Страж неприступных гор - Феликс Крес

Это был их последний разговор.

Ридарета не нашла в толпе Раладана — зато нашла Кесу. Прекрасная госпожа не стояла среди зевак, она находилась на борту «Хохотушки», капитан которой столь тяжко занемог, что корабль до сих пор не ушел в море, несмотря на немалые деньги, которые приходилось платить за стоянку. Риди едва заметно улыбнулась — капитану «Хохотушки» наверняка было нелегко две недели притворяться больным… Но теперь он быстро поправится, буквально на днях.

Она помахала Кесе и увидела поднятую в ответ руку. С ней прощался лишь чужой человек, странная женщина, которая ей поверила и столь многое помогла понять.

— Обещаю тебе, ваше благородие, что сдержу слово, — сказала она Кесе, когда они виделись в последний раз. — Я не вещь, как то, что сидит во мне, у меня есть разум и воля, лишь слегка ограниченная. Кое-что мне просто приходится делать, но в Громбелард я вообще не собираюсь. Конец света — и мой конец; зачем мне это надо?

— Я тебе верю, — ответила та. — Я лишь сомневалась в том, сумеешь ли ты настолько овладеть Рубином, хотела лучше тебя узнать, прежде чем обо всем рассказать… Но, думаю, я хорошо поступила.

— Очень хорошо, — теперь сказала Слепая Риди, снова махнув рукой в сторону «Хохотушки».

— Капитан?

Она сложила руки на животе и обернулась.

— Я сказала: очень хорошо. Минуем волноломы, и мы свободны как никогда, — весело заявила она. — А теперь отдай приказ, помощник, прежде чем я дам тебе по глупой башке и пну в ленивую задницу.

Шедший куда-то матрос захохотал, но тут же замолчал, увидев взгляд Тихого.

— Но какой приказ, капитан?

— Ну, какой же? — издевательски переспросила она.

Мевев пожал плечами.

— Курс на Малую, — посерьезнев, сказала она. — Я же говорила, что мы пойдем туда, даже матросы об этом знают. Завтра причаливаем в Орке. Милостивые ахелийцы дали нам такую привилегию.

— А! — сказал первый помощник.

— Был когда-нибудь в Орке?

— Нет. Зачем?

— Я тоже не была. Всегда сразу заворачивали в Ахелию. Говорят, там вполне неплохая пристань. Может, еще не порт, но… Если под килем достаточно воды, больше нам ничего и не нужно. Посмотрим, как там дела.

— Да, — сказал помощник.

Риди неожиданно фыркнула и высморкалась. Живот ее колыхнулся.

— Мне пришло в голову кое-что забавное, — сказала она, вытирая нос рукавом. — Рожу тебе дочку, хочешь?

Кто-то другой на месте Мевева повернулся и заорал бы команде: «Эй, парни! Капитан родит нам дочку!» Но Тихого не просто так звали Тихим. Он не то кивнул, не то покачал головой, после чего сошел с палубы.

— Улыбнись! — крикнула она ему вслед.

Тихий улыбнулся и скрылся в каюте.

— Бочка, сынки! От мамочки! — крикнула она команде. — Чтоб до утра была пустая! Давайте!

Команда торжествующе взвыла; несколько матросов тут же подхватили капитаншу, раскачали и бросили в объятия товарищей. Дисциплинированные моряки уже метались в трюме: бочка всегда бочка, но нужно было выбрать самую большую. К сожалению, все бочки с водкой были одинаковые.

Мевев выглянул на палубу, чтобы выяснить, из-за чего такая суматоха, но увидел капитаншу, которую носили на руках вокруг грот-мачты. Успокоившись, он снова скрылся в каюте. В других обстоятельствах ему пришлось бы собраться с силами, чтобы проложить курс — Тюлениха не имела о подобных делах ни малейшего понятия. Если бы оба ее помощника напились и свалились за борт, корабль, может быть, и не пошел бы ко дну, но оказался бы в совершенно случайном месте.

До Орки, однако, добралась бы даже Тюлениха; до Малой Агары было столь близко, что вполне хватало идти «на глазок», чтобы вскоре увидеть ее берега.

