Красный Ярда - Георгий Гаврилович Шубин

Описывая пожар, случившийся в коптильне, Гашек сообщил:

«Опилки в копченых колбасах пана Бребурды горели ярким пламенем».

Эта фраза очень огорчила колбасника. Он и так пострадал от пожара, а теперь газета подрывала его репутацию. Гашек уважил просьбу погорельца и поместил в очередном номере опровержение:

«В связи с сообщением о пожаре в коптильне пана Бребурды мы позволим себе сделать маленькое уточнение: «опилки в копченых колбасах пана Бребурды не горели ярким пламенем».

Писатель играючи вел отдел «ломаных ног» — он великолепно знал и нравы маленького чешского человека, и нравы чешской прессы, и сам не раз бывал героем всевозможных происшествий.

Однажды поздно ночью Гашек шел с Малой Страны на Новое Место. На Карловом мосту он услышал позади себя шаги, оглянулся и увидел человека. Гашек решил разыграть его. Подойдя к статуе Яна Непомуцкого, он снял пиджак, разулся и перекинул ноги через парапет.

— Подождите меня! — закричал почти рядом с Гашеком прохожий.

Гашек сделал вид, что не слышит. К писателю подбежал его знакомый, театральный парикмахер.

— Ярда, ради бога, не топись… — пролепетал он.

— Иди с богом, не мешай!

Парикмахер обхватил Гашека и потащил его вниз. Отбиваясь, писатель влепил ему две оплеухи — от первой шляпа парикмахера слетела в воду, а от второй посыпались искры из глаз.

Теперь спасатель испугался за свою жизнь и заорал:

— По-мо-ги-те!

— Не трогай меня, скотина! — закричал Гашек, пытаясь снова забраться на парапет и оглушительно икая.

«Он словно мухоморов наелся!» — думал парикмахер, борясь с самоубийцей.

На шум прибежали полицейские. Увидев запоздалых гуляк у статуи святого, полицейские забрали обоих. Парикмахер объяснил, как было дело, а Гашек неистовствовал: орал, обрывал пуговицы на мундирах стражей порядка, требовал отпустить его. Втроем они доставили Гашека в полицейский участок.

— Как выглядел этот пан? — спросил полицейский комиссар своих подчиненных.

— Был в невменяемом состоянии, буйствовал.

— Еле стоял на ногах.

— Что вы скажете? — обратился комиссар к парикмахеру.

— Он трезв — от него ничем не пахнет. Я думаю, у него мозга за мозгу заскочила.

Показания свидетелей возмутили Гашека. Комиссару пришлось успокаивать его:

— Пан писатель, я хорошо вас знаю. Не волнуйтесь и расскажите, как было дело.

— Я — жертва трех хулиганов. Они напали на меня. Прошу вас строго наказать их за покушение на мою личную свободу.

Парикмахер удивленно пожал плечами:

— Пан писатель рехнулся…

Комиссар махнул рукой в сторону парикмахера и снова спросил:

— Пан писатель, почему вы хотели утопиться?

Гашек молчал. Потом улыбнулся и сказал:

— Я сделал математическое открытие: пять плюс три равно четырем.

Он сказал это так убежденно, что парикмахер испуганно пискнул и прошептал:

— Пан писатель рехнулся…

— Нет, пан Гашек, — ласково возразил комиссар, — пять плюс три равняется восьми, а не четырем. Зачем вы залезли на парапет? Вы хотели утопиться?

— Когда я сделал математическое открытие, меня стало тошнить. Я боялся осквернить место у ног святого.

— Пан комиссар, — вмешался парикмахер, — я готов заявить под присягой, что он собирался топиться.

Комиссар молча взглянул на полицейских.

— Собирался топиться, — дружно ответили те на его немой вопрос.

— Вы слышали? — обратился комиссар к писателю. — Все свидетельствуют, что вы собирались топиться.

