Век-волкодав - Андрей Валентинов

— Это Леониду Семеновичу очень надо. А нам с тобой эти тайны ни к чему, дольше проживем. Леонид Семенович сейчас сидит и думает, как бы с нами расквитаться. Правда, Лёнечка? И того не понимает, что не я это выдумала. Ему, Мишенька, хотели очень важное дело поручить, а он на Тускулу собрался, вроде как дезертировать решил. А партии дезертиры без надобности. И начальство очень, я тебе скажу, обиделось. Приказал наш начальник за тобой, красивым, присматривать, глаз не сводить. А дальше — целиком на мое усмотрение. Вот я и усмотрела. Лишен ты доверия, Леонид Семенович, а значит, возвращаться домой тебе не с руки. Что живым, что мертвым.

Резко встала, подняла руку. Сухо ударили выстрелы. Тело Гастона де Сен-Луи подпрыгнуло, задрожало… Затихло.

— Миша, брось фотографию, — Мурка дернула подбородком. — Ту самую, срамную, с мальчиками. Для здешних «ажанов» лишний следок будет. А ты, Леонид Семенович, не поминай лихом. Не помрешь — живи, как знаешь. Прощай, Лёнька Черные Глаза!

Товарищ Москвин хотел ответить, но не успел. «Бульдог» плюнул желтым пламенем. Резкая боль обожгла бедро, прокатилась телом, сжала сердце.

«Вы скажите мне, братцы-граждане: кем пришит начальник?»

6

— Пойду, пожалуй, — Арцеулов улыбнулся, поправил кашне. — Поезд ждать не будет. Я и так лишние два дня прогулял.

— Из-за меня, выходит? — прохрипела Зотова, пытаясь сдержать не вовремя подступивший кашель. — Если так, то спасибо, Ростислав Александрович. Послушала сказки, и вроде как на душе полегчало. А то с этой реальностью можно в полную тоску впасть. Потому и завидую я товарищам ученым.

Прощались в холле гостиницы. У входа ждало такси — подполковник завернул в «Abaca Messidor» по пути на вокзал.

— Сказка мне и самому по душе, Ольга Вячеславовна. Но сказка ложь, а в ней намек. Какая-то иная, нечеловеческая цивилизация на Земле скорее всего существует. Не хотел говорить, но уж ладно, авось, за шпиона не примите. Людям всю их историю кто-то помогал, подбрасывал идеи, изобретения, иногда просто хватал за руку в нужный момент. Вы наверняка знаете про ТС — Технологии Сталина. Не Сталин же их выдумал! А есть еще Шекар-Гомп — Око Силы. И еще много чего есть. Говорят, когда мы отворачиваемся, стулья за нашей спиной превращаются в кенгуру. Если бы стулья — и если бы в кенгуру!

Бывший замкомэск хотела привычно возразить, но вдруг поняла, что спорить со скуластым нет ни малейшей охоты.

— Странное дело получается, Ростислав Александрович. Друг у меня есть, как и вы — офицер бывший, у беляков служил. Хороший парень, честный, поможет всегда. Но, как встретимся, все время спорим, ругаемся даже. Не довоевали мы с ним, патроны не дожгли. С вами не так. Словно войны вовсе не было, и не враги мы бывшие, а просто люди.

Арцеулов дрогнул лицом, хотел что-то сказать. Промолчал. Пожал руку, уже у самых дверей махнул шляпой.

Зотова села в большое кожаное кресло, достала папиросы, долго щелкала зажигалкой. Надо было возвращаться в номер, где ждали бумаги от товарища Кашена, но читать пачку «калькуляций» совершенно не хотелось. Девушка вдруг подумала, что так не расквиталась с подполковником за «Олю». Назвал бы еще раз, точно «Славика» бы влепила. А теперь только письма осталось писать, на бумаге же не оговоришься, там все чинно, строчки словно на парад строятся. А Ростислав Александрович тоже хорош. За шпиона его, значит, не принимай, а про ТС ученик профессора Рамсея знает. Вот тебе и Ancient History разом с Medieval! И письма через эстонское посольство будет присылать.

Бывший замкомэск горько усмехнулась. А она чем занята? Заговорщиков финансирует? Хорошо хоть бомбы кидать не заставили.

Папироса погасла. Ольга, повертев окурок в руках, отправила в пепельницу, встала. За работу, товарищ Зотова! «Марш вперед, труба зовет, добровольцев роты!» — как выражается недавно помянутый бывший поручик Тулак. Кончились сказки… А жаль! «Небо было твердью, земля же хлябью, и тонули в ней сотворенные первыми, пока Господь не простер руку…»

— Mademoiselle Zotovа, un visiteur de votre![35]

Ольга долго не могла понять, чего хочет вежливый до приторности veilleur[36], догнавший ее у лифта. Никого не ждала, встреч не назначала. Разве что его превосходительство Кутепов зачем-то пожаловали. Не наругались, что ли?

