За милых дам - Ирина Арбенина

Была ли история с женщиной-киллером такой же фантазией, в которую Пантюхин и сам уже верил? Во всяком случае, прочитав залпом огромное количество периодических изданий, Аня уже верила, что между бизнесом по сдаче в аренду несуществующих вилл и сегодняшней журналистикой существует много общего. Недаром Рома Пантюхин с такой легкостью поменял один бизнес на другой.

Рому она нашла легко. Редакция журнала «Город» находилась недалеко от Савеловского вокзала в помещении, которое раньше занимало казино. В довольно богато отделанном зале, где раньше крутилась рулетка, были расставлены столы и компьютеры сотрудников. Казино прогорело. Теперь счастье здесь пытал журнал, бившийся что было сил за тираж, известность и рекламодателей.

— Тебе это зачем? — перекатывая во рту «Стиморол без сахара», спросил ее Пантюхин.

Аня уклончиво пожала плечом:

— Могу обещать только одно — это не для конкурирующего издания. И твоей публикации не помешает. Сугубо личные проблемы, Роман. Можешь — помоги, не можешь… ну что ж.

Еще со школьной скамьи Анна знала, что просить Рому о чем-нибудь «по-дружески» бессмысленно. Говорить надо строго по-деловому. Роман не дурак и, если сообразит, что может извлечь какую-то выгоду, сделает, о чем просят, а не сообразит — и говорить дальше бесполезно.

Рома Пантюхин, с ясными, прозрачными серыми глазами, просто созданными природой для того, чтобы «впаривать» виллы на Сейшелах, по-девичьи белокожий и рослый, как гренадер, еще чуток поперекатывал во рту «Стиморол».

— Ты пару сотен баксов не одолжишь, Светлова? Ненадолго… — наконец сказал он.

Аня (спасибо урокам английского) достала деньги. Она знала, что возвращать их Пантюхин не собирается. Просто такова была назначенная им плата за информацию. Изложенная в максимально деликатной — все-таки одноклассники — форме. Быстренько перебрав в уме комбинации, Рома решил, по всей видимости, что дивиденды от статьи еще вилами на воде писаны, а пара сотен баксов, больше со Светловой не сдерешь, — вот они. Синица в руках…

Цена, которую назначил Пантюхин, говорила главным образом о том, во что он оценивает Анины возможности и финансовое положение ее дел, а вот краткость его раздумий — о том, что большого значения достоверности сенсации, которую «Город» собирается обнародовать, Пантюхин не придавал. Кроме того, он, как ни странно, вполне доверял Аниному обещанию, что журнальным планам в отношении этого дела утечка информации к Светловой не помешает. У Анны с детства, с первого школьного звонка, была репутация человека, который «не кидает», — приличного человека. А Рома Пантюхин, сам будучи великим обманщиком, как ни странно, верил в существование таких людей. Он считал их наивными, не шибко умными, немножко презирал и все такое… но при всем при том — он в них верил. Потому и рассказал Светловой то, что знал…

Некоторое время назад, уже после публикации первой части опуса, посвященного гибели Ясновского, в редакции появилась женщина… Привлеченная скорее всего номером телефона для контактов и объявлением, которое «Город» публиковал из номера в номер… Это было что-то вроде приглашения делиться небезынтересной информацией, новостями и сведениями. Разумеется, за вознаграждение.

Посетительница заявила, что готова предоставить некое доказательство, подтверждающее обоснованность редакционной гипотезы… Речь шла о фотографии, на которой Ясновский и некая дама были запечатлены в дружеской обстановке. Фотографию женщина с собой не принесла. Ее интересовал размер вознаграждения. Сумма, которую она запросила, была немаленькой. Вопрос, платить или не платить и стоят ли того посулы неизвестной посетительницы, решал, конечно, не Пантюхин, а хозяин журнала. Пантюхин вообще опасался, что, даже если вся игра и стоит свеч, выгоды от нее пройдут мимо его, Роминого, кармана. Посетительница получит вознаграждение, журнал скандальную сенсацию и увеличение тиража, а он, Пантюхин, только обычный гонорар. Этим и объяснялась, кроме всего прочего, готовность, с которой он пошел на предложение Анны.

Женщина, дав редактору время на раздумья, обещала зайти… Как найти ее, она объяснять, конечно, не стала.

Рома Пантюхин признался Анне, что насчет женщины-киллера он «сообразил» — понимай: выдумал! — сам. Просто незнакомка упоминала о некой известной ей особе, с которой и связано происхождение фотографии. Кроме того, Рома подумал: а вдруг это она сама их убирала? Предположение, что киллер сама разносит по редакциям фотографии своих жертв, было, конечно, чудовищным… Но ведь и жизнь чудовищная… Вдруг у женщины-убийцы маниакальная тяга к славе, потребность увековечить свои деяния… Или она чувствует себя настолько неуязвимой, что не видит ничего рискованного в том, чтобы содрать немного долларов на карманные расходы, поделившись с бульварным изданием не столь уж важной для нее информацией… В общем, и ремесло его, пантюхинское, журналистское — чудовищное…

— И ведь классное же предположение, суперсенсационное… да? — Рома явно ждал от Анны одобрения.

— Да уж… — вежливо, но без энтузиазма согласилась Аня. — Ты мне лучше эту информаторшу поподробнее опиши… — попросила она.

— Ну… Невысокая, коренастая… плотная такая… маленькие серые глаза… выражение глаз… ну, в сад за яблоками к такой не полезешь… Рот кошельком, знаешь, такие раньше были… только металлической защелки не хватает… Волосы… была в шапке вязаной… Речь простая, слово «отнюдь» не употребляет… Да, руки тоже простые, картошку чистить такими хорошо…

Стоп. Аня, прокручивающая еще раз в голове пантюхинское описание посетительницы, остановилась прямо посреди тротуара… Конечно, она видела уже это малопривлекательное существо!

После первого посещения Марининого дома, когда ей в сумерках померещился в дверном проеме женский силуэт, она не забыла спросить об этом у Марины Вячеславовны. Что сие могло означать?

— Женщина в доме? — переспросила тогда, нисколько не удивившись, Марина. — Ну почему же почудилось? Это Зина.

Домработница Зина при ближайшем рассмотрении и при ярком свете действительно мало походила на призрак. В общем, описание, сделанное Пантюхиным, было довольном точным. Зина была проста и реальна, прозаична, как сама жизнь. Существо льстивое и в необычайной степени ленивое… Пользуясь тем, что у хозяйки полностью отсутствовал интерес к бытовым подробностям жизни, Зина появлялась на рабочем месте редко, ненадолго и когда ей самой это было удобно. Основные ее заботы сводились к тому, чтобы в присутствии Марины имитировать подобие активной деятельности — она убирала кухню, спальню и ее ближайшие окрестности, остальные же комнаты и помещения дома, куда Марина не заглядывала, зарастали постепенно, но неотвратимо грязью и пылью.