Парижский поцелуй - Барбара Картленд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Боюсь, что не знаю. — Шине все больше становилось не по себе.
— И где же вы жили?
— Во… многих местах. Видите ли… я была замужем. В первый раз Шина была благодарна дяде Патрику, что он придумал для нее несуществующего мужа. Но следующий вопрос заставил ее напрячься.
— Да, конечно, герцогиня говорила мне, что вы вдова. А как ваша девичья фамилия?
— Ашбертон, — сказала Шина.
— Боже мой, как интересно! — воскликнула леди Карингтон. — Ашбертоны не только мои старые друзья, но и родственники моего мужа. Я их знаю очень хорошо.
— Я уверена, что это не те Ашбертоны.
— Они все состоят в родстве, — твердо сказала леди Карингтон, — что действительно удивительно. И к какой же ветви принадлежите вы? К шропширской или вустерширской?
— Я… я не знаю. — Шина бросила испуганный взгляд на Люсьена, занятого беседой с герцогиней.
— Вы обязательно должны быть связаны с одной из них, — настаивала леди Карингтон. — Как звали вашего отца?
— Руперт, — ответила Шина. Потому что ей ничего не оставалось, как сказать правду, надеясь, что существует, по крайней мере, дюжина Рупертов Ашбертонов.
Леди Карингтон сдвинула брови:
— Руперт… Позвольте, позвольте. Я очень хорошо помню одного Руперта, который женился на красивой девушке по имени Кэтрин О’Донован и уехал в Ирландию.
Шина забыла все предостережения и в волнении обратилась к леди Карингтон:
— Кэтрин О’Донован была моей матерью. Вы знали ее?
Как часто она хотела найти кого-нибудь, кто знал ее отца и мать. Она помнила нежный материнский голос, который пел ей ласковые колыбельные песни. Как ее выносили на руках из дома, и она слышала шум океанских волн. К ее изумлению, леди Карингтон воскликнула:
— Это невозможно! Кэтрин О’Донован не могла быть вашей матерью!
— Почему же?
— Потому что их единственный ребенок умер.
— Нет, это неправда, я — их единственный ребенок.
— Вас зовут Шина? Тогда я просто не понимаю! Когда Руперт и Кэтрин утонули, я была с Эйвенами. Они были не только в отчаянии из-за этой трагедии, но и ужасно расстроены из-за ссоры с сыном. Он женился на Кэтрин против их воли.
— А почему они были против?
— Потому что Руперту было только двадцать. Он учился в Оксфорде. Его отец хотел, чтобы он окончил университет, но он влюбился в красавицу Кэтрин и бросил учебу. Я думаю, его трудно обвинять в этом, я никогда не видела девушки красивей ее. — Леди Карингтон помолчала, а потом продолжила: — Да, это вполне может быть правдой. Вы на нее похожи. Те же самые золотистые волосы, те же глаза. И с Рупертом у вас есть сходство, но все же это просто непостижимо.
— Что именно? — в волнении спросила Шина.
— То, что вы живы. Я видела письма. Лорд и леди Эйвен сделали запрос, где находится малышка Шина, с тем чтобы ее немедленно отправили в Англию.
— И каков же был ответ?
— Брат Кэтрин, Патрик О’Донован, по-моему, он был намного старше сестры, ответил, что ребенок умер.
Глава 10
По пути обратно в Париж Шина была рада тому, что могла свободно предаться своим мыслям, — дети были так утомлены после пребывания за городом, что уже начинали засыпать. Обратно они возвращались не на машине Люсьена, а в посольском автомобиле, с шофером, одетым в униформу и отделенным от пассажиров на заднем сиденье стеклом.
Солнце золотило облака на небе, но Шина не замечала этого, занятая собственными размышлениями. Судьба улыбнулась ей, во-первых, потому, что она провела целый день в обществе Люсьена, а во-вторых, потому, что она узнала кое-что о своих родителях. Когда леди Карингтон рассказала ей о вероломстве Патрика О’Донована, Шина с ужасом поняла, что, если бы Люсьен слышал их разговор, она бы была разоблачена. Она призналась, что ее отец Руперт Ашбертон, и леди Карингтон достаточно было упомянуть дату брака ее отца, чтобы стало ясно, что ей не двадцать восемь лет, а только двадцать один год. В отчаянии Шина смотрела на герцогиню и Люсьена, которые все еще беседовали у окна. Но они настолько были заняты разговором, что, к счастью, не слышали ни слова из ее беседы с леди Карингтон. Набравшись решимости, она обратилась к леди Карингтон:
— Я очень вас прошу какое-то время не рассказывать никому о том, кто я такая и что вы знаете обо мне.
— Но, моя дорогая миссис Лоусон, я должна рассказать о вас вашим бабушке и дедушке, — возразила леди Карингтон. — Они мои старые друзья, и я не Могу оставить их в неведении. Они и так уже достаточно наказаны за то, что не признали брак сына. Сколько раз они сожалели об этом, когда старший брат вашего отца был убит на войне. Я думаю, они сожалели бы об этом еще больше, если бы он не оставил после себя двух сыновей и дочь. Они часто вспоминали о вашем отце, и не раз ваша бабушка говорила: «Как глупо, Вера, что мы не помирились с Рупертом и не попросили его вернуться домой». Но лорд Эйвен был очень строг со своими сыновьями, и гордость мешала ему помириться с Рупертом. Проклятая гордость Ашбертонов — их злостный враг.
— Если бы вы только знали, — тихо сказала Шина, — как я хочу узнать о них все. Я хочу, чтобы вы рассказали мне все об отце и матери, но, пожалуйста, не говорите ничего герцогине и полковнику Мансфильду. Сейчас, по крайней мере. Дайте мне ваш адрес. Я напишу вам через несколько дней. Я должна кое-что сделать, но не могу вам сейчас объяснить. Пожалуйста, поверьте, для меня это очень важно.
Леди Карингтон была изумлена:
— Ну конечно, моя дорогая девочка, я не буду делать того, чего вы не хотите. Но я так рада, что нашла вас. Вы так похожи на свою мать. Я видела ее всего два раза, но запомнила на всю жизнь. Так она была красива. Руперт привел ее ко мне и сказал, что они хотят пожениться. Я попросила его быть осторожным при разговоре с отцом. Я знала, что лорд Эйвен будет против женитьбы любого из своих сыновей, прежде чем им исполнится двадцать один год. Но Руперт был упрям и не хотел никого слушать.
— Вы должны подробно рассказать мне об этом, — сказала Шина. — Но не здесь. Я боюсь, что полковник Мансфильд может нас услышать.
— Почему это вас так пугает? — изумилась леди Карингтон.
— Я не могу назвать вам причины сейчас. Пожалуйста, не говорите ни слова, пока я не дам о себе знать. Я напишу вам, как только смогу. Возможно, я уговорю мадам Пелейо, чтобы она позволила мне навестить вас.
— Но, миссис Лоусон, я не понимаю, разве это не очевидно для вас, что лорд и леди Эйвен сразу же захотят встретиться с вам. Вам не придется самой зарабатывать себе на жизнь. Вы будете жить с бабушкой и дедушкой. Они вас примут с распростертыми объятиями.