Отпечаток вины - Дмитрий Одиссеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я ничего не знаю! – вдруг выкрикивает он, резко оборачиваясь к проводнику. – Почему вы нас держите? Я требую объяснений!
– Успокойтесь, – Пётр делает шаг вперёд, его голос ровный, но твёрдый. – Никто вас не обвиняет. Мы просто пытаемся разобраться.
– Разобраться? – мужчина резко поворачивается к нему, его пальцы сжимаются в кулаки. – А кто вы такой, чтобы тут командовать? Может, это вы её убили!
Васильевич, стоящий рядом, хмыкает.
– Ну, началось, – бормочет он, но не двигается.
– Никто не обвиняет вас, – повторяет Пётр, делая ещё один шаг. – Но если вы продолжите вести себя так, это вызовет вопросы.
– Вопросы? – мужчина делает шаг вперёд, его лицо искажено гневом. – Да вы… вы все тут с ума сошли!
И прежде чем кто-либо успевает среагировать, он бросается на Петра. Удар кулаком приходится в плечо, но Пётр успевает отступить, ловко перехватывая руку нападающего. Васильевич тут же вмешивается, хватая мужчину за воротник и оттаскивая его назад.
– Успокойся, приятель, – рычит он, прижимая мужчину к стене. – Или я тебя успокою.
– Отпустите меня! – кричит тот, пытаясь вырваться. – Я ничего не делал! Вы все сговорились!
Пётр выпрямляется, поправляя пиджак. Его взгляд холоден, но в нём нет злости.
– Если вы ничего не делали, зачем так реагировать? – спрашивает он, глядя прямо в глаза мужчине. – Или есть что-то, что вы хотите скрыть?
Мужчина замолкает, его дыхание тяжёлое, но он больше не сопротивляется. Васильевич отпускает его, но остаётся рядом, готовый снова вмешаться.
– Имя? – коротко спрашивает Пётр.
– Михаил… – отвечает тот, опустив голову. – Михаил Громов.
– Хорошо, Михаил. Теперь вернитесь в своё купе и оставайтесь там, пока мы не закончим. И больше никаких сцен, – Пётр делает знак Васильевичу, и тот отступает.
Михаил бросает на них злобный взгляд, но молча уходит. Толпа пассажиров, наблюдавшая за сценой, начинает расходиться, но шёпот не утихает.
– Ну, теперь мы точно знаем, кто будет главным подозреваемым, – усмехается Васильевич, глядя вслед Михаилу.
– Не спеши с выводами, – отвечает Пётр, снова обращая внимание на купе убитой. – Иногда самые громкие – это просто громкие. А настоящие виновники всегда тише воды. Коридор снова погружается в относительную тишину. Шёпот пассажиров стихает, но напряжение в воздухе остаётся, словно поезд пропитан чужими страхами. Васильевич идёт рядом с Петром, его шаги слегка отдаются эхом в деревянных панелях пол
– Этот Михаил – интересный тип, – начинает Васильевич, сверля взглядом купе, в которое мужчина ушёл. – Но у него слишком громкий голос, чтобы быть убийцей. Настоящие виновники ведут себя иначе. Я прав?
Пётр останавливается и смотрит на Васильевича, слегка подняв бровь.
– Иногда люди кричат не потому, что виноваты, а потому, что боятся. Но всё равно он ведёт себя странно. Мы ещё к нему вернёмся, – он делает паузу, обдумывая следующую фразу. – Как и ко всем остальным.
Они проходят мимо купе, где слышны тихие рыдания. Молодая женщина, прижимая к себе ребёнка, нервно смотрит в сторону двери.
– Успокойте её, если можете, – бросает Пётр Васильевичу и продолжает путь.
Васильевич остаётся у купе, снимает свою шляпу и прислоняется к дверному косяку.
– Эй, голубушка, не бойтесь. Мы здесь, чтобы защитить всех, – его голос звучит неожиданно мягко для его обычной манеры. – С малышом всё в порядке?