Гость ждал ее возле только что покинутого кресла — высокий, лохматый, длинноносый. Широкополая шляпа набекрень, белый шарф до пояса…

Увидел — руками взмахнул, ровно мельница.

— Здравствуйте! Госпожа… То есть… Товарищ Зотова? Ольга Вячеславовна?

Кавалерист-девица поглядела без особого интереса:

— А вам кто, собственно требуется? Господа или товарищи? Вы уж определитесь.

Длинноносый сглотнул.

— Я… Я — Эренбург. Илья Эренбург. Я в «Известиях» печатаюсь. Может, знаете? У меня статьи про Францию.

Ольга честно попыталась вспомнить.

— Эренбурга знаю одного — поэта. Про него я еще в 1918 году читала. Чего-то насчет Жмеринки.

Гость, горько вздохнув, взглянул укоризненно:

— Дико воет ЭренбургОдобряет Инбер дичь егоНи Москва, ни ПетербургНе заменят им Бердичева.

— И вы туда же? Удружил Койранский, сволочь, выдал визитную карточку. Хотя рифма прекрасная, сам Володя Маяковский оценил. Товарищ Зотова, вам просили напомнить…

Наклонился, заговорил громким шепотом:

— …Про какого-то Синцова я иголками. И еще про песню, которую Ванька-Каин сочинил.

Вначале Ольга подумала о мерзавце Блюмкине, но тут же сообразила, что песню слыхала не от него. «Ах, тошным мне, доброму молодцу, тошнехонько, что грустным-то мне, доброму молодцу, грустнехонько». Выходит, Пантёлкин, здесь, в Париже? Вот чудеса!

— Этот ваш знакомый ранен, у него отобрали документы и… И его наверняка разыскивает полиция.

Бывший замкомэск отчего-то совершенно не удивилась. «Сперва в камере, после в кабинете дирижабля, потом в кабинете, где чай с мятой. А завтра, глядишь, еще где-то, на другой планете…» Никак с планетой промашка вышла, товарищ Москвин?

Потом о бумагах вспомнила, что в номере дожидаются. Денежек захотели, товарищ Кашен? Будут вам денежки, только сперва поработать придется.

— Вы, товарищ поэт, не волнуйтесь. И потруднее вопросы решали.

Глава 6

Норбу-Онбо

1

Халат был тяжел, шапка налезала на брови, пояс же под грузом серебряных блях так и норовил соскользнуть на бедра. Иван Кузьмич, хмуро поглядев на собственное отражение в зеркале, попытался принять подобающий послу вид.

Отражение нагло саботировало.

— На купца первой гильдии не тянете, — резюмировал злоязыкий товарищ Мехлис. — Вторая гильдия, и то из провинции, откуда-нибудь из Ирбита. Приезжали к нам такие на ярмарку, верблюдов привозили.

Представитель Центрального Комитета, вольготно расположившись на кошме, неспешно допивал чай из небольшой, украшенной синим орнаментом пиалы. Филин Гришка дремал у него под рукой, время от времени пощелкивая клювом. После исчезновения барона птица быстро нашла нового покровителя. Странное дело, но пламенный большевик почему-то не стал возражать.

— А еще, товарищ Кречетов, вам надо отработать земной поклон. Девять раз лбом об пол, причем непременно с должным почтением. А на коленях ползать сможете? Гражданин Ринпоче вам уже, кажется, объяснил, что в Пачанге действует маньчжурский придворный церемониал, включая обычай «котоу». Может, вам кожаные латки на колени нашить?

Иван Кузьмич еле сдержался, чтобы не зарычать. Церемониальный вопрос обсуждался уже второй день подряд. Сначала переводчик долго и нудно читал свиток с требованиями из Синего Дворца, затем господин Ринпоче составлял встречные предложения, потом большой компанией отправились на рынок покупать парадную одежду. Примерки, новый визит переводчика с очередным свитком, обсуждение порядка вхождения в зал и вручения грамот…

Хорошо товарищу Мехлису! Лежи себе на боку и проводи партийную линию!

— Стихи подходящие имеются. Дворянский либерал граф Толстой написал.

Лев Захарович поставил пиалу на бок, улыбнулся глумливо:

— Сидит под балдахиномКитаец Цу-Кин-ЦынИ молвит мандаринам:«Я главный мандарин!..»

Иван Кузьмич снял с головы шапку (дорогущая, с собольей опушкой, чуть не со слезами покупал), тряхнул, уложил на стоявший в углу ларь.

— Издеваетесь? Сами бы попробовали.

— Не издеваюсь…

Мехлис, морщась от боли, неторопливо поднялся, оперся руками о стол.

— Товарищ Кречетов! Вынужден вам напомнить, что вы не только посол Сайхотской республики, но и гражданин СССР, а также член нашей партии, то есть боец Мировой Революции и ее полноправный представитель. Какие к черту поклоны?!..