Секунда между нами - Стил Эмма

Или, может, убедил себя в этом.

– Естественно, ему было нелегко, – в конце концов говорит Хилари. – На самом деле я не знаю всех подробностей – Крис не рассказывал, но тем летом он почти ни с кем не общался. А потом с головой погрузился в учебу. Видимо, это помогало ему справиться.

Дженн закусила губу. Хотел бы я знать, о чем она думает.

Воздух снова прорезает голос Эда Ширана, и Хилари поспешно хватается за телефон.

– Да-да, – говорит она, пытаясь улыбаться. Оборачивается к дороге, где как раз паркуется Марти на своем Audi. – Вижу тебя. Минутку.

Снова поворачивается к Дженн. Широко распахнутые глаза Хилари выражают сожаление.

– Прости, что убегаю после всего этого… Мы бы тебя подбросили, но, понимаешь…

– Не беспокойся, я с удовольствием прогуляюсь, – отвечает Дженн, махнув рукой. Но она выглядит такой растерянной, и в этом, черт подери, нет ничего удивительного. Ведь она минуту назад узнала, что парень, с которым она живет, которому отдала всю себя, однажды оставил умирать своего лучшего друга…

– Ладно, я позвоню тебе потом, хорошо? – говорит Хилари и крепко ее обнимает.

– Давай, – отвечает Дженн уже со своей обычной улыбкой.

Хилари выбегает за ворота, рыжеватые волосы развеваются за спиной. Я стою позади Дженн.

И окончательно сбит с толку. Что я должен был здесь увидеть? Как моя тайна связана с ее тайной?

Я должна тебе кое-что сказать.

Слова Дженн снова сиреной звучат в моей голове.

Восемнадцать

Она слышит звук их шагов по тротуару. Утреннее солнце выглядывает из-за сонных зданий Старого города. Слева на своем насесте дремлет замок, на Каугейт тихо, булыжная мостовая отдыхает после очередной ночи с беготней из бара в бар. Рядом уверенно шагает Дункан. Дыхание у него не сбилось даже после пятикилометровой пробежки. Когда они добираются до наклонной улицы, которая ведет обратно к мостам, Дженни ощущает прилив энергии и взбегает на холм так быстро, как только может.

Дункан появляется на вершине мгновение спустя, и они ненадолго останавливаются у бара Greyfriars Bobby, чтобы перевести дух. Небо окрашивается свежей синевой, их ноги розовеют от октябрьской прохлады.

– Ты просто чемпион, – выдыхает Дункан и упирается руками в колени.

Дженни улыбается. Обычно она бегает одна, до начала занятий, когда Дункан еще спит, положив руку на быстро исчезающий отпечаток ее головы на подушке. Но сегодня он почему-то захотел отправиться с ней. Она ничего не имела против, – темп у них был одинаковый.

Он выпрямляется и поднимает руки за голову.

– Я хотел спросить, может, поужинаем где-нибудь сегодня вечером? Пицца или что-то в этом роде.

– Сегодня, боюсь, не получится, – отвечает она. – Вечером я встречаюсь с Кэти в одном клубе. Она на пару дней вернулась в Эдинбург, если ты помнишь.

Дженни делает упражнения на растяжку ног и вдруг ловит себя на мысли: как удивительно, что Дункан предлагает ей это. Обычно они ужинают дома, насколько позволяет их студенческий бюджет. К тому же по вечерам Дженни обычно работает в кинотеатре.

Дункан выглядит напряженным.

– Все нормально? – спрашивает она.

– Я хотел отдать тебе это, когда ты вернешься домой, – говорит он, запуская руку в карман. Его голубые глаза вдруг посерьезнели.

– И что же это такое?

Он протягивает ей маленький белый конверт, потерявший форму после пребывания в его кармане.

– Что это? – улыбается она.

Покрутив конверт в руках, Дженни открывает его и достает открытку. На ней надпись витиеватыми буквами: «С первой годовщиной!», а внизу – ярко-розовое сердечко. Дженни едва не передернуло от этой слащавости, но, посмотрев в открытое, искреннее лицо Дункана, она устыдилась своего порыва и улыбнулась. Она и забыла, годовщина у них сегодня.

