Побег - Елизавета Манова

- Горючее?

- Да, главным образом. Ничего, Хэл, пробьемся.

- Ну, если пробьемся, давай я тебя поспрашиваю. Значит, ты был на Ктене?

- Да.

- Прямой рейс?

- Нет. Рейс обычный: Авлар - Гават - Гварам.

- А Ктен?

- На Гвараме подвернулся груз. Понимаешь, это ведь идет, как спецрейс, по особому тарифу. Наша компания от таких фрахтов не отказывается!

- А почему именно вы?

- Глупей не нашлось. Рейс для самоубийц. Груза мало, а недогруженный корабль... ну, понимаешь, при неправильной загрузке теряется точность маневра. А навигация там дьявольская... Мы по кометной идем, и то будет трудно. А уж от Гварама...

- Понятно. А груз?

- Обычный. Медикаменты, оборудование, запасные блоки и приборы.

- А оттуда?

- Почти ничего. Малые контейнеры и кассеты. Пленки с приборов, как я понял.

- А почта? Туда, обратно?

- Никакой почты, Хэл. Мне это тоже показалось странным.

- Только это? Помнится, ты говорил, что ждали груз. А груза-то нет? Сколько вы там торчали?

- Четыре дня. Догадываюсь, что ты спросишь. На станцию нас не пустили. По карантину.

- Значит, теперь у них есть врач?

- Не знаю, Хэл. Не уверен.

- А карантин?

- Ну, это как раз нормально. На такие вот маленькие станции нашего брата, жестяночника... ну, не любят пускать.

У ребят ведь всегда кое-что есть, ни один таможенник не отыщет.

- И на "Звезде"?

- Ну-у, у нас поменьше - Лийо в это не марался. Так, по мелочам. Нельзя было пережимать, Хэл. При такой сволочной работе ребятам надо хоть что-то с рейса иметь.

- Предположим. К вам кто-нибудь выбирался?

- Нет. Даже разгружались сами. Выгрузились, Лийо связался со станцией, оттуда пришли и забрали груз.

- И наоборот?

- И наоборот. Понимаешь, Хэл, мы об этом не говорили. Перед рейсом, на Гвараме, у нас была портовая инспекция. Проверяли линии связи. Чтоб ты понял... на наших кораблях связь - это единственное, что всегда в порядке.

- А это тебе странным не показалось?

- Показалось. А еще показалось, что Лийо знает, в чем дело, только не хочет говорить. А ты?

- Догадываюсь.

- Что?

- Думаю, тюрьма. Если б что-то секретное, черта с два вашу жестянку туда бы пустили.

- Думаешь или уверен?

- Пока только думаю, малыш. Вот свалимся мы на Ктен... нам помощь нужна?

- Почти нет. Достаточно, чтоб не мешали.

- Значит, нужна.

Майх усмехнулся.

- Тогда давай думать. Предположим, тюрьма. Вроде, пока сходится... по намекам. А зачем? На Планете тюрем мало?

Нет, брат, хватает. С жильем туго, а тюрем хватает. А тут Ктен. Вези черт-те куда, продукты ему, кислород... Это сколько же стоит человека на такой станции содержать?

- Достаточно дорого.

- Вот видишь. Вроде глупо... а не глупо. Понимаешь, на Планете ведь человека без следа не упрячешь. Хоть на превентивный, а бумага нужна.

- Ну и что?

- Бумага - это след, Майх. Раз бумага - значит, пойдет через бюро регистрации, через картотеку. А это уже вторая бухгалтерия - электронная. Информационная система, понимаешь? Тут уже никакой контроль не поможет... есть такие способы. Кто с информационными сетями работает - как я - везде концы найдет.

- Значит, если человек должен исчезнуть...

- Его просто убивают, Майх.

- А если его нельзя убивать?

- Убивать всех можно. Это не вопрос. Тут по-другому надо: а если его невыгодно убивать?

- Кого и почему?

