Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Историческая проза » Дмитрий Донской - Сергей Бородин

Дмитрий Донской - Сергей Бородин

Читать онлайн Дмитрий Донской - Сергей Бородин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 76
Перейти на страницу:

Бернаба сделал неосторожный ход.

— Шах! — вскрикнул Мамай.

Бернаба отступил.

— Смерть! — поставил ферзя Мамай с такой силой, что колокольчики долго не умолкали внутри доски.

Калитка распахнулась. В сад ворвались пыльные, оборванные воины.

По садам замолкали бубны, обрывались песни.

Воины неподвижно остановились, уткнув глаза в землю. Так не извещают о победе!

— Не может быть! — тихо сказал Мамай.

Один из оборванных воинов поднял лицо, покрытое пылью. Да это князь Таш-бек, правнук Чингиза.

— Не может быть!

— Бегич убит.

— А войско?

Таш-бек прикусил губу.

— Ну!

— Говорю: все побиты.

— Кто мог побить всех?!

Таш-бек молчал.

Мамай кинулся к двум другим.

— Ну?!

Он схватил их за рваные халаты. Никто не ожидал, что в столь худых руках скрыта такая сила. Воины едва удержались на ногах.

Мамай опять подбежал к Таш-беку:

— Говори!

Таш-бек сурово и коротко сообщил все.

Мамай сжался. Халат оказался широк и сполз с плеча. Повелитель войск, он подбежал к ковру, ударил ногой в шахматную доску. Звон колокольчиков рассыпался в наступившем молчании. Доска раскололась под твердой пяткой.

Бернаба стоял, глядя на эту дикую пляску.

Чуть прихрамывая, Мамай добежал до князя и с размаху наметился ударить в лицо. Но Таш-бек перехватил Мамаевы руки, словно сковал их.

— Уймись!

— Пусти!

— Но!

Так же внезапно пришло успокоение.

— Расскажи еще раз.

Таш-бек вытер рукавом лицо. Прошел к блюду, на ротором лежала нарезанная дыня, сдвинул ломти в сторону и, подняв блюдо, принялся пить сок. Блюдо вздрагивало в его руках вслед каждому глотку.

Мамай покорно ждал за его спиной.

Обернувшись, Таш-бек впервые заметил, что Мамай очень мал ростом, кривобок, щупл. Только глаза быстры, злы, хитры.

«Хорек!» — но не сказал этого, а снова повторил, как шли, как перешли Вожу, как бились.

— Убиты и Хази-бей, и Бегич, и Каверга, и Карагалук, и Кастрюк.

Мамай сказал:

— Теперь вижу, ты в лошадях лучше всех понимаешь. Сумел ускакать.

— Побывал бы там сам!

— Я побываю.

— Ты?

— Не успеет этот сад пожелтеть, я сожгу Москву, а Дмитрий будет мне собирать навоз для топлива.

— Так и Бегич думал.

— Бегич — не я. А ты так не думал?

— А ты?

— Отвечай!

— Вместе с тобой так думал. Здесь.

— Со мной и пойдешь.

— Не откажусь.

Мамай кивнул Бернабе:

— Иди. Созывай совет. Быстро.

Бернаба вышел.

Мамай сказал:

— Ты им расскажи, почему вы разучились биться.

Вдруг снова его наполнила ярость:

— Почему? Не могли смять? Не могли изрубить? Вас было мало? Не умели рубить? Разучились в седлах сидеть? А?

Таш-бек, отвернувшись, крикнул одному из воинов:

— Вели принести воды!

Мамай растерялся: его перестали бояться? Он соберет новую силу, двинет новое войско.

Ноздри Мамая то раскрывались, то опадали, суживались, как рты рыб, выброшенных на песок.

А в сад уже начали сходиться вожди ордынских войск. Многих недоставало — тех, кто остался на берегу Вожи. Эти — живые, уцелевшие, отсидевшиеся в Сарае — не могли заменить тех. Не было среди них никого, равного Бегичу, ни Кастрюку, ни Хази-бею.

Придется ему, Мамаю, одному заменить их.

Мурзы и военачальники Орды входили в дом Мамая, смущенные неожиданным зовом.

Этот дом, нарядный и славный, давно их привлекал, но из них лишь немногие переступали его порог: у Мамая были любимцы. С ними он ходил в походы, с ними делил свой кумыс и свою баранину.

Нелюбимых, ненавистных, бездарных собрал Мамай в этот день. Любимые полегли на берегах Вожи.

Вверху сверкал потолок, густо расписанный узорами и цветами. Внизу молчали ковры, плотные, как верблюжьи шкуры. Алебастровые стены, резные, как кружева, были похожи на морскую пену. Многим доводилось видеть моря; немногим — покои Мамая.

Все видели: Мамай не в себе. Весть о разгроме уже дошла до них. Но меру разгрома они медленно постигали лишь здесь.

Они сидели в прохладной мгле комнаты, поджав пыльные ноги, силясь сохранить достоинство; силясь, сохраняя достоинство, понравиться Мамаю.

Мамай знал: есть среди них ликующие. Есть, которые думают: пали друзья Мамая, падет и Мамай.

Некоторое время все сидели молча.

