Учитель афганского - Дино Динаев

— Что случилось? Почему вы не отвечали?

— В низину попали, а там радиотень.

Шипилин перевел дух.

— Что по нашему делу?

— Ничего. У меня документы отказались принимать.

— Не может быть.

— Адама нет. Замы на совещании. Секретарша сказала оставить в канцелярии. Вот им! Шиш!

Генри Гот блаженствовал. Они со Светланой Вернигор находились в мультиплексе, он куратор на экран даже не глядел. Он шарил по телу девушки, больно мял ее груди. Ведь ей было больно! Она вскрикивала, а он испытывал жгучее наслаждение. Хотел руку ей под юбку засунуть, но форменная юбка оказалась слишком узка. До чего же тугие бедра у аборигенов!

Он привстал и тыкал эрегированным членом ей в лицо. Она отворачивалась, он целовал ее в щечку, пахнущую духами и уже отчасти его мочевиной, и снова приподнимался, продолжая фрикции.

И в этот момент раздался звонок.

— Извини, бэби!

Он хотел отключить трубку, но, увидев, что звонит Джош Келлер, с ходу отмел эту идею. Келлер числился сотрудником торгового представительства миротворческих сил в Загоре, а на самом деле курировал кураторов МВД в Алге. Главный куратор!

— Что с объектом? — отрывисто спросил Келлер, объектом они именовали этого русского медведя Шипилина.

— Он приказал долго жить, сэр.

— Он жив и здоров! Кому ты поручил это дело, идиот?

— Как жив? Мне посоветовали надежного человека.

Гот слишком поздно заметил, что сидит со спущенными штанами, мало того, со сдувшимся членом, вяло свисающим между ног. Хоть в зале было и темно, ему показалось, что девушка издевательски улыбается.

Несмотря на всю свою крутость, Генри Гот был очень мнительным. Ради самоутверждения он и сбежал в Россию, когда страна совершенно неожиданно оказалась без правительства. Шутка ли Президент, премьер-министр вместе со всем министерским кабинетом вошли в правление крупнейших мировых финансовых структур. Из Москвы начался массовый отъезд. За правительством потянулись бизнесмены, у многих оказался бизнес за границей. Чтобы избежать беспорядков, бывшую столицу пришлось закрыть. Из своих источников Гот знал, что там херово. Продукты не завозят. Мародерство.

Он торопливо натянул штаны. Член был мокрый. Обписался он от похоти, похоже. Трусы сразу отсырели.

Но главной цели своей он все же достиг. Он же в Россию девственником приехал. И это в 29 лет. Почти в 30. Уже здесь на месте он испортил 18 женщин. Когда он кончил в первый раз, он едва не спятил от восторга. Но уже после десятой красотки он взял себя в руки, и среди кураторов стал отзываться о красоте аборигенов весьма критично.

Но Светлана Вернигор его по-настоящему заводила. Джош как всегда все испортил. Сыграл роль злой бабушки. Это надо произносить с ударением на втором слоге. БабУУшка.

Когда он торопливо делал фрикции Марине прямо в дежурке, вошла одна такая бабУшка. Она грела ведрами и грохотала шваброй. Уборщица. У него сразу упал. Да и черт бы с ней. У него таких Марин потом десять было, если бы не дурацкий рефлекс, во время оргазма смотреть назад, проверяя, нет ли там пресловутой бабУшки.

Рефлекс закрепился. Теперь он не мог спокойно кончить, все казалось, что старуха в синем халате стоит у него за спиной.

Но в случае со Светланой Вернигор все будет по-другому. В этот момент он будет смотреть ей прямо в ее широко открытые невинные глаза. Он будет смаковать каждый момент, толчками вталкивая в нее свое семя.

— Ну и что с того, что объект жив, сэр? Он ничего не знает.

— Ты так думаешь? Он взял твоего недоделанного киллера, кретин! Сейчас он сидит у вас в карцере в Управлении!

— В КПЗ, — автоматически поправил Гот.

— Мне плевать, как это правильно называется! Важно, что он дал показания, и старый пердун имел наглость явиться с ними к своему генералу. Благодари Бога, что у меня с ним налажен хороший контакт, документов у старика не взяли. Этот старик твоя проблема!

— Что мне делать?

— Делай, что хочешь, запугай его, но чтобы документы он тебе отдал. Ну и киллер должен замолчать.

— Как замолчать?

— Мне тебя учить, сынок?

— Но я никогда этого не делал!

— Все когда-нибудь делается в первый раз. Ты об этом должен знать, столько девушек женщинами сделал.

— Откуда вы об этом?

— Я знаю про каждый твой шаг, сынок. Если молчу, это еще ничего не значит. У меня даже осело несколько жалоб, которым я в любой момент могу дать ход. И, клянусь Богом, я это сделаю без колебаний, если моей заднице что-нибудь будет угрожать!

