ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА - Александр Шелудяков

Люто ненавидят Алтурмеса деревенские собаки. Где бы он ни появился, всегда его встречает и провожает остервенелый собачий лай. Атакуют разъяренные лайки старика, есть у них давняя причина к этому. Алтурмес их мертвитель. От Пашиной засаленной одежды и ременных вожжей, приспособленных под петлю-давку, всегда разит таким страшным духом, что даже у матерых кобелей-медвежатников хребтина щетинится и хвост льнет в межножье. Там, где побывает Паша, остается веха – болтается на длинной жердине набитая сеном собачья шкура, склевывают с нее остатки мяса стрекотливые сороки и выветривает мороз.

Еще Паша занимается выделкой медвежьих шкур, мерлушек, опойков. В его прокопченной, сроду не беленной избушке стоит неистребимый запах кислых шкур, тухлой мочи и застарелого теста. Сам по себе Паша старик веселый. Пьющий старик.

«Грешна у меня, паря, работенка. Эх ты, ягода-морошка, как тут не зашкалиться!» – приговаривает он обычно хозяину, обдирая собаку. Многие потчевали Пашу-Горемыку за его грешну работу.

Отбился Алтурмесов еще смолоду от своей тунгусской родовы. На охоту был ленив, но как рыбак еще и сейчас славится. Характера Паша отменного. В весеннюю непогодь беляков-волн не страшится. Бывало, хлещут, бьют его облас крутые волны, того и гляди засосут в свою прорву-пучину. И когда страх сядет на закукорки, а руки Пашины ослабнут, начинает он слезно просить: «Осподи, батюшка ты Миколай со своей женой, помоги Паше-тунгусу доплыть к берегу…»

Жалуется Паша богу в таких случаях на свою несчастную жизнь, рассказывает про умершую жену и погибших детей. Преподносит богу своедельные молитвы, придуманные на скорую руку. Но едва Пашина нога ступит на твердый берег, начнет он от радости приплясывать и колотить в небо кулачищем, кроя матом бога со всеми богородицами, приговаривая: «Теперь бох Миколай, хрен меня утопишь. Я на сухом берегу, вот тебе, ягода-морошка… А жена твоя сука!..»

После такой заключительной молитвы, опираясь на весло, спешит Паша к магазину. «Сонюшка, ягода-морошка, подай шкалик, с изморозу-мокроты подсушиться». Соня сроду не отказывала Алтурмесову. Полы в ее комнате устланы медвежьими шкурами Пашиной выделки. Черная собачья доха мягчайшей выделки – тоже Пашина работа. Но учет ведет Соня на известной всем улангаевцам фанерной досточке. Много там палочек-поллитровочек мечено. Ничего, Соне нужно будет выделать соболей на шапку и воротник – Паша в долгу не останется…

Принятые решения Югана не откладывает в долгий ящик. На следующий же день после Тамилиного гадания отправилась неторопливо к дому Андронихи. Уверена была, что достаточно сказать Паше: «Я тебя на себе женить буду», как тот уложит свое барахлишко в берестяную конобу и пойдет за ней. Мысли насказали легкое дело, а получилась препона.

Андрониха с Юганой давно враждовали, как порох с искрой. И вот начался между ними дипломатичный разговор-беседа.

– Проходи, Юганушка, гостьюшкой станешь. С морозу чайком попою, винца по стакашечку в семейственности приголубим, – елейно начинает знахарка.

– Рада бы, но некогда воду в кишки загонять… – с достоинством отвечает Югана. – Мороза нынче припоздали. Снег рано заглубил. Тощий промысел у охотников будет.

– У тебя, Юганушка, Тамилка теперь с окладом. Шестьдесят рублей председатель ей положил в месяц… Они на дороге не валяются, деньги-то. Небось подсластила ты председателя? Завклубихой работать у многих баб желание было… – с подковыркой говорит Андрониха.

– Искра дыму не дает. Жадные слова Югана не слышит.

– Что ты, Юганушка, какие там жадные. Хорошо на соболях ты заработала. Рада за тебя. Деньжища густая небось. Сладко теперь пожить можешь, – не унимается вредная старуха, а сама думает: каким это ветром шаманку сюда занесло?

– Верно, деньги есть, – соглашается Югана. – В Медвежьем Мысе в железном ящике берегутся, банкой зовут. Дома тоже есть деньги. Полный ведерный туес.

– Счастье тебе привалило. Честные ребята Костя с Ильей… – подковыривает Югану неугомонная бабка.

– Оно верно. С другими Югана не пойдет в урман, – снова соглашается старая эвенкийка.

Визит Юганы для Андронихи полнейшая неожиданность. Сердце знахарки икает от страха. Она готовила настой аира и разливала зелье по узкогорлым флаконам большим ветеринарным шприцем, когда вошла Югана.

