Исцеление от травмы. Как справиться с посттравматическим стрессом и вернуться к полноценной жизни - Кэти Мортон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему межпоколенческая травма продолжает передаваться дальше?
Мы узнаём многое о самих себе и окружающем нас мире от родителей или опекунов, а если они вынуждены справляться с травмой и огорчениями, как они могут не передать такой опыт своим детям? Мы уже узнали, каким количеством симптомов сопровождается ПТСР, и выяснили, как сложно может быть справляться с их проявлениями. Если же мы стараемся при этом быть родителями, то родительство становится чем-то вроде попытки научить кого-то катанию на горных лыжах, когда сам еще только учишься на них кататься.
Межпоколенческая травма продолжает передаваться все дальше по двум основным причинам. Первая состоит в том, что большинство из нас не осознают, что имеют дело с межпоколенческой травмой, поскольку не знают, что бывает какая-то другая жизнь. Вторая причина — в том, что исцеления от травмы можно добиться лишь упорным трудом. Не зная, что мы имеем травмирующий опыт или что мы могли бы поступать иначе, мы причиняем колоссальный вред собственным детям, поскольку даже не пытаемся изменить что-то к лучшему. Я сталкиваюсь с этим на работе каждый день: родитель, рассерженный или обеспокоенный из-за неадекватного по тем или иным причинам поведения ребенка, заявляет мне: с ребенком что-то не так, поэтому родителю нужно, чтобы я все исправила. Мне приходится прикладывать немало усилий, чтобы объяснять таким родителям, что, хотя ребенок, возможно, и страдает от какого-то психического расстройства, часто его состояние усугубляет ситуация в школе или семье. Бывало и так, что родители не возвращались после того, как я высказывала профессиональное мнение об их стиле воспитания и предлагала внести коррективы, которые пошли бы на пользу их ребенку. Это стало одной из причин, по которой я решила, что частную практику буду вести только со взрослыми клиентами. Слишком уж часто именно родители мешают воплотить в жизнь методы или рекомендации, которые могли бы помочь их детям. По сути, такие родители связывали мне руки и недоумевали, почему же их детям не становится лучше. Это было утомительно и разбивало мне сердце.
Когда родители неспособны признать, что влияют на физическое и эмоциональное развитие своего ребенка, детям становится еще сложнее получить помощь, в которой они нуждаются. Это и приводит к тому, что поколения одной семьи продолжают жить с одной и той же травмой и следовать деструктивным паттернам поведения. Из-за этого три поколения женщин в одной семье могут выбирать себе в партнеры алкоголиков или же вся семья может бояться летать на самолете. Если мы как можно раньше примем тот факт, что оказываем воздействие на своих детей и тем, что они получают от нас с генами, и тем, что они приобретают в процессе воспитания, то мы сможем более успешно работать над переменами к лучшему.
Мы знаем, как сложно исцелиться, имея травмирующий опыт, а также осознаём, как непросто, а иногда и мучительно дается родительство. Если вам приходится совмещать и то и другое, вы можете и вовсе не понимать, как вообще возможно не передавать детям то, что вас тревожит.
Осознав, что у вас есть сложности с психическим здоровьем и травмы, вы уже делаете огромный вклад в лучшее будущее. Родители постоянно спрашивают меня, как им следует разговаривать с детьми об эмоциях, психическом расстройстве и прочих сложностях, с которыми они сталкиваются. Это означает, что хороших родителей много и они стараются изо всех сил, чтобы дать своим детям лучшее. Уверена, это интересно не только тем родителям, которые приходят ко мне на прием, поэтому предлагаю и вам получить подробные ответы на вопросы, которые я так часто слышу от клиентов.
Мне кажется, что теперь я иначе отношусь к межпоколенческой передаче травмы, ведь у меня есть семилетняя дочь, у которой проявляются симптомы, характерные для тех, кто имеет травмирующий опыт, несмотря на то что с ней самой ничего такого не происходило. Она обычная счастливая маленькая девочка, но все равно она подпрыгивает от испуга, если я громко говорю или делаю что-то шумное. А еще она очень расстраивается, когда мы разговариваем о моей семье, хотя моя дочь никогда и не встречалась ни с кем из моих родственников, да и ночью ей очень не нравится быть одной. Со мной в ее возрасте происходило то же самое.
Как мне кажется, частично ее поведенческие реакции связаны с тем, что так вела и веду себя я сама и, насколько мне известно, так же вела себя и моя мать. Большая часть того, чему учатся дети, исходит от их родителей. Я не научилась любви и заботе у своих, поэтому я учусь этому вместе со своей дочерью. Когда травма и насилие передаются из поколения в поколение, часто возникает ощущение, что все твои усилия обречены на провал, поскольку все повторится независимо от того, что ты сделаешь, чтобы это предотвратить. Ты и твоя семья так долго жили, испытывая боль, и ты просто не знаешь, что с этим делать. Полагаю, тут можно рассчитывать только на то, что огромное влияние на ребенка оказывает еще и окружающая его среда, поэтому и появляется шанс вырваться из замкнутого круга (как удалось мне и моей дочери). Надеюсь, ей уже не суждено попасть в ту же ловушку, в которой было предначертано оказаться мне. Мне просто необходимо быть уверенной в том, что произошедшее со мной никак не отразится на ее мировоззрении.
Что отвечать ребенку, который спрашивает, почему мне грустно?
Чаще всего мы стараемся скрывать от детей свои чувства и огорчения. Но, поверьте моим словам, дети уже и сами всё знают. Они просто не понимают, как найти к нам подход и спросить, что с нами происходит. Каждый раз, когда ребенок задает вопрос о нашем эмоциональном состоянии,