Женщина кивает, хотя в её глазах остаётся страх. Васильевич всё же добивается слабой улыбки.
Тем временем Пётр возвращается в купе убитой. Он садится на край узкой скамьи, опираясь локтями на колени, внимательно осматривает комнату. Место, где лежало тело, убрали, но вокруг остались еле заметные следы крови. Пётр замечает слабый отпечаток пальца на металлической обивке стены – слишком высокий, чтобы принадлежать убитой.
Он вытаскивает из кармана блокнот и карандаш, делая быстрые заметки. Но тут дверь снова скрипит – проводник возвращается, протягивая список пассажиров.
– Вот, господин… Все, кто был в третьем вагоне.
Пётр берёт листок, скользит взглядом по именам. Михаил Громов, вдова Елена Артемьева с младенцем, Алексей Воронцов, купец с глухими глазами и посеревшей от дорожной пыли одеждой, и ещё полдюжины других.
– Я хочу услышать их истории. Кто откуда и куда едет, чем занимается. Постарайтесь вспомнить всё, что они говорили. Даже мелочи.
Проводник мнётся на месте. Его голос понижает тон.
– У купца странное поведение… Сидит тихо, но смотрит так, будто всё знает. Ещё этот молодой, Алексей. Всё время пишет что-то, не спит. Может, и к делу непричастен, но вот такой…
– Понял. Спасибо, – Пётр отмахивается, держа свои мысли при себе.
Позже, вернувшись к Васильевичу, Пётр тихо говорит:
– Допросы начнём на рассвете. Никому не спать до конца ночи. Убийца может нервничать. А чем дольше нервы на пределе, тем больше шансов, что он сдастся.
– Ты думаешь, это он, Михаил? – Васильевич смотрит настороженно. – Или это дымовая завеса?
– Не знаю. Я стараюсь думать, что все тут могут быть виновны, – отвечает Пётр.
Они останавливаются перед окном, откуда видно, как в свете луны мелькают деревья. Пётр закуривает, но не успевает сделать и первой затяжки, как за стеной слышится новый всплеск гневных голосов.
– Вы что, издеваетесь?! – слышится знакомый голос Михаила. – Сколько можно ходить по купе, допрашивать нас, как детей?!
Грохот. Кажется, он снова вышел из себя.
Васильевич хватает Петра за плечо.
– Давай-ка успокоим нашего друга, пока он кого-нибудь не приложил! – с ухмылкой говорит он. Проводник, дрожа от усталости и страха, снова пытается утихомирить Михаила, но его усилия тщетны. Мужчина продолжает истерично выкрикивать обвинения. Толпа в коридоре начинает густеть – лица любопытные, испуганные. Пётр с Васильевичем заходят в тесное пространство, где разгорелась новая сцена.
– Михаил Громов! – голос Петра звучит спокойно, но с явной жёсткостью. – У вас будет шанс объясниться. Но если вы продолжите угрожать всем вокруг, я сочту это подозрительным. Михаил замирает. Его глаза налиты кровью, дыхание тяжёлое. Он глядит на Петра, потом на Васильевича, который молчаливо, но сурово складывает руки на груди.
– Меня… на меня все смотрят, как будто я что-то сделал! – кричит Михаил. – Я простой купец! Да что вы от меня хотите?!
– Пока – ничего, – резко отвечает Пётр. – Только вашего молчания. И сдержанности.
Мужчина бросает взгляд на окружающих и, не сказав больше ни слова, возвращается в своё купе, громко хлопая дверью. Толпа понемногу начинает расходиться, но шёпот и напряжение только усиливаются.
– Делаем ставки, – негромко произносит Васильевич, наклонившись к Петру. – Сколько он ещё выдержит, прежде чем что-то натворит?
Пётр не отвечает. Его мысли уже в другом месте. Он смотрит в окно, где ночной пейзаж начинает