За концом второго волнолома, где бросили буксирные тросы, возвращавшиеся на шлюпках гребцы с удивлением наблюдали за палубой «Трупа», где пьяные матросы сражались с какими-то канатами; кто-то свалился с мачты и ревел, сломав ногу, кто-то выкрикивал команды, а кто-то пел. На носу несколько моряков мочились по ветру, радуясь забавным эффектам. За их спиной плясали девицы без рубашек, облепленные матросами, а одна безжизненно свисала через борт. Выл корабельный пес (а на самом деле один из матросов — собак на «Трупе» не было). Парусник Слепой Риди уходил в самый длинный, нескончаемый рейс. Бездомный корабль почти с двумя сотнями бездомных на борту.

Кто-то выстрелил из бортовой бомбарды; ядро упало в море, подняв к небу столб воды. Видимо, это был прощальный салют.

Водка из гаррийской Багбы справедливо считалась одной из лучших в Шерере — но самочувствие команды оказалось к утру немногим лучше, чем после любого другого возлияния. Матросы с посеревшими лицами черпали ведрами морскую воду и выливали себе на головы, бесцельно бродили туда-сюда, ворчали друг на друга и ругались. Легкий подход к пристани в Орке превратился в невероятно сложный маневр — все шло наперекосяк, и «Гнилой труп» с хлопающими парусами, за руль которого беспорядочно дергали пьяные, врезался в помост, сокрушив отбойные брусья. В трюме загремели плохо закрепленные ящики, часть команды от удара свалилась с ног. Скрежет дерева о дерево врезался в уши. Разъяренная Риди орала на чем свет стоит, сидя у ограждения на корме, куда усадило ее столкновение с помостом. Похоже было, что «Труп» не скоро остановится, но так и будет двигаться дальше, сперва немного по воде, потом немного по суше, пока не встанет на якорь в ста шагах от берега в глубине острова. Однако умный парусник не пил столько, как его команда. Ударяясь бортом о дерево и скрипя креплениями, он настолько замедлил ход, что отчаявшиеся моряки, бросавшие причальные концы, два из которых сразу же лопнули, и цеплявшиеся за помост баграми и даже абордажными крючьями, сумели остановить движение корабля. Долго не удавалось освободить кабестан, который заклинило каким-то мусором, но наконец зазвенела якорная цепь, и якорь с плеском упал в воду. Парусник остановился, не столько причалив, сколько бросив якорь в порту. Сразу же спустили трап. Рассерженные матросы тут же разделились на несколько банд — всем хотелось поколотить тех, кто занимался парусами, а они, в свою очередь, бежали на корму, чтобы отомстить придуркам у руля. Другие, все еще державшие багры, считали себя спасителями корабля — и потому, сильнее стиснув их в руках, двинулись навстречу товарищам. Разгорающуюся драку предотвратила Гарда — несколько детин с дубинками и палками ворвались между готовящимися к бою сторонами и навели порядок.

Разгневанная Тюлениха неуклюже слезла с кормы — проклятый живот не позволял видеть узкие ступени под ногами. Увидев выражение лица капитанши, моряки бросились к люкам и мгновенно их забили, пытаясь одновременно спрятаться в трюме. Риди забрала дубинку у одного из гвардейцев и колотила матросов до тех пор, пока последний зад и последняя спина не скрылись в чреве корабля. На палубе остались только офицеры и Гарда. Выбросив дубинку за борт, капитанша, не говоря ни слова, направилась к трапу; казалось, будто сейчас она сойдет на берег и, не оглядываясь, двинется дальше, чтобы никогда больше не вернуться. Командир Гарды, старый жилистый дартанец по имени Неллс, поискал взглядом кого-нибудь из офицеров, но не нашел, поскольку как Тихий, так и Сайл были достаточно благоразумны, чтобы не браться за дубинки на глазах команды — от этого мог пострадать их авторитет. Волей-неволей командир Гарды принял самостоятельное решение, махнув рукой нескольким гвардейцам, и побежал следом за капитаншей.