Пророчество Черной Исабель - Сьюзен Кинг

– Все пройдет, – спокойно ответила она, беря его за руку. – Я уже привыкла к этим приступам.

– Как долго они длятся?

– По-разному. Когда час, когда несколько часов, когда целый день, но рано или поздно они обязательно проходят. Надеюсь, так будет всегда.

– А вообще зрение у вас хорошее?

– Да, не считая легкой близорукости. Отец как-то привез врача, и тот, осмотрев мои глаза, нашел их совершенно здоровыми. Я слепну только во время видений, и после них слепота некоторое время сохраняется. Пастор Хью считает, что такова плата за мой дар.

– Матерь Божья, – выдохнул Линдсей, – я не знал!

– Об этом мало кому известно…

Он замолчал, обдумывая случившееся, но вдруг сообразил, что Исабель ждет продолжения разговора, и спросил:

– Можно узнать, что вы увидели на этот раз?

– Я видела церковный двор и в нем вас, – нахмурившись, ответила девушка.

– Меня? – насторожился Линдсей.

– Да, с соколом на руке, – подтвердила Исабель. – Вы стояли возле куста боярышника… Там был еще один человек – рыцарь в доспехах, он со мной говорил… – Она замолчала, припоминая, и покачала головой: – Нет, больше ничего не помню. Видения быстро забываются, как сны… – Она еще подумала, но, ничего не вспомнив, досадливо пожала плечами и закусила губу. – Извините, я бы рада рассказать, но, увы…

К собственному удивлению, Линдсей почувствовал, что готов ей поверить. Разум подсказывал ему, что этого просто не может быть, но, глядя в незрячие глаза девушки, такие чистые и невинные, Джеймс просто не мог ей не верить.

– Неужели вы больше ничего не помните? – спросил он, потрясенный и встревоженный ее рассказом.

– Ничего… – снова покачала головой Исабель. – Во время видений мой отец и пастор Хью обычно записывают, что я говорю, расспрашивают, что я вижу и слышу, и я отвечаю. У пастора хранятся записи всех пророчеств, он понимает их гораздо лучше меня, потому что в них очень много символов. – Она вздохнула, беря руку Линдсея повыше: так было удобней. – Жаль, что я все забываю. Однажды я попыталась запомнить, но…

Она осеклась, не договорив.

– Наверное, сказывается влияние слепоты, – предположил Линдсей. – Вероятно, вы испытываете сильное потрясение, когда внезапно лишаетесь зрения.

– Наверное, вы правы, меня это пугает, но, знаете, уже меньше, чем раньше. Я немного привыкла…

«Что-то не похоже», – подумал Линдсей, оглядывая ее бледное лицо. Исабель напоминала умирающего от страха ребенка, который храбрится, не желая показать свою слабость. Ее пальцы взволнованно стиснули ему предплечье, и в ответ он прижал к себе ее локоть, чтобы она почувствовала себя увереннее.

– Давно у вас появился пророческий дар? – спросил он.

– С тринадцати лет. С тех пор видения посещают меня по нескольку раз в год. Я научилась вызывать их, глядя в чашу с водой или на огонь, но сегодня они возникли сами собой, совершенно неожиданно… Такого не случалось уже очень давно. Скажите, что я говорила? Может быть, это поможет мне вспомнить, что мне привиделось…

Линдсей озадаченно почесал лоб, припоминая:

– Кажется, вы сказали: «Покой и прощение» и что-то про какого-то друга.

– Вспомнила! – воскликнула Исабель. – Я видела рыцаря, который назвал себя вашим другом.

– Как его имя?

– Не знаю, – покачала головой девушка. – Он был громадного роста, широкоплечий, в доспехах и с мечом. Я сказала еще что-нибудь?

– Вы крикнули: «Отец!» – и все. Я решил, что вы зовете священника.

Ахнув, Исабель еще сильнее вцепилась в его руку.

– Нет, я видела своего отца! – проговорила она, и ее голос задрожал. – Он в тюрьме, болен и очень слаб. Господи, а вдруг он ранен или… не вынес лишений…

– Он жив, – поспешно заверил ее Линдсей. – Вы ведь видели его живым, не так ли? Выбросьте дурные мысли из головы.

Она послушно кивнула. Яркое солнце позолотило ее бледную кожу, устремленные в пространство прекрасные голубые глаза казались прозрачными, как стекло.

– Милостивый боже, – глядя на нее, пробормотал Джеймс. Потрясенный, он чувствовал себя так, словно ему надели на глаза повязку, раскрутили и толкнули в спину, и вот он стоит, покачиваясь от головокружения, ничего не видя и не зная, куда идти и что делать. Наверное, нечто подобное испытывает сейчас и Исабель. – Чем я могу помочь?

– Пока только одним: позаботьтесь о моей безопасности, – подумав немного, ответила девушка.

– Ладно, – проворчал Линдсей. Разумеется, он позаботится о ней и сделает для нее все, что в его силах! Ему вдруг захотелось снова поймать на себе ее взгляд и ощутить связавшие их незримые нити. Он коснулся пальцами ее нежной щеки. Тотчас откликнувшись на ласку, девушка на мгновение прильнула к его ладони и закрыла глаза.

– Обещаю, что позабочусь о вас, – уже мягче повторил он.

– Спасибо, – тихо кивнула Исабель, открыла глаза и добавила нарочито ворчливым тоном: – Но потом вы меня непременно отпустите, Джеймс Линдсей.

Он вдруг почувствовал, что не сможет ее от себя отпустить – ни теперь, ни потом, никогда. Ощущение было таким сильным, что изумленный Линдсей не на шутку встревожился. «Это всего лишь сочувствие, – успокоил он себя. – Жалость, но не больше».

– Идемте, Исабель, – ласково позвал он и осторожно повел ее к ручью, где их ждали лошади.

Они ехали рядом по лесной дороге, и девушка то и дело поворачивала голову, ловя звуки и запахи. Во время приступов слепоты у нее обострялись слух и нюх, а пальцы частенько заменяли ей глаза: она на ощупь определяла форму и состав предметов. Слепота подавляла, изматывала: требовалось много сил, чтобы разобраться в окружающем мире, постоянно сопоставляя звуки, запахи, ощущения. Но были и светлые моменты, когда Исабель, узнав какую-нибудь вещь, радовалась, как дитя.

Вот и сейчас по едва слышному поскрипыванию кожаного ремня и царапанью птичьих когтей она догадалась, что сокол, как и положено, сидит у Джеймса на руке. Время от времени горец негромко заговаривал с птицей – его низкий убаюкивающий голос казался девушке теплым и уютным, как шерстяная шаль в зимний вечер.

Натянутые поводья свидетельствовали, что Линдсей взял на себя управление ее норовистым конем. Время от времени их ноги соприкасались, и тогда по телу Исабель пробегала приятная дрожь.

Джеймс, оказавшийся прирожденным рассказчиком, развлекал спутницу захватывающими историями о своей жизни в Эттрикском лесу – жизни изгнанника и повстанца. Оказывается, он почти десять лет жил там в пещерах, и по его словам чувствовалось, что к своему лесному дому он относится с любовью и уважением.

Тихим голосом, образно и ярко, Линдсей описывал годы, когда он боролся против англичан вместе с Уоллесом и его людьми, – время, полное столкновений, интриг, риска и военных уловок, жестокости и отваги. Он рассказывал об умных, смелых людях с пылким сердцем, веривших, что когда-нибудь их родина обретет свободу, и многим ради этого пожертвовавших.