже невозмутимая Нелл была потрясена.

Мэтьюз продолжал:

— Возможно, он бродяга, но он не злой человек и не опасен для горожан. Хотя я знаком с Энди Морганом всего три дня, я провел рядом с ним больше времени, чем кто-либо другой в этом зале.

— Показания свидетеля не относятся к делу, — заявил Эмброуз Дадли, вскакивая с места. Обращаясь к главному констеблю, он сказал: — Кристоферу Мэтьюзу было доверено охранять задержанного до настоящего слушания. Боюсь, он не справился с этим поручением. Я видел, как он играл с ним в боулинг! Ему поручили охранять задержанного, а не развлекать его!

По церкви прокатился смех.

— Кроме того, я видел, как викарий оставил задержанного посреди улицы без охраны! Мальчишка мог сбежать!

— Это только подтверждает, что прав я! — возразил Мэтьюз. — У Энди была возможность — и не одна — сбежать, но он не сделал этого!

— Он не дал деру, потому что знал: я слежу за ним! — закричал нотариус.

— Я продолжаю настаивать, — гнул свою линию Мэтьюз, — что если бы Энди Морган намеревался сбежать, он сбежал бы. Если бы он хотел причинить нам вред, он сделал бы это. Однако он не совершил ни того, ни другого. Если бы Энди был преступником, его не увидели бы на этом заседании. — Мэтьюз сел на свое место.

Главный констебль со вздохом откинулся на спинку стула. Слушание дела затягивалось, а он проголодался. Дэвид Хоффман выжидательно посмотрел на нотариуса, которому нетерпелось возразить викарию.

— Факт остается фактом, — сказал Дадли. — На момент задержания Энди Морган не имел постоянного места жительства. По английским законам он является бродягой и должен быть наказан. — Торжествуя, Дадли сел.

С величайшей неохотой главный констебль спросил:

— Желает ли еще кто-нибудь высказаться?

Энди обвел глазами собравшихся. Нелл и Дженни прижались друг к другу и опустили головы. Сидящий за ними рыжий Джеймс, потеряв интерес к происходящему, равнодушно уставился в потолок. У дверей, прислонившись к стене, стоял, скрестив на груди волосатые ручищи, Дэвид Купер.

— Могу я кое-что добавить? — поднялся Кристофер Мэтьюз, на сей раз держа в руках отцовскую Библию.

Эмброуз Дадли закатил глаза.

И тут дверь церкви распахнулась и снаружи повеяло холодом. Стоявшие у входа начали было ворчать, но, узнав вошедшего, притихли. Главный констебль расправил плечи. Когда Энди увидел, кто переступил порог церкви, кровь отхлынула у него от лица. Хорошо еще, в этот момент публика не обращала на него никакого внимания — юноша не сразу совладал со своими чувствами.

Войдя, лорд Честерфилд прикрыл за собой дверь. Поглощенный собственными мыслями, он держался так, словно вокруг никого не было. Он снял плащ, аккуратно сложил его, а затем с величайшим тщанием занялся своей одеждой, расправляя каждую складочку и поправляя кружево на воротнике и манжетах. Как большинство аристократов, он привык, что все смотрят только на него. Сказать по правде, это доставляло ему удовольствие. Закончив охорашиваться, лорд взглянул на главного констебля:

— Прошу вас, продолжайте, — промолвил он, снисходительно махнув рукой.