Воспоминания - Сергей Юльевич Витте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кстати, чтобы закончить рассказ о московском восстании, вернусь к этому молодому помощнику присяжного поверенного. После, из того же источника, о котором я ранее говорил, я узнал, что он со своею дамой вовремя покинули Москву и поселились у знакомого помещика около Москвы. Полицейские агенты поехали их арестовать. Прислуга помещика ранее пригласила их в трактир попить чаю. Во время пития чая, сей господин, а затем и его дама бежали и очутились потом за границею.*
Глава тридцать девятая. Отставка Манухина и Тимирязева
Министр юстиции С.С. Манухин не остался все время (6 месяцев) моего премьерства и был заменен М.Г. Акимовым, ныне председателем Государственного Совета и имеющим некоторое влияние на Государя. Произошло это таким образом. Манухин представляет собою в высшей степени порядочного человека, принципиального государственного деятеля, прекрасного юриста, отлично знающего судебную часть и несколько доктринерски славянофильского направления. Он был прекрасным министром юстиции, хотя, может быть, тогда смотрящим на практические вопросы теоретически, не считался со временем, которое, конечно, было в высшей степени безалаберно-революционное.
Вследствие этого он, конечно, в Совете часто расходился с министром внутренних дел Дурново. Но главным его недоброжелателем являлся генерал Трепов, который еще ранее 17 октября, в качестве петербургского генерал-губернатора, предъявлял к министру юстиции Манухину различные незаконные требования, которые тот не удовлетворял и не мог удовлетворять, так как требования эти нарушали законы, чем теперь министерство Столыпина, конечно, не смутилось бы. После 17 октября Трепов упросил Государя, чтобы директора департамента полиции Гарина, того самого Гарина, который теперь все занимается, большею частью для отвода глаз, сенаторскими ревизиями и который по личным отношениям к Трепову занимал, когда Трепов был товарищем министра внутренних дел, без году неделю место директора департамента полиции, сделали сенатором.
При мне Государь говорил Манухину, что Он полагал бы Гарина (который, когда я стал председателем совета, ушел вместе с Треповым) сделать сенатором, а Манухин представлял резонные соображения и данные о несправедливости такого назначения ввиду значительного числа деятелей во всех ведомствах гораздо более заслуженных, чем Гарин, и гораздо более серьезных, нежели он, которые тем не менее не пользуются этим званием; но Государь сказал, что это Он уже обещал, а потому Манухин и представил указ о назначении Гарина в Сенат.
Конечно, это обстоятельство с Гариным усилило вражду Трепова против Манухина. Во всяком случае я неоднократно слышал от Трепова, что вся беда заключается в бездействии юстиции и что при таком бездействии невозможно подавить революцию, а такое положение будто бы поддерживает Манухин. С другой стороны, не без основания Манухин мне неоднократно говорил, что вся беда заключается в Трепове, что он своею полнейшею политическою невоспитанностью и невежеством способствовал всем событиям в 1904 и 1905 г. г., расшатавшим власть, что он имел и имеет роковое влияние на Государя и Государыню (которая ему доверяет по влиянию своей Августейшей сестры Елизаветы Феодоровны), и прибавлял, «покуда он будет – будут вечные неожиданности». Впрочем, надо отдать справедливость Его Величеству, что, покуда на Манухина не ополчились более авторитетный силы, речи об необходимости его ухода не было, но затем, когда революция тронула сильно карманы и многие почтеннейшие деятели потеряли равновесие, а между тем юстиция продолжала относиться не только объективно к делу, но иногда и с некоторою снисходительностью к левым, не имеющей оправдания в законе и, в иных случаях, внушаемою страхом возмездия со стороны крайних левых, то против такого олимпийского спокойствия начали будировать такие уравновешенные и в высшей степени почтеннейшие деятели, как бывший министр юстиции при введении новых судебных учреждений, обер-камергер, статс-секретарь, член Государственного Совета, граф Пален.
Балтийские бароны вообще были более других испуганы революций, так как в балтийских губерниях она проявилась с особою силою; там местное население совершенно выбилось из послушания закону и властям, грабило и убивало местных помещиков, вводило свое революционное управление, что и со стороны правительства вызвало решительные военные меры, также иногда сопровождавшиеся эксцессами (например, история с экспедицией генерала Орлова, ныне умершего от чахотки и находившегося в каких-то особых отношениях к Вырубовой, а через нее в мистических отношениях к бедной, не вполне здоровой Императрице).
Каково было тогда время, я приведу такой случай. Помню в октябре, когда я уже жил в запасном доме Зимнего дворца, вдруг мне утром докладывают, что ко мне пришел граф Пален и желает меня видеть. Я сейчас же приказал его принять. Ко мне входит этот почтеннейший и культурнейший старец и мне говорит:
«Я пришел к вам, чтобы вас спросить о следующем: управляющий моим имением мне телеграфирует, что к нему явились представители революционных шаек (латыши) и требуют внесения денег по постановлениям сего правительства и поэтому, как следует поступить – внести или не внести?»
Я его спросил, дано ли об этом знать генерал-губернатору, который имел тогда широчайшие полномочия, как начальник края, находящегося на военном положении, он мне ответил утвердительно. В таком случае, сказал я, по вопросу о том, следует ли исполнить требование революционной шайки или нет, предоставляю вам судить. Старик, совершенно растерянный, ушел.
7 ноября я получил от Государя записку, уведомляющую, что Он назначает заседание совета министров (под своим председательством) 9 ноября и что заседание это начинается в 11 часов утра, причем Его Величество в этой записке сообщил мне, что заседание «начнется с личного доклада министра юстиции в присутствии совета. Считаю такое нововведение нужным и полезным для всех министров» (хотя это нововведение в мое время более не повторялось).
9 ноября я и Все министры поехали в Царское Село. К удивленно моему, в числе присутствовавших в заседании был граф Пален, Э.В. Фриш (вице-председатель Государственного Совета) и еще не помню кто. Заседание открыл Его Величество указанием, что существуют нарекания на действия юстиции и что ввиду этого Он счел нужным выслушать по этому предмету, в присутствии приглашенных, министра юстиции. С.С. Манухин с большим достоинством защищал подчиненное ему ведомство, указывая на то, что чины этого ведомства держатся тех оснований, на которых зиждятся новые суды; что за некоторыми исключениями действия судебных чинов совершенно правильны, а в тех случаях, когда действия эти неправильны, то принимаются меры, законами установленные; что не следует забывать, что новые суды основаны на следующих принципах: гласность, независимость судей, «лучше простить несколько виновных, нежели осудить одного невинного» и проч.
На юстицию нападал министр внутренних дел Дурново, указывая на слабость репрессий и нечто вроде забастовки судебных мест. Я
