Дорога в Гарвард и обратно - Лана Барсукова

своей многословностью при скудном информационном заряде. Поэтому переписка с Эдиком шла вялая, в одну строку. «Как ты?» – спрашивал один другого. «Норм», – был ответ. Иногда спрашивал Гоша, иногда Эдик, но особого разнообразия в переписку это не вносило.

Американский футбол означал встречу с бледнолицым другом. Правда, спортивная тема так мало волновала Гошу, что он даже не потрудился выяснить, за какую команду собирается болеть Эдик. Вполне возможно, судьба-злодейка разведет их по разные стороны спортивных баррикад. Но что-то подсказывало Гоше, что Эдик переживет поражение своей команды так же легко, как Гоша своей.

Эдик сто раз переспросил Гошу, не изменились ли у того планы. И сто раз подтвердил, что будет на игре непременно. Такая церемонность немного удивила и напрягла Гошу. Никогда прежде Эдик не был занудой. Не успел Гоша удивиться такой перемене в характере друга, как все объяснилось само собой. В очередной раз уточняя, в каком именно месте они найдут друг друга, Эдик как бы между делом написал: «Ты не против, если я буду не один? Я хочу тебя кое с кем познакомить». Вся прелюдия приобрела наконец какой-то смысл. Гоша понял, что все крутилось вокруг этого «кое с кем познакомить». Все остальные многословные реверансы были как гарнир к этому знакомству. Оставалось только гадать, что задумал Эдик. То ли какого-то важного туза приведет, то ли непризнанного гения. Гоше было лень думать о том, что откроется само через пару дней.

Глава 29. Дорожное знакомство

В назначенный час болельщики Гарварда погрузились в автобус и отправились на стадион противника. Как и положено в местах скопления студентов в замкнутом пространстве, воцарилась оживленная атмосфера. Кто-то попытался петь, но, кажется, на немецком языке, и успеха не имел. Что-то похожее мама рассказывала про свои студенческие выезды на картошку. По большому счету, ничего не изменилось. Автобус, молодежь, песни.

Гоша сел рядом с Матисом, но Лика так на него посмотрела, что Гоша уступил ей место, перебравшись на галерку. Правда, Матис тоже пытался привлечь внимание Гоши своим красноречивым взглядом, в котором читалось SOS, но Гоша сделал вид, что ничего не заметил. И потом, если речь идет о спасении утопающего, то кто это сделает лучше, чем Лика?

Новым соседом Гоши оказался тот самый азиат, на которого Лика показывала в столовой как на вегетарианца. Дескать, мог бы есть котлету на равных с сыном сенатора, если бы не его вегетарианские причуды. Гоша считал, что жить без мяса легко, если тебя окружают рисовые поля и ни одного пастбища на сто километров вокруг. А вот отказываться от мяса, когда оно лежит на расстоянии вытянутой руки и источает мясной дух, это не каждый может. Даже если это придурь, то все равно требует силы воли. Поэтому он с заведомым уважением отнесся к своему соседу и деликатно спросил:

– Вегетарианцы едят тараканов? Кстати, привет! Меня зовут Гошей.

Азиат внимательно посмотрел на Гошу. А может, и невнимательно. Просто узкие глаза всегда кажутся прищуренными, как бы особо бдительными. На несколько секунд казалось, что парень завис. Наконец он начал отвечать:

– Меня зовут Вуки, я из Вьетнама, точнее, из Северного Вьетнама. У нас тараканов едят в основном туристы. Есть ли среди них вегетарианцы, я не спрашивал. Но если ты очень хочешь узнать, я позвоню своему брату, он выяснит. Ему можно доверять, он летчик. А с чем связан вопрос? Почему ты связал тараканов и вегетарианцев?

Гоша понял, что нарвался на зануду. Ему очень захотелось поменяться с Ликой местами, но было поздно. Матис что-то рассказывал Лике, и теперь даже бульдозер не сдвинул бы ее с места.

– Просто так спросил, – буркнул Гоша.

– Так не бывает, – парировал Вуки. – Если человек спрашивает, он хочет знать. Мысль приходит в наш мир в форме вопроса. Только так рождается что-то новое. Ты замечал, что росток, пробившийся из земли, подвернут сверху и напоминает вопросительный знак? Почему тебе интересно, едят ли вегетарианцы тараканов?

– Ладно. – Гоша понял, что так просто от соседа не отделается. – Вегетарианцы, которые идейные, говорят, что им жалко животных. А тараканов никому не жалко. Значит, их можно есть. С другой стороны, они тоже живые. Хотя и мерзкие. Что тогда делать?

Вуки улыбнулся.

– Полюбить их. И тогда их станет жалко.

Гоша подумал, что так бы ответил Будда.

– Так они мерзкие, моя мама их тапками бьет.

– Скажи ей, чтобы больше так не делала, это отягощает ее карму, – на полном серьезе посоветовал Вуки. – Восприятие чего угодно внутри нас, а не снаружи. Тараканы не сами по себе противные. Таковыми они кажутся нам, значит, все дело в нас.

Гоше стало интересно.

– Ты на кого тут собираешься учиться?

– На философа.

Почему-то Гоша что-то подобное и подозревал.

– У тебя брат летчик?

Вуки гордо кивнул.

– Интересно, как он относится к тому, что ты будешь философом?

Гоша ожидал, что Вуки помрачнеет и свернет разговор, на что он сильно надеялся. Ну как летчик может относиться к философу? Ясно как. Примерно как Гоша ко всем гуманитариям, кроме Матиса и Лики. Хотя между ними огромная разница: Матис гуманитарий по призванию, а Лика – по принуждению. Она плохо знает математику, пришлось переквалифицироваться в гуманитарии.

Неожиданно Вуки преобразился и поведал целый рассказ:

– Мои родители небогатые люди, и когда старший брат стал выбирать профессию, он должен был думать о себе, о своей будущей семье, о стареющих родителях и обо мне. Он очень много старался. Старался несколько лет, чтобы стать летчиком. Когда я окончил школу, брат сказал мне: «Вуки, я хорошо зарабатываю. Наши родители всегда будут иметь кусок хлеба. Ты можешь не беспокоиться о них. Ты можешь выбрать дело по душе. Каждый раз, когда я поднимаюсь в небо, я думаю о тех, кто остался внизу. Я бы хотел, чтобы ты жил на земле, но думал о том, что выше нас». Так сказал мне старший брат. Он гордится тем, что я стану философом, проникну в суть вещей.

Вуки потупился, как человек, который позволил себе нескромную хвастливость. И чтобы замять неловкость, спросил:

– А ты кем хочешь работать?

– Программистом.

Вуки едва уловимо пожал плечами и сказал, как бы желая ободрить:

– Ничего. Поработаешь программистом, заработаешь денег на кусок хлеба и еще успеешь стать философом. Сейчас люди долго живут.

Гоша подумал, что в каком-то смысле Вуки прав. Пенсионеры – это философы без диплома.

Покровительственный тон Вуки его ничуть не обидел, даже наоборот – поднял настроение. Мир с каждым днем становился для Гоши все более неоднозначным, в каком-то смысле запутанным и оттого интригующе прекрасным. Расхожая формула «все люди разные» из ходульной и полой конструкции превращалась в наполненную смыслом квинтэссенцию бытия.

– Гоша, можно я задам тебе один очень личный вопрос? Ты можешь на него не отвечать, – смущаясь, сказал Вуки.

Гоша