Серебряный ангел - Джоанна Линдсей

Тайные замаскированные комнаты не являются чем-то необычным на Востоке. Одна или две такие обязательно есть в любом большом доме, а уж во дворце правителя тем более. В резиденции дея Барики невидимый наблюдатель мог следить за каждым, кто находится в зале для приемов, тронном зале, дворцовой школе, палате заседаний дивана и даже в собственной спальне Джамиля.

В детстве Дерек и Джамиль нередко ощущали на себе внимательный взгляд, устремленный на них сквозь одну из деревянных решетчатых панелей, расположенных в верхней части стен школьного помещения. Они всегда знали, что это кто-то из родителей пришел понаблюдать за занятиями, не прерывая их ход. Известно было и о наказании, которое придумал для своих провинившихся жен Мустафа. Он сажал их в комнатку, позволяющую вести скрытое наблюдение за его спальней в тот момент, когда сам развлекался там с одной или двумя наложницами. А присутствовать на заседаниях дивана, члены которого ничего не подозревали о том, что за ними следят, вообще было одним из любимых занятий всех султанов.

Сейчас Дерек сам стоял в потайной комнатке, оперевшись рукой на решетку, и смотрел на предававшегося лени Джамиля. В лишенном каких-либо украшений маленьком и темном помещении, в котором он находился, было жарко и довольно душно. На полу лежали несколько подушек, но граф ими пользовался редко.

Каждый день начинался теперь у него с того, что его провожали в такую же крошечную комнатку, расположенную за тронным залом. В ней он проводил несколько часов, наблюдая, как Джамиль ведет текущие дела. Дей разбирал споры своих чиновников и проступки слуг, верша правосудие. Порою даже наложницы добивались у него официального приема и излагали свои жалобы.

Одно утро Дереку пришлось провести за залом для аудиенций, в котором дей принимал важных иностранцев и выслушивал сообщения о делах в своем городе. Прежде для таких приемов отводилось от четырех до пяти раз в неделю, но с недавних пор Джамиль распорядился оставить для аудиенций лишь один день, и лично занимался только самыми важными вопросами. Менять этот порядок сейчас, по его мнению, было уже поздно.

В ту потайную комнату, где он находился сейчас, Дерек переходил после полудня. Отсюда он изучал, как брат ведет себя со своим ближайшим окружением: что доставляет ему удовольствие, что раздражает. Оставался здесь граф до вечера, и было похоже, что Джамиля это нисколько не смущает. Дей не ограничивал своих порывов и не сдерживал гнева, когда что-то его сердило. Омар, который чуть ли не постоянно находился рядом с графом, несколько раз вынужден был разъяснять ему, что грубость и даже жестокость, столь заметные сейчас в поведении Джамиля, вовсе не являются его истинной натурой.

— Вообще-то он славится почти безграничным терпением и добротой, — шептал старик. — Он, конечно, может разгневаться и наказать того, кто плохо выполнит его распоряжение, но почти всегда проявляет милосердие и готовность простить. Даже сейчас Джамиль еще не такой тиран, каким был предыдущий дей Махмуд. Просто ему слишком долго пришлось во многом ограничивать себя. Твой приезд немного успокоил его, но он не хочет, чтобы кто-нибудь заметил изменения в его поведении. Даже у его женщин не должен возникать вопрос, отчего исчезла раздражительность дея.

Дерек все это прекрасно понимал. Он и сам вел бы себя скорее всего точно так же, попав в такие обстоятельства. Однако как раз в таких обстоятельствах ему и придется очутиться в ближайшее время, а потому Дерек молил Бога о том, чтобы эти испытания не продлились для него столь же долго, как для Джамиля.

К своей новой роли граф готовился днем и ночью, изучая брата во всех жизненных ситуациях. Исключением для наблюдения не являлась даже спальня дея. Поначалу он пытался отказываться, испытывая некоторую неловкость от того, что ему придется наблюдать брата за столь интимным занятием. Правда, будучи детьми, они с Джамилем сами порою прокрадывались в ту секретную комнатку и подсматривали за отцом и его наложницами. Но тогда это была просто шалость, опасное и щекотавшее нервы мальчишеское приключение. Роль же пассивного созерцателя постельных сцен для взрослого мужчины была, с точки зрения Дерека, позорной. Однако Омар сумел убедить его, что знание того, как ведет себя Джамиль с женщинами, просто необходимо, ведь и это являлось неотъемлемой, частью жизни дея.

С тех пор Дереку уже пришлось наблюдать за тем, как его брат занимался любовью с одной из жен и двумя наложницами. С каждой из них Джамиль вел себя по-другому, демонстрируя различные черты своего темперамента: нежность, силу, резкость и однажды даже жестокость. То, что брат мог быть и столь грубым с женщиной, неприятно поразило и даже рассердило графа. Но на помощь вновь подоспел Омар. Великий визирь разъяснил, что та наложница относилась к особому типу любовниц, которые получают удовлетворение только когда мужчина издевается над ними. Оказалось, что дей вызывал ее именно тогда, когда ему необходимо было разрядить на ком-то накопившийся гнев. Случалось это не часто, зато на время эта женщина становилась фавориткой. Перед тем как она войдет к Джамилю, ее порет хлыстом один из немых стражников, а уже затем с такой грубостью берет дей. Вскоре Дерек, к своему пущему удивлению, сам убедился в том, что все это действительно доставило истинное удовольствие наложнице.

Но однажды Омар сам предложил Дереку уйти из секретной комнатки раньше, чем брат приступил к любовным утехам. Это было в тот раз, когда с Джамилем была его любимая жена Шила. Кстати, именно тогда графу как раз меньше всего хотелось покидать свой наблюдательный пункт. Шила была редкостной красавицей с похожими на драгоценные сапфиры глазами, к тому же ее пышные рыжие волосы очень напоминали Дереку его Каролину. А кроме того, он заметил, что отношения брата с любимой кадин явно не такие, как с другими женами и наложницами. Не было сомнений в том, что эта женщина по-особому дорога ему.

— Это та, которую он любит, да? — спросил граф Омара, когда они пришли в комнату, отведенную Дереку для ночного отдыха, в которую к нему каждый раз в полной темноте прокрадывалась юная невольница, специально выделенная в качестве компенсации за воздержание морского путешествия.

— Он любит их всех, Касим, но, ты прав, влюблен он в леди Шилу.

— Значит, это он распорядился, чтобы я ушел?

— Нет, — усмехнулся Омар. — Неужели ты не заметил, что он был особенно раздражителен сегодня? Джамиль знал, что вечером к нему пришлют Шилу и ты увидишь ее. Отменить прежние указания он не мог, но и не хотел, чтобы ты наблюдал за ними.

— Но ведь, насколько я понимаю, ее могут прислать вскоре и ко мне, — с некоторым недоумением сказал Дерек. — Я что, должен отказаться от этого?