В этот день Андрониха занималась одним тайным делом – придумывала сильнейшее лекарство…

Недавно пилила бабка с Пашей старую осину, что лежала несколько лет у бани, и вывалился из дуплины черный клубок из двух заснувших змей… Андрониха отрубила змеям головы, решила из печени и яда приготовить мазь от суставолома. Оттаявшие змеи лежали сейчас на берестяном листе вместе с отрубленными головами. Югана не слепая – все это видела. Но особенно удивил эвенкийку белый докторский халат Андронихи.

«Не пожалела денег бабка, а может быть, это Соня подарила халат в благодарность за удачное отсушивание Илюхиной любви», – думает Югана.

Паша Алтурмесов не обращал внимания на женщин. Сидел у окна и вязал сеть-частушку. Настроение У Паши с утра сумрачное. Пошаливала голова с бражонки, а похмелиться негде… Андрониха велела Соне не давать больше Паше в кредит водку. А Паше сейчас выпить, ох, как надо, сосет под сердцем желание на вино.

Дальнейшие события прочно войдут в устную летопись Улангая. Сам участковый милиционер – один на четыре деревни – приедет протокол-бумагу писать.

– Ты, Алтурмес, давай, оболокайся. Пойдем ко мне жить… – неожиданно говорит Югана хмурому Паше.

– Этого еще не хватало! А я-то ломаю голову, зачем, думаю, ты прихлюздала в мой дом. Мужа родного вырвать хочешь?.. Не сотворится! Не из таковских я, чтоб отдать свой кус из зубов. Поняла?! – строжилась бабка Андрониха, голос подняла до визга.

– Паша – эвенк. Я его в мужья беру. Ты ищи себе другого старика. Оболокайся, Паша, – говорит Югана спокойно.

Андрониха, глядя на нее, закусила сварливый язык, запаслась выдержкой.

Старик бросил иглицу с нитками на подоконник, растерялся. На безбородом лице, на впалых щеках заиграло неуверенное любопытство. В узких глазных прорезях рысковато забегали зрачки.

– Я его обиходила, одежонку справила… А ты на готовенькое? – напирает на Югану Андрониха. – Когда я Пашу человеком сделала, так приметила…

– Алтурмес, ты не глухой, поди. Югана зовет тебя, – обращается старая эвенкийка к Паше.

Глаза старика скачут с одной старухи на другую. Трудно доброму Паше меж двух бабьих огней.

– Чего молчишь, Пашенька, – медово начинает Андрониха, – скажи этой потаскухе, чтоб проваливала из нашей избы. Скажи ей, что забрюхатела я от тебя… Будет дитё, – придумывает ловкая бабка новый ход и заключает смиренно, потупив глаза: – Прости, господи, нас заблудших.

Югана подошла к Алтурмесу, взяла его за руку. Паша попытался изобразить улыбку и, уже поднявшись с табуретки, собрался было идти к вешалке за шубой, когда разъяренная Андрониха схватила со стола шприц, наполненный настоем аира.

– Убью моментом! – взвизгнула она. – Змеиный яд в ём! Беги, ясашная морда, из дому, пока господь сдерживает меня от убивства!

Андронихин палец принажал поршень – ударила тонкая пронизывающая струя из блестящей иглы, выписала на белой печи темные узоры. Югана растерялась, испуганно попятилась к двери. Паша мигом укрылся за старым дощатым шкафом. Он тоже боялся колдовства Андронихи. Отливающий блеском шприц стал в руках знахарки грозным незнакомым Югане оружием.

Правда, однажды она видела, как дед Чарымов таким шприцем лечил корову. Больно было корове, когда длиннющая игла вошла глубоко под кожу. И у Юганы при одной мысли, что Андрониха воткнет ей в тело иглу, заморозило спину. Она стрелой метнулась к выходу. Андрониха ликовала. Югана потерпела поражение. Паше достался победный стакан самогонки.

Но рано торжествовала Андрониха. Зря подсмеивался Паша над трусостью Юганы и восхвалял храбрость знахарки.

Было у Юганы маленькое ружье в кожаном сапоге – подаренная Костей ракетница. Имелись у Юганы и толстые картонные патроны для этого маленького ружья. Андрониха напугала ее машинкой, рыгающей змеиным ядом. Ну что ж. Югана не из пугливых. Она разрядит патрон, начинит дымным порохом и крупной дробью, разнесет выстрелом из маленького ружья Андронихин ядоносец и уведет Пашу в свой дом.

Не ожидала победительница, что Югана еще раз посмеет переступить порог ее дома. Не подозревая надвигающейся беды, мыла посуду, когда на пороге выросла Югана. Кинулась знахарка в угол за шприцем-спасителем… Но – ра-рахнул гром. От пузырьков и шприца во все стороны разлетелись осколки. Избу наполнил приторный запах, перемешавшийся с пороховым дымом. Полностью была бита Андронихина карта. Поражение знахарки подтвердила и расплывшаяся под ногами лужа… Нападение ее соперницы было таким неожиданным, а «левольвер» так напугал бабку Андрониху, что… Да и кто не испугается, когда бабахнут из такого стволища. Вот как оно все получилось-то..