Книга тайн - Борис Воробьев

Как и Роксолана, Эмме тоже не стала рабыней. Оказавшись в плену, она попалась на глаза наместнику Алжира Мухаммеду бен-Осману, и тот, пораженный красотой синеглазой и златокудрой пленницы, решил, как в свое время Рустем-паша, подарить Эме своему сюзерену, турецкому султану Абдул Хамиду I.

Судьба этого падишаха сложилась очень непросто. Он родился в 1729 году и до семилетнего возраста жил, как и полагается жить принцам крови, в роскоши, окруженный заботой и вниманием многочисленных придворных и слуг. Но в 1736 году на турецкий престол взошел старший брат Абдул Хамида Мустафа III. Следуя давним традициям, он устранил всех, кто мог бы претендовать на престол, но младшего брата оставил в живых, заточив его во внутреннюю тюрьму султанского дворца. В ней Абдул Хамид провел 38 лет. В декабре 1774 года Мустафа III умер, и сорокапятилетний узник оказался единственным, кто мог на законных основаниях воссесть на освободившийся трон.

К моменту, когда Эмме де Ривери попала в гарем Топкапы, Абдул Хамиду исполнилось уже 55 лет, и обстановка в его окружении была довольно сложной. Формально главную роль в делах играла первая жена султана Айше, или Черный Янтарь, происходившая из южного курдского рода, но фактически султан больше прислушивался к советам грузинки Михри-шах, Луноликой, вдове Мустафы III. По дворцовым законам после смерти падишаха все его близкие удалялись новым властителем от трона, но для Михри-шах было сделано исключение. Абдул Хамид высоко ценил ее ум.

Именно усилиями Михри-шах Эмме де Ривери оказалась пред очами уже уставшего от женских ласк пожилого султана.

Появление в гареме красавицы француженки произвело поразительный эффект. Словно опрысканный живой водой, пресыщенный гаремной жизнью султан вновь почувствовал вкус жизни и полностью отдался чарам новой наложницы. К тому же выяснилось, что она благородного происхождения, хорошо воспитана и добра. Сам Абдул Хамид также не отличался склонностью к жестокостям, был по убеждениям западником, и это еще более привязывало его к Эмме, хорошо знавшей европейскую литературу. Пройдет немного времени, и она, выучив турецкий, станет услаждать слух Абдул Хамида чтением восточных стихов и игрой на гитаре.

Интересно, что связи Эмме с Европой не прервались. Всю свою жизнь она поддерживала отношения со своей двоюродной сестрой Мари-Жозефиной Таше де ла Пажери, больше известной, как Жозефина Богарне. В описываемое время она была женой генерала Александра Богарне, но после его казни в 1794 году она останется вдовой. Правда, ненадолго — зимой 1796 года она встретится с Наполеоном Бонапартом, тогда еще первым консулом Французской Республики, а через три месяца они поженятся. Таким образом, Эмме де Ривери неожиданно для себя станет свояченицей будущего французского императора.

Сделавшись любимой наложницей султана, Эмме оказалась в той же ситуации, что и Роксолана когда-то, — на ее пути к высшей власти стояла Айше, у которой был сын Мустафа, наследник престола. Честолюбивые планы обуревали ее, но в отличие от Роксоланы она выбрала иной путь для их достижения. Она воздействовала на Абдул Хамида женскими чарами, уступчивостью, терпением и добротой. Это принесло результаты: в один прекрасный день вдруг выяснилось, что Айше потеряла всякое влияние на султана. А когда в июле 1785 года у Эмме родился сын, ничто не помешало Абдул Хамиду объявить ее своей первой женой.

Султанша Эме много времени отдавала воспитанию любимого сына Махмуда, но это не мешало ей заниматься и государственными делами. При ее покровительстве в Стамбуле строились школы и медресе, она содействовала развитию наук и промышленного производства. Не забывала султанша и монастырь в Нанте, где она когда-то училась, посылая туда ежегодно щедрые дары.

Абдул Хамид умер в 1789 году, но положение Эме при дворе не изменилось. Султаном стал сын грузинки Михри-шах Селим III. Он был бездетным, а потому привязался к сыну Эмме Махмуду, распространяя свое благорасположение и на его мать. Правда, после смерти Селима III в 1807 году турецкий трон непродолжительное время занимал жестокосердный сын Айше, но он не успел причинить какой-либо вред вдове Абдул Хамида.

А когда в следующем году на престол взошел сын Прекраснейшей, так называли Эмме де Ривери в Турции, положение его сорокапятилетней матери упрочилось навсегда.

Судя по всему, Эмме была вполне счастлива в старости, хотя ее и огорчала неудавшаяся семейная жизнь кузины Жозефины. Брак Жозефины и Наполеона распался в 1810 году. По этому поводу султанша отзывалась об императоре французов в самых нелестных выражениях. В 1815 году с ней виделась в Андрианополе Гортензия де Богарне, дочь Жозефины. Эме в то время было уже 52 года, но она выглядела по-прежнему прекрасной. Сыну Гортензии Луи, ставшему в 1852 году императором Наполеоном III, султанша подарила кинжал, отделанный драгоценными камнями.

