Мне лучше - Давид Фонкинос

– Прошу прощения, я занимался отчетностью.

– Что вы, ничего страшного.

– Чем могу помочь?

– Я бы хотел снять номер.

– На ночь?

– Да, а может, и на подольше.

– Что же, прекрасно, как скажете, – ответил он, как будто чуть удивившись, что здесь можно задержаться на несколько дней.

Он проводил меня в номер, который показался мне чудесным. В нем не было ничего примечательного, и он скорее был тесноват. Но окно выходило во внутренний дворик, с виду очень тихий. Такие гостиницы можно увидеть в фильмах семидесятых годов, в жизни они почти перевелись. Кровать, письменный стол, кресло: что еще нужно для счастья человеку непритязательному! Санузел был соответствующий: функциональный. Ничего лишнего. Я сказал, что меня все устраивает. Мой провожатый сообщил, во сколько подают завтрак, и вышел из комнаты, прибавив: “Хорошо вам отдохнуть”. Значит, вид у меня был здорово измочаленный. С одной только сумкой, небритый – всякий подумает: человек в бегах.

Я вытянулся на кровати. Матрас был мягковат. Я боялся за спину. Тем более что боль снова давала о себе знать: сказывался утомительный день и мои хождения. Не считая этого, я чувствовал себя, в общем, неплохо, но мне еще столько всего предстояло. Этот номер был островком в бушующем море. Я, конечно, привирал, когда говорил, что в моей жизни наступает интересная пора. Меня пугало то, что ждало впереди.

14

Интенсивность боли: 3

Настроение: туристическое

15

В конечном итоге ночь прошла более или менее гладко. За завтраком я перекинулся парой любезностей с хозяином заведения. Оказалось, он не египтянин, а грек. Он замолчал, но почему-то так и не трогался с места. Словно хотел убедиться, что я выпью свой кофе до дна. Мне не оставалось ничего другого, как изобразить на лице интерес и полюбопытствовать:

– А почему вы назвали гостиницу “Пирамиды”?

– Из честолюбия. Пока что я у подножия пирамиды.

– …

– Но скоро у меня здесь будет как в “Ритце”.

Я не совсем понял про пирамиду, но вещал он с апломбом. Меня всегда восхищали люди, которые так непоколебимо верят в свое будущее. Зазвонил телефон, и он поднялся, извинительно приложив руку к груди. Слава богу, не придется продолжать разговор. Терпеть не могу болтать по утрам, да еще и с мужчиной, к тому же усатым. Чуть погодя в зал вошла пара немецких туристов. Мы поздоровались сердечно и по-свойски, будто у нас была общая тайна. Сон под одной крышей сближает людей. Я вышел из-за стола, сожалея, что не знаю ни слова по-немецки, притом что он всегда казался мне самым красивым языком на свете. И даже самым чувственным.

Я зашел домой, вернее, туда, где раньше жил. Всегда непросто определить свои отношения с местом или с человеком, когда разрыв еще свеж. Я забрал кое-какую одежду, книги, компьютер и еще до обеда вернулся в гостиницу. Отныне я сам должен измысливать себе занятия. Мы так часто клянем свою работу, но благодаря ей можно не думать, на что потратить время. День лежал передо мной как чистый лист бумаги. Я сел за письменный стол, включил компьютер и открыл новый документ “ворд”. Начинай, с чего хочешь. Я все оплакивал свои несостоявшиеся планы написать книгу. Не заблуждался ли я, часом? Сколько лет прошло. Может, я просто выдумал эту сторону своей жизни. Может, просто кутался в плащ загубленного художника. Внушил себе, что бросил все ради насущных нужд. Но по правде-то, если человек действительно хочет писать, он пишет. Это применимо не только к творчеству. Нельзя при первых же сомнениях взять и все бросить. Да я хоть вообще приступал к нему, к этому роману из времен Второй мировой? Что-то ни строчки не застряло в памяти. Помнилась только поза юноши, вынашивающего замысел книги. Лестная игра в писателя.

И вот теперь сошлись все условия, чтобы дать волю этой неутоленной страсти. Я сидел перед компьютером, в обстановке идеальной для сочинительства (в гостиничном номере), располагал временем и деньгами… и что же? И ничего. Я не мог выдавить из себя ни единой фразы. По той простой причине, что взялся за перо от нечего делать. Пишут не потому, что жизнь оставляет вам свободное время. Когда есть что сказать, то возможность находится. У меня же не было ни настоящего призвания, ни даже стоящей мысли. Я понимал теперь, что все эти годы сам себя водил за нос. Годами говорил себе, что, если бы не жизненное бремя, я бы вовсю писал свой роман. Вранье все это. Нет никакого романа, нет и не было.