— Не собирался, — решительно возразил Гашек и объяснил, глядя на всех ясными глазами: — Была лунная ночь. Лунный свет ослепил меня. Я поглядел в воду и увидел там горящий телячий язык. Мне хотелось поймать его…

Дальше Гашек понес такую чушь, что все разинули рты от изумления, а парикмахер изредка вздыхал, приговаривая:

— Пан писатель рехнулся…

Комиссар позвал врача и коротко объяснил, в чем дело. Врач выслушал его и обратился к Гашеку:

— Пан писатель, расскажите мне, что случилось с вами ночью.

— Я не пан писатель, а тело без духа.

— Ну, ну. Разве тело писателя может лишиться духа?

— У меня забрали дух вот эти разбойники, — объяснил Гашек и, повернувшись к полицейским и парикмахеру, заорал: — Отдайте мой дух, вы, воры!

Писатель вскочил со стула и отвесил полицейским по хорошей оплеухе. Он замахнулся и на парикмахера, но комиссар и врач повисли у него на руках.

— Как вас зовут? — спросил врач.

— Ян Непомуцкий.

— Сколько вам лет?

— Около пятисот.

— Вы так давно родились?

— Я не родился. Рыбаки выловили меня из Влтавы.

Врач предложил Гашеку прогуляться.

— Я люблю гулять, — отозвался Гашек и вдруг подозрительно прищурился: — А вы не бросите меня во Влтаву, как король Вацлав Четвертый?

Гашека отвезли в больницу Психиатрического института. Его раздели, вымыли в ванне с теплой водой, окатили холодной и вытерли мохнатым полотенцем. Он вымылся гораздо лучше, чем в знаменитых «Карловых лазнях» — пражских банях.

Врачи осмотрели его, накормили лекарствами и прописали долгий сон. После ночи, проведенной на Карловом мосту и в участке, такое лечение оказалось как нельзя кстати. Гашек выспался, отдохнул. Врач постукал его молоточком по коленке, заглянул в глаза и попросил что-нибудь спеть.

— Хорошо, я спою, раз здесь нет граммофона, — ответил Гашек и запел народную детскую песенку:

А вот коза бежит бегом,

За ней портняжка с утюгом.

Коза бежит и плачет:

«Боюсь, утюг — горячий!»

— Очень мило, — похвалил врач и, взяв пациента под руку, сказал: — Лучшее лекарство для вас — работа в нашей библиотеке и архиве. Приведите их в порядок…

Слух о тихом помешательстве Гашека дошел до друзей. Писатель Зденек Кудей навестил приятеля. Он застал его в библиотеке с читателями-пациентами. Больные не столько читали книги, сколько перекидывались ими, а Гашек ловил тома на лету и ставил на полки. Этот фантастический цирковой трюк потряс Кудея, но чем больше он приглядывался к Гашеку, тем больше сомневался в его психической неполноценности.

Писателю надоели читатели-жонглеры, он выгнал их из библиотеки, взял Кудея под руку и вывел его в больничный садик.

— Ты здоров? — осторожно спросил Кудей.

— Разумеется, — последовал ответ.

— Зачем же ты находишься здесь?

— Работаю библиотекарем.

Тут даже Кудей, привыкший к выходкам Гашека, удивился:

— Не нашел получше библиотеки?

— Лучшей мне не надо. Это заведение — сущий рай. Здесь такая свобода, какой и в раю нет. Хочешь — ползай нагишом, вой шакалом, кусайся, плачь, пой, изобретай вечный двигатель, визжи, мяукай, прыгай, лезь на стенку, молись любому богу или богоматери — у нас их две — Карел Птак и Франтишек Коуржил… Вон там прохаживается римский папа. Святого Вацлава увели на процедуры. Вчера привезли австрийского императора. Я здесь известен как Ян Непомуцкий.

У бедного Кудея от этих слов голова пошла кругом. Простившись с писателем,