Отпечаток вины - Дмитрий Одиссеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 2. Ночной вагон
Поезд, скользя по рельсам, вытягивает длинную струю дыма в серое ночное небо. Пётр медленно открывает глаза. Скрип колес гулко звучит в его голове, словно он сам часть этого грохота. В руках – старый блокнот с намётанными заметками; ручка, давно потерявшая блеск, лежит рядом.
«Проснулись?» Васильевич, сидя напротив, лениво крутит карандаш. Его взгляд периодически ускользает за окно, где мелькают тени деревьев.
– Не спал, – сухо отвечает Пётр, проводя рукой по лбу. – Сколько времени?
– Час ночи, не больше. Три дня пути ещё впереди. Скучно, не находите?
Пётр не отвечает. Его мысли далеко. Чернильная тьма за окном кажется ему бесконечной, как и этот поезд, чьи вагоны будто растянулись до горизонта. Стук в дверь раздаётся внезапно. Глухой, осторожный, словно кто-то не решается отвлечь их всерьёз. Васильевич приподнимается, вяло шагает к двери. За порогом стоит проводник – маленький, худой мужчина с нервно подрагивающей нижней губой.
– Прошу вас… – голос его дрожит. – Там… убийство.
Васильевич оборачивается к Петру, прищуривается.
– Это нас касается? Или пусть разберутся сами?
– В третьем вагоне. Женщина. Всё… в крови. Закрыта дверь была, – проводник перебивает. Кажется, ему нужно скорее поделиться случившимся, чтобы самому освободиться от этого ужаса. Пётр встаёт, молча кивнув Васильевичу, как знак: идём. Васильевич берёт с полки куртку и направляется за ним. Коридор поезда тёмный, его тусклый свет порой мерцает. Лампочки дрожат под каждое движение состава, отражая слабый блеск на зашторенных окнах. Пассажиры ещё спят, но приглушённый звук шагов и шёпота проводника заставляет некоторых приоткрывать глаза. В третьем вагоне запаха смерти ещё нет, но воздух кажется глухим, тяжелым. Купе закрыто. Внутри – слабое освещение, фонарь проводника едва освещает пол.
– Вы первый туда заглянули? – спрашивает Пётр, осторожно приоткрывая дверь.
– Да. Никто не отвечал, я… думал, что там плохо кому-то, – оправдывается проводник.
– Заперта была? – Пётр чуть поворачивает голову.
– Да. Сама. Взял ключ запасной.
Пётр останавливается в центре комнаты, взгляд его скользит по окровавленному полу. Женщина, молодая, с распахнутыми глазами и серым платьем, лежит, словно тряпичная кукла, на деревянных досках. Кровь растеклась вокруг неё, плотно заполнив пространство у её плеч.
«Недолго назад умерла,» шепчет Пётр, больше самому себе. «Сколько времени прошло с того момента, как вы её нашли?»
– Пять минут, не больше. Я тут же к вам побежал… – проводник кажется растерянным. Его руки дрожат.
«Запертое купе,» повторяет Васильевич, потирая подбородок. «И что мы имеем: убийца либо затаился, либо успел выйти. Но как выйти из запертого вагона?» Пётр пристально осматривает дверь. Замок на вид цел, следов взлома нет. Стены вагонов покрыты обычной старой краской, без единой трещины. Единственное окно закрыто. Пассажиры начинают пробуждаться, шёпот в соседних купе растёт. Пётр поднимает руку – знак молчания.
«Никто не покидает поезд, пока не закончим. Допросы каждого,» произносит он твёрдо.
Васильевич кивает.
Поезд продолжает своё движение, мягко покачивая вагон в тишине ночи. Пётр стоит рядом с телом убитой женщины. Тени ламп отражаются на её бледной коже, будто сама смерть оставила свой след. Он поднимает взгляд и молча обходит комнату. На столике остался недопитый стакан воды. Пётр осторожно берёт его и смотрит сквозь стекло. Под светом лампы становится видно лёгкое размазанное пятно, будто кто-то коснулся краёв стакана мокрыми пальцами. Он ставит стакан обратно и поворачивается к Васильевичу.
– Тут что-то не так, – тихо произносит он. – Она не успела сама сделать всё это.
– Конечно, не успела, она мертва. – Васильевич усмехается. – Это тупик. Убийца либо гениален, либо мы ищем не там.
– А может, оба. – Пётр отвечает без намёка на иронию и снова направляется к двери.
Пассажиры в вагоне уже проснулись. Шепоты усиливаются, кто-то выходит в коридор, с любопытством взглядывая в сторону купе убитой. Пётр фиксирует каждое движение.
– Заметьте, все идут смотреть, а не прячутся, – шепчет он Васильевичу. – Убийца не спешит показываться, он скрывает интерес.
Васильевич крутит головой.
– Да тут половина похожа на виновных. Смотри на того с моноклем – страшнее ночи.
Но Пётр лишь усмехается. Он знает, что правдивые лица редко бывают подозрительными. Самое коварное скрывается за обычными улыбками. Позже Пётр организует допросы. Каждый пассажир вызывает в нём разные эмоции. Старушка с платком на голове трясётся от страха, уверяя, что слышала только шум. Молодой человек с испачканными руками от чернил нервно объясняет, что всю ночь писал письма. Женщина с ребёнком с трудом отвечает на вопросы, озираясь на сына, который смотрит на происходящее с недоумением.
– Все молчат, но кто-то явно лжёт, – Васильевич шепчет, наблюдая за Петром. – Ты хоть знаешь, где искать?
– Я не ищу конкретного человека. Я ищу слабое место, – отвечает Пётр.
В купе убитой женщины Пётр замечает ещё одну деталь. На полу, рядом с её рукой, лежит разорванный билет. Буквы на нём едва видны. Он поднимает его, внимательно всматривается. Билет показывает пункт назначения, который не совпадает с маршрутом поезда. Женщина явно собиралась сойти раньше, но почему она оказалась здесь? Этот вопрос будет следствием следующего шага. Коридор третьего вагона наполняется гулом голосов. Пассажиры, словно муравьи, начинают выползать из своих купе, переглядываясь и шепча друг другу. Кто-то пытается заглянуть в купе убитой, но проводник, нервно потирая руки, отгоняет их.
– Всем вернуться на места! – кричит он, но его голос звучит слишком слабо, чтобы кого-то убедить.
Пётр стоит в стороне, наблюдая за толпой. Его взгляд
