Дорога в Гарвард и обратно - Лана Барсукова

В день первой лекции Гоша пришел заранее, чтобы занять самое неприметное место. Он понимал, что не стоит подходить к профессору как к старому знакомому и вообще афишировать историю их сотрудничества. Не зная, как себя вести, Гоша ждал сигнала от Влада, предоставляя ему право самому определить правила игры.

Влад зашел в аудиторию и окинул взглядом ребят. Ровное, доброжелательное выражение лица. Улыбка, предназначенная всем и никому. Никаких приветственных жестов в сторону Гоши. Профессионально выверенная дистанция между профессором и студентами. Гоша понял, что фамильярности здесь не место.

Лекция шла как песня. Но не мелодичная, с долгим пропеванием гласных и повторяющимися припевами, а рваная, стремительная, со спрессованным содержанием в кратчайших языковых формах. Пожалуй, если и сравнивать с песней, то это был жанр рэпа. Ребята не поспевали за профессором, но, охваченные коллективным восторгом, не роптали. Гоша слушал лекцию и осознавал уровень мастерства Влада: это было круто по самым высшим меркам. Стройный, подтянутый гарвардский профессор Влад казался в лучшем случае братом-близнецом того парня, который когда-то сидел в кафе в Эмиратах и косился на две орхидеи. Между ними была пропасть. Нынешнему Владу он не посмел бы перечить и трепать нервы своим саботажным задором.

После лекции ребята потянулись на выход. Гоша засунул легкий ноутбук под мышку и присоединился к толпе, но лектор, прямо как в кино про Штирлица, сказал: «А вас, молодой человек, я попрошу остаться». Они переждали поток студентов, остались вдвоем, и Влад, еще не остывший после лекции, хитро подмигнул Гоше.

– Привет! Все-таки ты здесь. И я этому чертовски рад. Теперь пути к отступлению нет, только    вперед.

– Да я вроде и не собирался отступать.

– Конечно, ни отступать, ни поступать ты не собирался. Помню, как мы с твоей мамой тебя будто из болота тянули. Как бегемота. Чуть не надорвались.

Гоша удивился, при чем здесь его мама. Она осталась в России, и это воспринималось сейчас как на другой планете. Странно, что Влад говорит о ней.

– Мама не умеет надрываться, она поклонница здорового пофигизма, – сказал он только потому, что надо было что-то сказать. У Гоши до сих пор тянущей болью отзывался плач мамы в ванной, он знал цену ее обманчивой легкости. Но с чужими людьми такое не обсуждают.

– Повезло твоему отцу, – сдержанно ответил Влад.

– Повезло, – сказал Гоша вслух, а про себя добавил: «Только он не ценил. Она же так и не согласилась называть футболку фуфайкой».

– Гоша, я что хотел… Если какие-то трудности или денежные затруднения возникнут, ты не стесняйся. Я всегда помогу, без разговоров.

Слышать это было так же приятно, как и знать, что он, Гоша, никогда не попросит у Влада денег. В прошлой, московской, жизни Влад был для Гоши настырным мужиком, вообразившим себя творцом Гошиной жизни и втянувшим его в историю с Гарвардом. Теперь это профессор, величина. Профессионал высшей пробы. Гоша смотрел на него снизу вверх, а в этом положении деньги не просят.

– Ладно, – сказал он максимально неопределенно. – Ну я пойду?

Влад кивнул. А что еще ему оставалось? Ведь не скажешь этому парню, что сегодня была лучшая лекция в его жизни, потому что он читал ее для Гоши. И что, к стыду своему, ему было безразлично, что студенты отваливались в понимании материала кто сразу, кто потом. Влад продвигался в темпе, доступном для Гоши.

И уж тем более не скажешь, что он, именитый гарвардский профессор, втайне желал сущую глупость. Чтобы вечером Гоша позвонил в Москву и похвалил его. Рассказал бы маме Надежде о том, какой Влад замечательный.

Зачем? Ответа у Влада не было. В сущности, человек тем и отличается от компьютерной программы, что ему хорошо в те минуты, когда в нем что-то глючит.

Глава 27. Взлом системы

Через пару недель пребывания в Гарварде пришло понимание, насколько огромен этот университет. И по численности студентов, и по обжитому пространству. Да и сами границы кампуса оказались размытыми. Между двумя общежитиями вдруг возникал дом, в котором жили люди, не имеющие отношения к Гарварду. Разве только в том смысле, что их собачки облаивали студентов.

Из этого обстоятельства следовал важный вывод. Нельзя полагаться на удачу, надеясь в какой-нибудь дружеской компании столкнуться с Зарой. Нужно ее найти, получить доказательства их психологической несовместимости и радостно отчитаться о полном провале. Пока Гоша покупал постельное белье, разбирался с записью на учебные курсы и вообще обживался на новом месте, ему было не до Зары. Теперь настало время решить эту проблему, поставить жирную галочку.

Нужно выяснить, в каком общежитии живет эта чернокожая девушка и какие курсы посещает. Задача из числа элементарных, поскольку все телодвижения гарвардских студентов оставляли след в электронных системах. Конечно, эти системы были защищены от любопытных, но не от Гоши. Русский хакер и не такое ломал.

Позаботившись о том, чтобы его не смогли вычислить, Гоша легко, как ореховую скорлупку, разгрыз модуль с персональными данными. По ощущениям, это была скорлупа, конечно, не арахиса, но и не грецкого ореха. Примерно фундук. На какой-то миг появился соблазн прочитать досье на Лику и Матиса, но Гоша гневно обозвал самого себя нехорошими словами. Его хакерский кодекс чести не позволял использовать свое ремесло для мелкого любопытства. Только по делу.

И тут выяснилось непонятное, странное, неожиданное. Студентки по имени Зара Салливан в Гарварде не значилось.

Гоша перерыл даже медицинские полисы, пропуски в студенческую столовую, библиотечные абонементы. Ничего. Никаких следов Зары Салливан.

Можно, конечно, придумать миллион версий шпионского разлива про ее таинственное исчезновение. Однако пусть этим занимается тот, кому делать нечего. И этот кто-то точно будет не Гоша.

Еще раз поколдовав над заметанием следов, Гоша вышел из системы и послал сообщение Сергею Игнатьевичу. «Ваша контора напутала. В Гарварде такой студентки нет. Есть Зара Алимова из Узбекистана. Может, подойдет?»

В ночи, когда Гоша уже почти спал, телефон пискнул. Пришел ответ. «Разберемся. Узбекистан – тоже хорошо».

То ли со сна, то ли от избытка эмоций Гоша прошептал: «Да пошел ты», – и посчитал, что свой долг перед Родиной выполнил. Пора забыть об этой истории.

И он забыл. Забыл на целых два дня. А на третий день Влад после лекции опять задержал его. На этот раз в его глазах угадывалось что-то грозовое.

– Гоша, мне надо поговорить с тобой. Начну без предисловий, как есть. Три дня назад кто-то взломал модуль с персональными данными студентов. В этом мире, частью которого ты стал, приватность является неотъемлемым элементом прав человека. Гарвард гарантирует студентам сохранение их тайн. Если эти данные всплывут в любой форме, Гарвард понесет колоссальные репутационные потери. Что ты по этому поводу думаешь?

Гоша почувствовал примерно то же, что чувствует человек,