Как и Роксолана, Эмме де Ривери похоронена в Стамбуле. Прожив счастливую жизнь, она была счастлива и в сыне. Пробыв на троне 31 год (1808–1839), султан Махмуд II остался в турецкой истории как преобразователь и вдохновитель реформ, освободивших страну от многих средневековых пережитков и направивших ее на путь экономического и культурного процветания.

Глава III

Хроники времён гражданской войны

Кто «заказал» «красных маршалов»

Термин «красные маршалы» заимствован у русского писателя — эмигранта Романа Гуля (1896–1986), который в 1931–1933 гг. выпустил в издательстве «Петрополис» (Берлин) книгу о советских военачальниках времён Гражданской войны — Ворошилове, Будённом, Блюхере, Котовском. Никто из названных, конечно, не был в годы Гражданской войны маршалом, но Гуль провидчески предопределил их судьбу: за исключением Котовского, павшего от руки наёмного убийцы ещё в 1925 году, Ворошилов, Будённый и Блюхер стали маршалами Красной Армии спустя десять лет.

«Красными маршалами», без сомнения, стали бы и такие военачальники, как Николай Щорс и Василий Чапаев, но оба они погибли в 1919 году. Как погибли — об этом рассказано ниже.

Несколько слов о самом Романе Гуле.

Сын пензенского помещика, он с начала 1918 года воевал против красных в Добровольческой Армии, которой командовал генерал Корнилов. Вместе с ним он проделал так называемый «Ледяной поход», когда в зимних условиях Добровольческая Армия, преследуемая красными частями, прошла с боями через донские и кубанские степи и, оторвавшись от преследователей, вышла к Екатеринодару (нынешний Краснодар). В честь этого похода белое командование выпустило специальный знак отличия, а участники похода почитались в армии как герои.

Но осенью 1918 года Гуль ушёл из Белой Армии, а 2 января 1919-го эмигрировал в Германию. Осенью 1933 года Гуль переехал жить во Францию, а в 1950 году перебрался в Соединённые Штаты Америки, где и прожил до самой смерти.

Роман Гуль оставил после себя не только книги, но и подробную биографию, в которой не только перечислил вехи своей долгой и многотрудной жизни, но и ответил на вопрос, почему он ушёл из Белой Армии. Его ответ чрезвычайно интересен в свете существующего ныне положения, когда идёт всяческое восхваление Белой Армии и её руководителей, предстающих перед нами едва ли не в ореоле святости. В нужном месте будут приведены слова Гуля на этот счёт.

А пока обратимся непосредственно к героям нашего очерка.

Николай Щорс

Вот уже почти два десятилетия в России продолжается целенаправленное оплёвывание советского периода нашей истории. Усилиями «демократических» писателей и журналистов ниспровергнуты и оболганы все — учёные и выдающиеся люди труда, литераторы и первопроходцы, руководители производства и военачальники. Оказывается, что атомную бомбу мы не создали вполне самостоятельно, а украли у американцев; что Шолохов был не великим писателем, а жалким плагиатором; что знаменитый шахтёр Алексей Стаханов — вовсе не зачинатель мощного рабочего движения, а своего рода штрейкбрехер; что эпопея челюскинцев — глупейшая затея, вызванная к жизни не энтузиазмом масс, а потребностями коммуно-тоталитарного государства. И т. д. И т. п.

Но особенно досталось армии. Все её победы объявлены мифическими, а полководцы— фигурами дутыми и даже …несуществующими.

Здесь нет никакого преувеличения. Именно «мёртвым душам» в Красной Армии была, например, посвящена в 1991 году статья безымянного автора в еженедельнике «Собеседник», озаглавленная «просто, но со вкусом»: «Щорса-то не было!». Её автор, побоявшийся даже подписать свой опус, категорически утверждал: Николая Щорса, прославленного начдива времён Гражданской войны, просто-напросто не существовало. Он — лишь фантом, порождение убогой коммунистической идеологии.

Ложь — самое действенное оружие «демократических» писателей и журналистов. Их ржавые перья способны воспроизвести любую клевету, любую подлость, любую фальсификацию. В 90-е годы в другой «демократической» газете «Московский комсомолец», специализирующейся на дешёвых скандалах и секс-рекламе, был злобно оболган ещё один военачальник Гражданской войны — Григорий Котовский. Автор публикации то ли в раже ненависти к Советской власти, то ли просто потому, что получил приличный куш, рассказал изумлённым читателям, как в 1920 году, в Одессе, комбриг Котовский перед каждым утренним чаепитием срубал для поднятия тонуса несколько белогвардейских голов. Благо их у него было предостаточно — взяв лихой кавалерийской атакой город, Котовский захватил в нем немереное количество пленных, которых ему и поставляли, что называется, к завтраку.