Но он собрал их не затем, чтобы молчать. Он обернулся к Таш-беку:

— Люди собрались, князь, тебя слушать.

Многие подумали: «Хитер! Выходит: не он нас звал, а сами мы собрались сюда!»

Таш-бек неохотно пододвинулся:

— Что я скажу? Мы бились так, что уцелевшим стыдно. Живые завидуют павшим. И я завидую. Русы разбили нас. Из троих бившихся вернулся один. Из троих вернувшихся снова идти на русов решится один. Сами считайте, сколько уцелело воинов. Других слов у меня нет.

Мамай:

— Ты говоришь, как раб, как трус. А я тебя почитал за князя.

— Нет, я не трус. Я снова пойду на Москву.

Мамай:

— Если клинок не дает взамен трех клинков, если, потеряв одного коня, воин не приводит трех — незачем держать войска. Мы резали, и мы впредь будем резать кобыл, если от них нет ни молока, ни приплода. Мы завоевываем, чтоб с побежденных брать приплод себе. Не много — одну десятую часть со всего. Так стоит Орда. Так она будет стоять. Надо опять идти! Говорите, скоро ли сможете вы встать в поход и как вы в поход пойдете? Русь принадлежит нам, и мы ей напомним наше право.

Таш-бек сказал:

— Многое завоевано Ордой. Нового нам не надо. Надо брать с того, кто завоеван. Так поступал Чингиз. А мы с одних упускаем дани, а на других с кровью и лишениями налагаем их. Мы стали от войны беднеть, а войны хороши, если приносят добычу, если…

Мамай перебил его:

— Я и говорю о том! А если не дают, надо заставить давать.

Один из мурз попрекнул:

— Не надо было уступать Дмитрию. То ты снизил им дани, то сзываешь в поход, чтобы поднять прежние дани.

Еще голос — голос старого Барласа:

— Сам прощал, сам возвращай.

— Что?! — воскликнул Мамай.

Когда притихли и присмирели, Мамай приподнялся с полу.

— Приказываю: собирать всех, кто возвращается из Бегичева похода. Вам завтра быть здесь всем. Кто говорит?

Все молчали.

Они встали, торопясь уйти.

Он не предложил им ни кумыса, ни беседы. С ненавистью он смотрел им вслед.

Когда Мамай остался один, к нему подошел Бернаба:

— Они ненадежны, хан. Надо искать других.

— Воины — не верблюжий навоз. По степи не валяются.

— У меня есть план…

— Некогда, некогда! Пока Дмитрий торжествует, надо подкрасться, обрушиться, не дать опомниться!

Снова вскочил, побледнел и затопал:

— Жечь их! Резать! Давить!

Вскоре успокоился.

— Времени у нас есть только, чтоб вдеть ногу в стремя и хлестнуть коня.

Бернаба смолчал.

— А как я тебе велел: ты учишь русский язык?

— Каждый день.

— Уже говоришь?

— Понемногу.

— За русского годишься, как мы условились?

— Рано еще.

— Торопись.

Бернаба придвинулся; наклонился к Мамаеву уху:

— Остерегись: хан будет рад твоему поражению.

Мамай понимал, что Бернаба хочет ему славы и силы. Он дает советы, помогает, поддерживает, ибо гибель Мамая — это гибель Бернабы, всех его генуэзских надежд. Кому из татар понадобится этот чужеземец, хотя и отатаренный; кому из генуэзцев понадобится столь отатаренный бездельник, хотя и генуэзец!

Мамаю этот хитрый проходимец во многом помог. Бернаба видел многие страны, над ним небосвод был высок и просторен.

Бернаба давал советы безжалостные, подлые, корыстные. Но они совпадали с мечтами Мамая, и этот проходимец был ему ближе всех друзей.

Мамай сказал:

— Хан не будет рад. Я одержу победу.

Бернаба молча отодвинулся: в комнате с ковров собирал сор раб. Ухо раба было срезано, и он низко на щеку опускал рыжие волосы. Раба звали Клим. Он был рожден рязанкой от чьих-то воинов, проходивших мимо.

«Если на Рязанской земле родится человек рыжеволосый, белотелый, значит, родичи его пришлые», — так хитро однажды объяснил Бернабе сей раб, когда Бернаба спросил: «Кто ты, бурнастый?»

Раб не видел родины тридцать лет. Он уже плохо стал говорить по-русски. Мамай заметил, что, чем чаще случались в Орде убийства ханов, тем одобрительнее раб глядел на Мамая, и Мамай приблизил раба: доверил ему уборку комнат и присмотр за едой. И стал отпускать молиться в русскую церковь.

Бернаба удалился. Раб ушел. Мамай спустился в сад.

Было невыносимо думать теперь о Воже. Но начинался новый поход, и крылья надежд прикрыли вожскую рану.

Ночь стояла тихая. Люди не пели, не гремели барабаны. Лишь кое-где розовели глиняные стены, озаренные отсветами вечерних костров. Да в темноте осеннего неба кровавой каплей висела одинокая звезда. Громко текла вода в ручье. Пахло степными травами — полынью и мятой, и к ним примешивался чуждый аромат садовых цветов: так по кошме, не сливаясь с ней, ложатся чуждые войлоку узоры.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 76
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Дмитрий Донской - Сергей Бородин торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит