Рыцарь леди Элеоноры - Мелисса Оливер

- Понимаю. Я могу чем-то помочь? - Она приподняла бровь. - Что я могу для вас сделать?

Она надеялась, что намек и многозначительный взгляд даст ему понять, что она ждет его вечером.

- Ничего, - бросил Хью и пришпорил коня.

Элеонора осталась на месте, дожидаясь, когда подъедут дамы, и размышляла над тем, что сказал Хью. Изменения в его отношении к ней определенно не связаны с плохим настроением, произошло нечто важное, и она выяснит, что это было. Она должна разобраться, даже если потом будет больно.

Смыв с себя пыль дорог и переодевшись в чистые платья, Элеонора с дамами отправилась в церковь Сент-Майклс в небольшой деревушке Милнторп. Приклонив колени у алтаря, Элеонора долго молилась и получила благословение священника. Все это время ее больше всего радовало присутствие Хью, это в большой степени способствовало благостному состоянию души и давало возможность молиться с легкостью в сердце.

От сладкого запаха ладана ее затошнило. Приходить сюда всегда было для нее пыткой, здесь она особенно остро чувствовала, как одинока, что родных больше нет рядом, ее терзала вина за то, что она единственная жива. Впрочем, едва ли ей сейчас легче, чем предкам. Жизнь полна трудностей, единственным лучиком света стало появление Хью, но все закончилось так внезапно, когда ей казалось, что существование наполнилось радостью.

Элеонора резко поднялась, пошатнулась и упала бы, не подхвати ее пара сильных рук.

- Вы побледнели, миледи. Вам нехорошо?

- Все в порядке. - Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. - Благодарю, что позволили мне отдать дань уважения предкам. Каждый раз, приходя сюда, я вспоминаю, какой сильной поддержки и любви я лишена.

- Я… вас понимаю…

Элеонора потерла виски и отвернулась.

- Пойдемте, вам надо на свежий воздух.

Хью взял ее под руку и повел между рядами к выходу, а там по тропинке к каменной стене, за которой начинались луга.

Элеонора заметила, что вдалеке паслись овцы. Господи, опять овцы!

Она невольно вспомнила день, когда Хью преподнес ей свадебный подарок и смотрел с восхищением и нежностью.

Ничего подобного с ней не происходило со дня кончины отца.

Неожиданное и очень приятное событие. Она даже на несколько минут забыла о проблемах и наслаждалась обществом мужа, нежными прикосновениями и поцелуями. Тогда она не знала, что влечение его мимолетно и скоро все изменится…

Элеонора смотрела, как жмутся к матерям недавно рожденные ягнята, и на глазах ее выступили слезы. Борясь с давлением в груди, она провела по лицу ладонью и отвернулась.

Она ненавидела себя в подобные минуты слабости, а еще больше за то, что тому были свидетели. Пусть даже один Хью. Ей нужно преодолеть свою уязвимость. Ей следует быть сильной, стойкой, ведь это единственный способ выжить. Скорее всего, она ошибалась насчет Хью, и его поведению есть разумное объяснение.

- Возьмите, Элеонора. - Хью протянул ей флягу. - Здесь прохладная вода из ручья.

Она взяла ее и кивнула в знак благодарности.

- Непросто терять дорогих сердцу людей, - произнесла она, сделав глоток, и посмотрела прямо ему в глаза.

- Непросто.

Им нечего сказать друг другу. Пауза затянулась. Элеонора чувствовала, что Хью не желает поддерживать разговор, да и ей самой хотелось остаться в тишине и собраться с мыслями.

Хью кашлянул, заставляя отвлечься от дум.

- В каком возрасте, миледи, вы потеряли семью? - спросил он.

- Братья и сестры скончались в одну зиму от болезни, - прошептала Элеонора. - Остались я и отец. Он умер, когда мне было одиннадцать. - Она улыбнулась с грустью в глазах. - Я до сих пор помню его смех, такой заразительный. И он был очень терпеливым со мной, я порой создавала немало проблем своим любопытством.

Хью усмехнулся:

- Похоже, он был человеком чести.

Элеонора слабо улыбнулась:

- Да. Что же до мамы, она умерла родами, я тогда была совсем маленькой, смутно ее помню. Мне часто говорят, что я на нее похожа.

- Моя мать умерла так же, но я был немного старше вас. Всякий раз, когда слышу запах лаванды и тимьяна, вспоминаю о ней. Она была заботливой и доброй.

- Сочувствую вашей потере. Ее тяжело пережить.

- Верно.

- Поэтому мне трудно здесь бывать, я вспоминаю об ушедших родных и дорогих людях, о том, как велика трагедия.

- Я вас понимаю. Вот почему так важно, ради наших близких, жить по чести и совести.

- Согласна с вами. Но высоким стандартам не всегда просто соответствовать.

- Разве? - Хью приподнял бровь. - Мы всегда должны стремиться стать лучше, какие бы трудности ни подбрасывала жизнь.

Элеонора резко встала и провела рукой по бордовой ткани юбки.

- Если не возражаете, я бы хотела остаться одна. Ненадолго.

- Разумеется. Я могу вам чем-то помочь?

- Нет, благодарю, вы и так сделали много. Увидимся позже, - сказала она, чуть склонив голову.

Хью смотрел, как Элеонора закутывается в плащ, похожий на тот, в котором она была той злополучной ночью в подвале замка Таллани, и удаляется, подозвав горничную. В какой-то момент она огляделась, словно хотела убедиться, что за ними никто не следит. Говорите, хотите побыть в одиночестве, леди Элеонора?

Выждав, Хью направился следом. Женщины шли к окраине деревни по единственной мощенной камнем улице с рядами домов вдоль нее. Он терпелив и дождется момента, когда Элеонора выдаст себя. Интересно, куда она сейчас направляется?

Разговор с женой о потере родных навел Хью на мысль, что отношения с Ле Ренаром могли начаться после смерти ее отца или, возможно, во время брака с Милле. Он не оправдывал ее, но все же в некоторой степени понимал. Однако неясно, почему Элеонора готова так рисковать ради встречи с этим бандитом?

Погруженный в свои мысли, Хью не сразу заметил, что деревня осталась позади, а он идет по извилистой тропинке к холмам. Вскоре он увидел перед собой нечто, похожее на небольшой монастырь, вероятно, при нем располагалась лечебница, которую построил отец Элеоноры. Хью слышал о ней от священника, восхищавшегося служащими там монахинями.

Элеонора вошла во двор, остановилась перед дверью и дернула веревку колокольчика.

Ей открыла пожилая монахиня. Она обняла Элеонору, взяла ее лицо в ладони и расцеловала в обе щеки. Три женщины миновали небольшой садик у каменной стены, затем вошли в помещение, где