Михаил Ромм. Способ жизни - Александр Николаевич Хорт

вещам. В очередной раз призывал смелее использовать национальный колорит Закавказья. Они же то и дело ориентируются на военные действия, происходящие на Западном фронте.

«После своего назначения начальником главка Ромм не переменился, — свидетельствует драматург Климентий Минц, сосед режиссера по писательскому поселку в Красной Пахре. — Кресло и „вертушка“ не сделали его важным и сановитым. Он по-прежнему не боялся уронить свой авторитет каким-либо сердечным проявлением, искренним признанием или же спорным высказыванием в пылу полемики, так часто возникавшей в свое время на наших бурных кинематографических активах»[36]. Тот же Минц однажды спросил у Ромма, какой принцип был у него в должности начальника главка.

— Не мешать! — последовал короткий ответ.

Так-то оно так, однако помогать откровенно слабым фильмам, вроде бакинской картины «Одна семья», он тоже не намеревался.

Картину эту сделал Григорий Александров, известный комедиограф, дружок Эйзенштейна. Как многие московские и ленинградские кинематографисты, в октябре 1941 года он, разумеется с женой Любовью Орловой, был эвакуирован в Алма-Ату. Там у супругов почему-то не сложились отношения с коллегами. Поначалу они, как и все ведущие кинематографисты, жили в трехэтажном доме в центре города. Официально он назывался Домом искусств, но в обиходе местные жители прозвали его «лауреатником». В элитном доме Александров и Орлова чувствовали себя не слишком комфортно. Все-таки Григорий Васильевич сейчас не снимал, Любовь Петровна тоже не работала ни в какой картине. Они вели размеренный «дневной» образ жизни, не совпадающий с рваным режимом остальных обитателей «лауреатника». Те уходили в любое время дня и ночи и так же внезапно возвращались, поэтому в доме сутками напролет стоял шум. К тому же супруги не настолько контактные люди, чтобы им нравилось, когда кто-то постоянно заходит, начинает что-то рассказывать о трениях в съемочной группе, жаловаться, искать сочувствия. Или просто — зайдет соседка за щепоткой соли и просидит, болтая, чуть ли не до утра.

Рабочий момент съемок фильма «Одна семья»: Л. Орлова, Г. Александров, Х. Меликов

1943

[Из открытых источников]

Такие регулярно повторяющиеся ситуации напрягали. Тогда Орлова нанесла несколько визитов к городским руководителям, которые, безусловно, не смогли устоять перед обаянием любимицы миллионов кинозрителей и выделили ей с мужем особнячок. За него даже платить не пришлось.

Подобный жест — это палка о двух концах. Среди киношников сразу послышался шепоток: мол, как же — задирают нос, отделяются от коллектива.

В Алма-Ате Григорий Васильевич болел, не мог избавиться от опостылевшего радикулита. Врачи пришли к выводу, что виной тому климат высокогорья. Хорошо бы больному переехать в более приемлемый регион. Но куда?

В это время в Алма-Ату приехал сотрудник Комитета по делам кинематографии И. М. Маневич.

Во время войны, по вполне понятным причинам, централизованно управлять периферийными студиями стало сложно. Мобильность потеряна, а нужно много ездить. Ромму тоже приходилось часто уезжать далеко от Москвы. Для облегчения работы были сформированы региональные «кусты», действия которых координировали специальные уполномоченные комитета. Маневича назначили уполномоченным по киностудиям Кавказа (Бакинской, Ереванской и Тбилисской). Сейчас он впервые отправлялся в свою «резиденцию», размещенную в столице Грузии.

По пути Иосиф Михайлович заехал в тогдашнюю кинематографическую Мекку — Алма-Ату. Он хотел провести там вербовочную работу. Узнать, у кого из эвакуированных дела складываются не лучшим образом, кто недоволен работой, а кто вообще оказался без таковой. Возможно, таких он уговорит переехать в свою вотчину.

Александров с радостью ухватился за подобное предложение. Он только и мечтал уехать отсюда. Маневич сказал, что на месте изучит состояние киностудий, договорится в республиканских ЦК, чтобы приезжих обеспечили жильем, о результатах сообщит.

Свое обещание уполномоченный сдержал: Григорию Васильевичу предложили стать художественным руководителем Бакинской киностудии, на что тот охотно согласился. В апреле 1942 года Александров и Орлова переехали в Баку.

Здесь царила более тревожная обстановка, нежели в Алма-Ате. Хотя южные рубежи были надежно защищены советскими и английскими войсками, занявшими Иран еще в августе 1941 года, находящихся за Кавказским хребтом немцев привлекали богатые бакинские нефтепромыслы. Поэтому советское командование регулярно отправляло через Каспийское море в столицу Азербайджана вооружение для наших войск. Транспорт конвоировался военными моряками. Они же обороняли Баку от налетов вражеской авиации.

Доставшуюся в попечение Александрову киностудию подарком не назовешь. Еще до войны в результате инспекторской проверки директора хотели снять и даже судить за бесхозяйственность и развал работы. Правда, в конце концов дали время для исправления ошибок. Сейчас обстановка оставалась тяжелой. Киностудия здесь скромная. О происходящих в республике событиях регулярно готовились хроникальные фильмы. Что касается художественных, сейчас в производстве находились два: режиссер А. Иванов продолжал снимать «Подводную лодку „Т-9“», эвакуированную сюда из Ленинграда, а местные режиссеры Н. Лещенко и Р. Тахмасиб экранизировали популярную оперетту «Аршин мал алан».

Курирование двух фильмов много времени у художественного руководителя не отнимает. Значит, есть возможность снимать самому, чего очень хотелось Александрову. Однако тут та же беда, что Ромм отмечал на Тбилисской студии: нет хороших сценариев.

С грехом пополам Григорий Васильевич скомпоновал некий синтетический вариант. За основу взял сценарий московского драматурга Иосифа Прута (с которым Ромм делал фильм «Тринадцать») и дополнил его подходящими по тематике новеллами двух местных авторов, Л. Вайсенберга и Мир Джалала. В результате получился сценарий фильма «Одна семья».

…После ожесточенного танкового боя майор предоставляет бойцам суточный отдых, советует им для разнообразия сходить в находящийся поблизости город. Молодого танкиста Наджафа Ибрагимбекова такое предложение не привлекает — в этом городе у него нет знакомых. Тогда воентехник Морозов, чтобы у товарища была цель, дает ему записку для живущих там своих родственников. Мол, зайди, передай привет, расскажи, что к чему. Дает адрес.

После бомбежки город в руинах, названия улиц разобрать невозможно. Наджаф ошибся адресом и вместо семьи Морозовых очутился в семье Андриевских: мать, отец и дочь Катя, студентка консерватории. (Само собой, юную Катю сыграла Любовь Орлова. Роль Наджафа исполнил бакинский артист Хосров Меликов.)

Интеллигентные Андриевские не подали вида, что произошла ошибка. Зашел фронтовик, человек устал, ему следует отдохнуть. Они радушно приняли нежданного гостя. Как раз накануне глава семьи получил недельный паек, драгоценность мигом выставили на стол. Слух о боевом госте моментально разнесся по многоквартирному дому. Одна соседка принесла селедку, другие прислали бутылку вина, управдом по такому случаю ввинтил более мощную лампочку. Еще одна соседка принесла азербайджанскую тару — щипковый музыкальный инструмент: «Думаю, вы играете. Ведь вы такой музыкальный народ».

Конечно, он прекрасно играет и поет, что по достоинству оценила студентка консерватории, с первого взгляда влюбившаяся в боевого гостя. Они даже сыграли дуэтом.

После импровизированного концерта начинается