На самом деле она не смогла бы назвать точную дату, когда они стали парой. Как-то у нее это не отложилось. Она помнит только, что они начали сближаться примерно через пару месяцев совместной жизни, которая текла в простом, размеренном ритме. Они вместе корпели над книгами, вместе ходили на занятия и возвращались домой. А потом однажды вечером все случилось будто само собой: лишний бокал пунша на гавайской вечеринке студенческого клуба, и она постучалась к нему в комнату, когда добралась до дома. Она знала о его чувствах. А он просто ждал, когда они появятся и у нее.

– Там внутри тоже кое-что есть, – говорит Дункан, улыбаясь, и она разворачивает открытку.

«Милая Дженн, спасибо тебе за этот чудесный год. С любовью, Дункан».

Она поднимает глаза.

– Я люблю тебя, Дженн, – скороговоркой выговаривает Дункан, и она чувствует, как екает ее сердце.

Он заглядывает ей в глаза, и в этот момент на них внезапно налетает порыв ветра.

Дункан впервые произнес эту фразу и теперь как будто ждет ее реакции. Ей приятно слышать эти слова и нравится ощущение упорядоченности и спокойствия, которое она испытывает рядом с ним. Но разве это должен чувствовать влюбленный? Да, это мило и приятно. Дункан отличный парень, на самом деле даже идеальный, но ей казалось, она могла бы чувствовать что-то другое. Более сильное, яркое. Наверное, она чересчур романтична. Дурочка. Сама же видела, еще в детстве, чем заканчиваются романтичные истории.

Она берет его за руку и говорит:

– Я тоже тебя люблю.

Вечером того же дня

Внутри все вибрирует. Электронный ритм. Жарко, темно. Вспышки стробоскопа[30], клубы сигаретного дыма, крики людей. Звук становится все громче. Вступают басы. Безумная музыка. Безумные люди. Проклятье. Я зажат телами со всех сторон. Передо мной сцена с диджеем. Большой клуб на Виктория-стрит. Я бывал там раньше.

Но где она? Нужно найти ее. Как же отыскать ее здесь? Хорошо, хоть Дункана не будет поблизости. Чувствую боль в груди из-за слов, которые она ему сказала. Я тоже тебя люблю. Естественно, до меня у нее была своя жизнь, но слышать, как она говорит эти слова другому парню, просто невыносимо.

Луч стробоскопа выхватывает знакомое лицо. Кэти. Она изменилась, повзрослела. Ее глаза ярко накрашены в художественном стиле, на щеках и плечах блестки. Она двигается в такт музыке. И тут появляется Дженн в черном топе. У нее еще длинные волосы, но выглядит она уже старше: это взрослая версия Дженн, ничем не отличающаяся от той, которую я любил. У меня замирает сердце.

Музыка начинает перетекать в другой трек, Кэти останавливается и смотрит поверх голов на Дженн. Выпьем? Дженн кивает.

Я протискиваюсь сквозь толпу к бару. Здесь немного тише, но мне очень повезет, если я смогу хоть что-то разобрать. Почему мы здесь? Девушки устраиваются у бара, Дженн кладет сумку на стойку. Эта потрепанная коричневая сумка сохранилась до сих пор, – Дженн ни за что с ней не расстанется.

– Миленько, – говорит Кэти, кивая на сумку. – В стиле ретро.

Поглядев на сумку, Дженн с нежностью улыбается:

– Ага. Это была папина сумка. Мама нашла ее, когда мы переезжали, и я немного ее переделала.

Она достает кошелек:

– Возьму нам выпить.

– Уверена? – Кэти приобнимает Дженн за плечи. – Ну, спасибо, mon ami. Прости, я сегодня на мели. Этот Париж – чертовски дорогое место. А работа в художественных галереях оплачивается так себе, позволю себе заметить.

– Не говори ерунды, – успокаивает ее Дженн. – Я редко куда сейчас выбираюсь из-за работы, так что мой банковский счет не так уж плох. В любом случае надо взять что-нибудь Дункану, он скоро придет. Так что этот раунд за мной.

– Дункан? – переспрашивает Кэти, и блестки на ее лице как будто потускнели.

Мне знакомо это чувство.

– Да. Извини, я совсем забыла, – у нас, оказывается, сегодня годовщина. Надеюсь, это не проблема?