Гот выключил телефон и сказал Светлане:

— Извини, бэби, секса сегодня не будет.

Карадайн идет напролом.

Внутри помещения взрыв произвел омерзительное воздействие, причем не только на Стаса, который был уже единожды контужен. Людям повезло, что все осколки принял на себя конвейер.

— Что там у вас? — обеспокоенно отозвался в наушниках Карадайн.

Может, он и давно надрывался, только никто его не слышал.

— Осел рванул, — доложил Рик. — Вышел из-за укрытия, весь обвешанный взрывчаткой, Стейси его и уложил наповал.

— Что ж вы его так подпустили?

— Тут полно ослов, сэр. Что ж на каждого обращать внимание?

— Ладно. Все целы?

— Более или менее.

— Оставайтесь на месте, мы сейчас будем.

Стас чувствовал зуд нетерпения. Они теряли слишком много времени.

— Что это? — спросил Дэвид, указывая пальцем на место подрыва несчастного ишака.

В этом месте в полу зияла дыра. Там была пустота.

При свете фонаря неглубоко, в паре метров, мелькнула земля. Стас закрепил трос на одном из уцелевших крюков, и, несмотря на протестующие возгласы, скользнул вниз. Внизу было холодно и темно. Пригодился ПНВ, закрепленный на шлеме. В зеленоватой подсветке ход уходил вдаль. Получалось, что те, кто забетонировал ущелье наверху, не знал о нижнем ходе.

Он сделал еще одну находку, которая обрадовала его гораздо меньше, чем открытие резервного тоннеля. Между валунами застрял порванный чувяк. Тот, кто его оставил, слишком неосторожно ступил, а потом не стал доставать испорченную обувку.

Стас вытащил галош и осторожно понюхал. Запах мог быть и получше.

Браин опережает нас, понял он. Наверняка, гад узнал о втором ходе, и чтобы открыть его, ему не пришлось разворачивать весь пол.

Стас закинул галош подальше, решив не говорить американцам о конкурентах. Если б он знал, что вслед за Браином прошла и банда Доброго Максуда!

Когда Стас выбрался, его встретил Карадайн.

— Что там?

— Похоже, мы нашли второй ход, но машину придется оставить.

— Не придется.

Карадайн приказал пригнать "Хамви".

Машина хорошая, спору нет, но как ее протащить, вот в чем вопрос. Вездеход естественно не прошел в дверь барака, и Канн разрезал жестяную стену модуля гидравлическими ножницами.

Тот еще тип, начал вдруг искать свои куда-то в запарке сунутые перчатки, заявив, что не любит пачкать руки, а тем более, потом ходить с перепачканными руками.

Канн сел за руль, машина буксанула на ступенях, тогда они дружно помогли ей пропихнуться внутрь, изрядно исцарапав машине бока о торчащие острые края стены.

— Не тормозите, девочки! — прикрикнул Карадайн. — Ход внизу еще уже.

Канн выписал по бараку замысловатую петлю и, не останавливаясь, ринулся вниз. "Хамви" загромыхал в темноте, как набитый железками рюкзак, потом лопнула фара, ударившись о стену, и стало еще темнее. Все пребывали в полной уверенности, что негр убился.

— Девчонки! — приглушенно раздался голос Канна. — Такси отправляется. Кому в Проклятую долину, прошу садиться.

Они спустились и едва разместились, Канн дал газ, и "Хамви" козлом запрыгал по валунам.

— Как бы колеса не поотлетали, — спокойно заметил Эдди.

— Колеса, черт бы с ними, — с готовностью откликнулся Дэвид. — Меня сейчас больше волнуют мои шары, — он привстал, удерживаясь рукой за высокий кронштейн, но на очередном бугре не удержался и приложился лбом об него же. — Нет, ребята. Я лучше пешком. Мне мой геморрой дороже.

И как накаркал. Ход был не приспособлен для проезда, и хоть и имел ширину большую, чем ширина "Хамви", но искривления и торчащие из земляной стены большие валуны все время цепляли за борта, и вездеход периодически застревал. Им пришлось вылезти через заднюю аппарель и толкать.

Далее ход расширялся, и между боками машины и стенами появились солидные просветы, но никто не торопился залезать обратно. Они цепочкой шли по ходу, чуть поотстав от машины и по возможности оглядывая стены.

Если в самом начале путешествия они были сложены из валунов, то спустя какое-то время материал непостижимым образом изменился. Валуны оплыли, потеряли форму, тягуче вытянулись в длину, больше напоминая окаменевшие безразмерные кишки.

Они двигались, не останавливаясь и не передыхая, около двух часов, когда Канн, все время ехавший впереди, остановился, а потом и заглушил мотор.