В смятении я начал бесцельно бродить по интернету. Пришлось вылезти из-за стола и растянуться на кровати, потому что заныла спина (я не мог больше сидеть на жестком стуле). Долгое время я просто убивал время. И в конце концов решил наведаться на сайт, про который говорил Эдуар. Какие угодно женщины предлагали все, что угодно. Я тотчас понял, что моя половая жизнь была насквозь традиционной – пресные прогулки по проторенной тропке. Я так мало экспериментировал. Разглядывая снимки, я заводился все больше и больше, а боль как рукой сняло. Однако обстоятельные комментарии по поводу профессионального диапазона девиц все же вызывали у меня брезгливое отторжение. О какой-то украинке – один из клиентов назвал ее “спецом автотраха” – я прочел: “Ее стиль – офис-тачка-случка”. Мне открывался новый мир. Мое внимание привлекла африканка, назвавшаяся Экзотической Кармен. Под псевдонимом шла многообещающая приписка: “95D – мечта!” Под фотографией подробно расписывались ее умения, что она делает, а что нет. Я полистал еще другие странички, но возбуждение понемногу спадало. Примелькавшись, голые красотки начинали казаться какими-то синтетическими, эротика испарялась.

За последние десять лет я пару раз захаживал на порносайты, смотрел картинки или видеоролики, но скорее случайно. Никогда особенно не увлекался порнографией. Разве что когда-то по молодости купил несколько киношек и пересматривал их до одурения. И вот тебе на – в сорок лет вдруг разохотился. Ну да ладно, где наша не пропадала: эротика так эротика, главное – облегчить боль. В общем-то, я и не прочь был испытать, каково это – с профессионалкой. В итоге я набрал номер Экзотической Кармен и, теряясь, промямлил в трубку несколько вопросов. Она освобождалась через час. Как раз чтобы мне собраться и доехать. Жила она в Шато-Руж, в XVIII округе. И все свои координаты продиктовала по телефону. Отыскав нужный дом, я спешно шмыгнул под арку. Надеялся никого не встретить, но, как нарочно, во дворе было полно народу. Казалось, все знали, куда я направляюсь. Судя по тому, как на меня косились, у меня была физиономия типичного клиента. Очутившись перед подъездом, я тотчас нажал кнопку “С”. Мне открыли без слов. Кармен еще по телефону назвала номер квартиры и этаж. Подниматься надо было на пятый, но я пошел пешком. Честно говоря, к этому времени возбуждение мое улетучилось. Мне ничуть не хотелось никакого секса.

Я постучал, робея все больше и больше. Какая-то женщина отворила мне и молча мотнула головой, чтобы я вошел. Кармен здорово отличалась от того, что я прочел о ней и о ее обходительности с гостями.

– Давай иди… – сказала она.

– …

Я пошел за ней по коридору, она указала мне на одну из комнат, чуть слышно сказала:

– Подожди там.

И оставила меня одного в обшарпанной комнатенке. Черные, а вовсе не радужные, как я надеялся, мысли закружились у меня в голове. А вдруг я попал в бандитский притон, меня убьют, обчистят, разрежут на куски. Никто не знает, что я здесь. Это было полным безумием с моей стороны. К счастью, Кармен довольно скоро вернулась. Смотрела она по-прежнему без улыбки.

– Деньги вперед.

– Хорошо… – сказал я, доставая из кармана сто пятьдесят евро.

– Давай двести, увидишь, лучше пойдет.

– Как скажете…

Прошло несколько секунд, прежде чем до меня наконец дошло, что передо мной стояла отнюдь не дива с фотографии.

– Вы не Кармен?

– Нет, я Джессика. Ее двоюродная сестра. Но, увидишь, разницы никакой.

– А-а, – протянул я, а про себя подумал: что проку во всех этих комментариях, если вам подсовывают двоюродных сестер.

Джессика закрыла за собой дверь и кивнула мне на кровать, ложись, мол.

– Ты, гляжу, непривычный.

– Нет… я в первый раз… дело в том, что у меня болит спина.

– А… ну ладно. У каждого свой бзик. Я учту.

Я ничего не понял из того, что она сказала. В свитере с горлом вид у нее был не самый рабочий. Я не шевелился, лежал смирно и смотрел в стену. Тогда она взяла мою руку и положила ее себе на левую грудь. Во мне ничего не шелохнулось. Как будто рука была сама по себе, а мозг сам по себе. Я только заметил, что свитер у нее колючий.

– У меня насморк. Ничего, если я останусь в свитере?

– Эээ… конечно… как вам удобней…

– …

– …

– Хочешь, могу тебя отхлестать. Ты наверняка любишь, когда тебе достается, по тебе видно. Не так, что ли?