Рассказы разных лет (сборник) - Иван Тропов

Оля старалась равномерно распределить комки по всей тарелке, чтобы они не остались на конец, — иначе она точно не сможет их все доесть. Но делала это не задумываясь, по привычке. А вот о чем же был сон? Он точно был очень хорошим. Теплый и добрый, как ластящийся щенок с шелковистой шерсткой…

Может быть, снилась мама?

Да, наверно. Мама… Приедет ли она когда-нибудь из этой дурацкой Америки? И зачем только она вышла за какого-то американца. Ни весточки от нее, ни письма, ни даже телефонного звонка.

Оля ее совсем не помнила. Дома не осталось ни одной ее фотографии. А когда она спрашивала бабушку, почему мама не звонит, или не затерялась ли у бабушки хоть одна ее фотография, бабушка всегда хмурилась и ворчала. «С собой все увезла в эту ихнюю Америку. Туда им и дорога, раз такая мамаша…»

— Она такая грустная по утрам, — сказал львенок.

— У нее это вечер, — поправил его теленок с голубыми глазами.

— Утро! — упрямо повторил львенок. — В это время она к нам приходит. Значит, для нас это утро!

Теленок не стал спорить.

— И почему ей всегда надо уходить? — вздохнул львенок. — Эх, вот бы ей насовсем с нами остаться. Была бы всегда нашей маленькой принцессой. И не грустила бы…

— Он должен помочь, — сказал теленок.

— Хорошо бы… Далеко еще?

Они шли уже долго, и львенок начал уставать. Впереди показалось озеро, на том берегу желтели в лунном свете стены старинного замка, и даже всегда далекие вершины гор, скрытые в тумане, стали ближе.

— Кажется, он где-то здесь должен бы… — теленок осекся и остановился.

— Ух ты! — львенок тоже встал.

Он и в самом деле был очень красив. Весь белый-белый, словно светящийся изнутри. Даже рог на лбу, и тот белый. Только вот хвост и грива не такие белоснежные — седые.

— Доброй ночи, — сказал единорог. — Вы не меня ищете?

Говорил он медленно, и голос у него был хрипловатый. Единорог и в самом деле был очень стар.

— Здравствуйте… — львенок смущенно стукнул хвостом по земле.

— Мы хотели бы попросить вас… — начал теленок.

— Все, чего вы желаете, написано на ваших мордах, — улыбнулся единорог. — Вы хотите открыть двери между мирами. История, повторявшаяся миллионы раз…

— А разве это невозможно? — насторожился львенок.

— Нет, почему же. Возможно. Но…

— Но?.. — львенок нахмурился и сглотнул. Где-то в животе шевельнулся противный холодок. Неужели они пришли слишком поздно? И те чертовы плюшевые кролики уже что-то сделали?

— Это возможно, — сказал единорог. — И я вам помогу. Но чтобы отворить дверь меж двух миров, одной моей помощи будет мало. Вы сами должны толкать эту дверь.

— Мы сделаем все, что сможем, — сказал львенок. — Может быть, даже чуть больше.

— Речь не только о вас. Маленькая принцесса тоже должна толкнуть дверь со свой стороны. Только тогда дверь откроется.

— Но как же она узнает об этом? — спросил теленок. — Мне кажется, наша маленькая принцесса почти забывает о нас, когда вечером возвращается в свой мир.

— Я знаю! — сказал львенок.

Единорог вдруг посуровел и стукнул копытом, еще раз…

… хлоп! хлоп! — стукалась указка о стол.

— Оля! Смирнова! Ты что, спишь с открытыми глазами?

Оля вздрогнула и оторвалась от окна, где мужчина в белой куртке выгуливал коричневого щенка, похожего… похожего… на кого же похожего? Оля моргнула и потерла висок.

— Проснулась? — спросила учительница. — Ну тогда иди к доске, принцесса ты наша спящая. — И уже громче, ко всему классу: — Смирнова единственная решила последнюю задачу второго варианта, и сейчас она покажет нам…

Из коридора донеслась трель звонка. Как всегда после пятого урока, это было «Прекрасное далеко». Класс в один миг превратился в кишащий улей стучали стулья, щелкали пеналы и пряжки портфелей, вжикали молнии.

Учительница покачала головой и склонилась над журналом. Оля сунула тетрадку с учебником в портфель и вместе со всеми побежала в раздевалку. Наконец-то!

Оля сдала портфель усатому мужчине в синем халате, — он ее узнал и улыбнулся, и Оля тоже ему улыбнулась, — сунула жетон в карман и вошла в магазин, полный суеты, шума и книжного запаха. От этого запаха хотелось закрыть глаза и видеть чудесные сны, в которых будет что-то такое, чего больше нигде-нигде не увидеть… Но в центр магазина, где от людей было тесно, как в муравейнике, она пока не пошла, а повернула направо и стала подниматься по узкой лестнице на второй этаж.

К стойке с журналами, где было много красивых улыбающихся женщин. У некоторых, правда, улыбки были совсем не добрые — то есть на первый взгляд, вроде бы, и добрые, но если приглядеться, то холодные и даже злые. Как обледеневший капкан, едва присыпанный свежим снежком, на котором искрится солнце…

Но были и с другими улыбками. У них улыбались не только губы, но и глаза, и эти лица были добрые и ласковые. Наверно, так же улыбалась бы и ее мама, если бы приехала из этой Америки.

Оля покрутила стойку с журналами — нет ли новых? Новые были. На одном журнале — на обложках всех его номеров всегда была маленькая голова кролика, и сегодня ей этот кролик не понравился особенно, — была почти раздетая женщина с холодной-холодной улыбкой. И еще одно новое лицо с холодной улыбкой… Был еще и третий новый журнал. В той корзиночке, где раньше лежала стопка пятнистых жирафов на зеленом фоне, теперь была…

Она даже дышать перестала. Женщина на обложке была очень красивая — но лучше всего была ее улыбка. Оля потянулась к ней рукой и осторожно коснулась обложки — в том месте, где были золотистые волосы женщины. Конечно, она не почувствовала волос, но все равно…

Оля взяла журнал и стала его листать, словно собиралась купить — но то и дело закрывала его, чтобы посмотреть на обложку. Женщина улыбалась так тепло, что казалось, будто щеки греет весеннее солнце. И Оля была уверена, что ее мама похожа именно на эту женщину.

Потом она заметила, что продавщица за ближайшей стойкой, у которых оформлялись покупки, косится на нее. Класть журнал не хотелось, она бы смотрела и смотрела на него, — но если сейчас же его не положить, та продавщица обязательно подойдет. Она всегда подозрительно смотрела, когда Оля слишком долго стояла у стойки с журналами. И Оля знала, что однажды она подойдет и скажет, с очень вежливой, но холодной-холодной, как ледышки на стенках морозильника, улыбкой: «Девочка, ты ходишь сюда почти каждый день, смотришь все эти журналы, но ничего не покупаешь. Может быть, хватит? Или покупай, или я скажу охраннику на входе, чтобы тебя сюда больше никогда не пускали. Никогда-никогда.» Оля положила журнал в проволочную корзиночку, вздохнула и отошла.