- Мгм. Вот уже вопрос. Это ты в точку. Кого невыгодно убивать? Кто имеет цену сам по себе. Знает или умеет. Или... погоди, что-то такое... А! Исчезновения. Помнишь, у Раса? Об ученых: "кое-кто исчезает"

- Нет, - сказал Майх. - Не помню.

- Был такой разговор. Что, мол, кое-кто из ученых исчезает. А что, не торчит! И сразу "почему" получается.

Смотри: компания, в общем-то, тесная, и связями все проросло, как грибница. Куда ты его не сунь, найдут, и возню поднимут - свой. А тут запихал на Ктен и пусть работает... глядишь, окупится кислород, а?

- И возят туда не часто, - задумчиво сказал Майх. - Раз уже случайный корабль послали. Похоже. Ну, и что?

- Думай, парень. За Намроном у нас дырка, между прочим.

- Подумаю, - сказал Майх.

Конец полета выдался не легче, чем начало. Снова любимые забавы: то перегрузка, то невесомость - делать нечего: сиди, пристегнувшись, и пялься на обзорный экран. Скучная картинка - темень, звезды, да багровый огонь Фаранела.

Фаранел набухал на глазах; рос, расползался по экрану, раздвигал и заглатывал звезды. Не фонарик, а круг - буро-желтый, нахальный. Он дрожал в закрытых глазах, когда перегрузки размазывали тело, а когда наплывала невесомость, то казалось: это он тянет в себя. Вот сейчас лопнут ремни, и ухнешь прямиком в эту желтую муть.

Он сожрал уже четверть экрана, когда снизу мячиком выпрыгнул Ктен. Просто светлая пустяковинка, но Хэлан сразу понял, что это Ктен.

- Дотянули! - сказал Майх и сверкнул зубами - очень белыми на почерневшем лице. У него были совсем сумасшедшие глаза: радостные и злые. - Дотянули, а, Хэл?

Хэлан промолчал. Ктен словно сам накатывался на них, выпячивался в неправильный шарик. Приближался, наплывал, растягивался на весь экран. Середина провалилась, это был уже не шар, а какая-то щербатая лоханка.

Рявкнул двигатель, вдавило в кресло; Ктен отъехал в сторону, повернулся набок. Хэлан закрыл глаза. Что будет - то будет - не поможешь.

Их трясло и мотало; двигатель то ревел, то смолкал; и все длилось, и длилось, и уже не было сил даже на страх, и пусть будет, что будет, лишь бы уже конец, и...

И вдруг кончилось. Сразу. Совсем другая, прочная, тишина, и корабль уже не трясет. Он надежно стоит посреди черно-белой равнины, и вокруг колючий частокол горизонта.

Хэлан еле оторвался от экрана, чтобы глянуть на Майха. Майх спал. Обвис на ремнях, и спал, как неживой.

- Майх!

Вскинулся, глянул на экран, шевельнул губами. Медленным, каким-то не своим движением протянул руку, сделал что-то на пульте - и опять заснул.

- Вы очень здоровый человек, господин Керли, - сказал тот, кто назвался врачом, и Хэлан усмехнулся. Не успел бы кое-чего глотнуть - спал бы, как Майх.

- Как вы себя чувствуете?

- Отлично. Даже голова не болит.

- А она и не должна болеть, - спокойно ответил тот, и Хэлан посмотрел на него с большим интересом. Никак не определялся у него этот человек, ни в какую схему не укладывался. Внешность? Тощий, сутулый, ходит как-то боком, локти прижимает, будто боится задеть кого невзначай. А повадка доброго доктора из детской передачи. Сейчас вот по голове погладит и лекарство даст. Уже дал! Вчера по такой дозе вколол, что и я отключился.

Тут, на Ктене, сразу все пошло наперекосяк. Вроде всякого ждал, но чтоб вот так взяли и сунули в карантин... Вот прилетает корабль на махонькую станцию, где сто лет чужих не было. Куда экипаж? В карантин, куда еще? Надо только одну малость забыть: какая это станция и какой это корабль.